— Вперед, Марс! Смотри, кошки! Кошки! Фас!
Но к его удивлению, Марс, жалобно потявкивая, остался сидеть в машине. Он явно не собирался покидать укрытия.
— Это еще что такое? Уж не кошек ли ты испугался?
Но Марс не сдвинулся с места. Он злобно залаял, но выйти не отважился.
Он увидел Помоечницу. Она держалась ближе всех к машине, и, несмотря на то, что хромота не позволила бы ей удрать с поля боя, глаза ее горели отчаянной храбростью. Ее перепачканная мордочка внушала псу настоящий ужас: казалось, в нее вселился дьявол…
Марс вспомнил о царапинах, которыми она его некогда наградила в его же собственном саду. А сейчас к тому же Помоечница была не одна — вон у нее какое подкрепление! Кошек было слишком много, Марс понимал, что ему не справиться с ними со всеми. И, жалобно повизгивая, он остался сидеть на месте.
— Фу, какая трусливая собака! — с презрением сказал господин Эллемейт.
Выйдя из машины, он огляделся вокруг. Сплошные кошки… И никого из прохожих… Никто не увидит.
Он схватил собачью плетку и хлестнул ею наотмашь. Оглушенная ударом, с воплем скрылась в церкви кошка Просвирка, все остальные кинулись кто куда, словно рой потревоженных пчел.
И, словно пчелиный рой, вернулись обратно. Под предводительством Помоечницы.
Когда господин Эллемейт покинул поле боя, они шлейфом потянулись за его машиной.
А вечером они заявились к нему в сад.
До сего дня Марс гонял без разбору всех кошек. Раньше они и шагу не смели ступить по его территории — разве только когда он был заперт в гараже. Подобному случаю Помоечница и была обязана сломанной лапой.
И вот, полюбуйтесь, кошки в саду!
— Кошки, Марс! — закричал господин Эллемейт. — Хватай их! Держи!
Марс нервно забегал по комнате, но так и не отважился переступить через порог.
— Не понимаю, что за блажь нашла на этого пса! — пожаловался господин Эллемейт жене. — Представляешь, он боится кошек, виданное ли дело? Охотничий пес боится кошек!
— Они испортят весь наш цветник! — воскликнула мефрау Эллемейт. — Прогони их немедленно! Вот, возьми бутылку. В прошлый раз ты так и прогнал ту гадкую бродячую кошку!
Господин Эллемейт выскочил с бутылкой в сад.
Кошки с энтузиазмом подкапывали дорогие красивые розы, которыми он так гордился.
Кошки злорадно смотрели на него.
— Ах вы поганки! Теперь-то меня никто не видит! Я в своем собственном саду… Сейчас я вам покажу!
Размахивая бутылкой, он принялся лупить кошек, не замечая при этом, что топчет дорогие его сердцу розы, больно вонзавшие в него свои шипы. Нахально мяукая, кошачья гвардия скрылась среди кустов и деревьев.
— И только посмейте вернуться! — в бешенстве пригрозил господин Эллемейт кустам.
Не успел он зайти в дом, как жена сказала:
— Они опять сидят там.
— Где?
— В розах. Все наши цветы погибли.
— Ах так! — трясясь от ярости, выкрикнул господин Эллемейт. — По-моему, дело зашло слишком далеко. По счастью, рядом никто не живет, поэтому мне не придется ни перед кем отчитываться. Дай мне охотничье ружье!
И вот доблестный охотник стоит на террасе с ружьем в руках.
Уже наступил вечер, но весеннее солнце пробивалось сквозь ветви деревьев и освещало цветник, где десять кошек с упоением подрывали розовые кусты.
— Сейчас вы у меня попляшете, мерзавки! — тихо сказал господин Эллемейт.
Он прицелился.
Сиамский кот Симон был к нему ближе всех. Он искоса взглянул на Эллемейта и не отступил ни на шаг.
Семь кошек в страхе бросились врассыпную, три кошки остались на месте. Кошка Муниципального Советника, Помоечница и Косой Симон.
За секунду до того, как прогремел выстрел, они рванули прочь… в самый последний момент. Одна лишь Помоечница еще ковыляла по газону, но, прежде чем господин Эллемейт успел вновь прицелиться, и она исчезла в Тени деревьев.
Господин Эллемейт повернулся, чтобы уйти в дом, как вдруг заметил на лужайке девочку. Совсем маленькую девочку — в его собственном саду. Девочка смеялась. Да, она смеялась над ним.
— Что ты здесь делаешь? — заорал господин Эллемейт.
Но на девочку напал такой хохот, что она не могла ответить ни слова.
От гнева у господина Эллемейта потемнело в глазах. Он схватил хохотунью за руку, со всей силы встряхнул ее и от души шлепнул.
— Вон из моего сада, хулиганка!
Похоже было, что Биби заплакала. Но, очутившись за калиткой, она вновь расхохоталась…
Некоторое время она поджидала в аллее, неподалеку от виллы Эллемейта. Вскоре через отверстие в изгороди проскользнула Мурли. За ней Помоечница, а там… и все кошки, одна за другой.
Больше на эллемейтовские розы никто не посягал.
«Кошка в истории человечества»
— Сегодня лекция, — напомнила Мурли. — Лекция господина Смита. В отеле «Монополь».
— Знаю, — кивнул Тиббе. — Но мне там нечего делать.
— Там будут показывать фотографии, — продолжала Мурли. — Самых необычных кошек. Цветные.
— Ну и ладно. Только я все равно не пойду. Писать мне больше ничего не нужно. В газете я не работаю. К тому же у меня кошек и дома полным-полно. Премного благодарен.
— Я думаю, туда все придут, — сказала Мурли.
— Конечно. Именно поэтому туда не хочу идти я. Наверняка там будет господин Эллемейт — он же Председатель Общества. А я был бы счастлив его больше никогда не видеть.
— Тогда я сама пойду, — решила Мурли.
От удивления он раскрыл рот. Та ли это Мурли, которая еще недавно была столь робка, что обходила стороной многолюдные сборища?
— И будет очень приятно, если вы все-таки составите мне компанию.
Он уловил в ее голосе нечто, позволившее ему предположить, что вечер будет не лишен сюрпризов. Теряясь в догадках, он еще немного посомневался, а потом согласился.
Здание отеля пестрело афишами:
Общество Друзей Животных
Сегодня в программе:
Кошка в истории человечества
Лекция г-на Смита с показом диапозитивов
Тиббе с Мурли пришли последними. В зале яблоку негде было упасть, потому что все в городе любили господина Смита и он был известен как замечательный рассказчик. Уж не говоря о том, что все киллендорнцы обожали кошек.
В первом ряду красовался господин Эллемейт, который вскоре должен был произнести вступительное слово.
Лекция еще не началась, собравшиеся оживленно болтали, и, когда Тиббе с Мурли пошли по рядам в поисках свободных мест, публика принялась перешептываться, указывая на них.
— Это тот самый молодой человек из газеты! — тихо зашелестели у них за спиной пожилые дамы. — Со своей секретаршей.
— Его вроде бы уволили.
— Ах вот как?
— Да-да. Ведь это он написал ту скандальную заметку про Эллемейта.
— Что вы говорите?
— Вот именно. Внизу стояла его подпись. Он написал, что наш уважаемый Эллемейт наехал на селедочника.
— Да, и бросил живых котят в мусор. Как не стыдно писать подобные вещи. Не имея на руках ни единого доказательства.
Тиббе все слышал. С каждой минутой он чувствовал себя все отвратительней и горько сожалел, что согласился сюда прийти. Рядом с ним сидела Мурли с кошачье-таинственным видом. И абсолютно спокойная. Казалось, что все происходящее ее ни капельки не волнует.
Немного впереди, рядом со своей мамой, сидела Биби.
Господин Эллемейт повернулся к залу, намереваясь произнести вступительное слово. Его с воодушевлением приветствовали громкими аплодисментами.
Люди дружно хлопали, то и дело бросая косые взгляды в сторону Тиббе, будто хотели сказать: мы не верим тому, что ты пишешь про нашего дорогого Эллемейта. Мы доверяем нашему глубокоуважаемому господину Эллемейту.
Приветливо улыбаясь, тот раскланялся перед публикой. Говорил он очень коротко и вскоре уступил место лектору.
Это была поистине замечательная лекция. Господин Смит рассказал про кошек в Древнем Египте. Рассказал про кошек в средние века и приступил к показу диапозитивов.
Свет в зале погас, и, когда лектор ударял в пол тростью, на экране появлялось изображение новой кошки.
Проговорив час, господин Смит предложил сделать пятнадцатиминутный перерыв.
— Вы сможете пройти в буфет, — сказал он. — Но до перерыва я покажу вам снимок еще одной необычной кошки из эпохи Возрождения.
Он стукнул в пол тростью. Это означало, что парень за диапроектором может показывать изображение последней кошки.
И на экране действительно появилась кошка.
Правда, это была не породистая кошка из эпохи Возрождения. Это была пекарская Сдобочка, с воплем летевшая по воздуху от сильнейшего пинка. На снимке отчетливо был виден и человек, пнувший ее, — достопочтенный господин Эллемейт. Конечно, это был не самый мастерский снимок, изображение получилось несколько кривоватым, однако ошибки быть не могло.
Тиббе подскочил на стуле. Он взглянул на Мурли. Та мило улыбнулась ему в ответ.
— Это моя кошка! — воскликнул со второго ряда пекарь.
А господин Смит снова стукнул тростью в пол и крикнул:
— Это не та фотография!
По залу пробежал шепот. На экране возникло следующее изображение. Можно было разглядеть, как господин Эллемейт лупит собачьей плеткой церковную кошку Просвирку. Уважаемый директор фабрики испытывал явное наслаждение — такое у него было выражение лица.
— Это же наша кошка! — вскричал пастор. А на экране появилось новое изображение: стоя на террасе собственного дома, господин Эллемейт целился из ружья в трех кошек.
— Это же мой Симон! — схватился за сердце господин Смит.
— Боже мой, наша кошка, — прошептала жена Муниципального Советника.
Третьей кошкой была Помоечница, но это никого не взволновало, лишь Тиббе ошеломленно уставился на Мурли. Та, кротко улыбаясь, кивнула ему. Внезапно до Тиббе дошел смысл кошачьего заговора. Он понял, что все эти снимки сделала Биби своим новеньким фотоаппаратом. Так криво умела фотографировать лишь она.