— Нет-нет, я на минутку, — зачастила мефрау Фан Дам, шаря глазами по комнате.
К ее досаде в комнате никого, кроме Тиббе, не было.
— Как у вас тут мило… И кухонька такая славная… И вид на крышу прекрасный…
— Не хотите ли чаю?
— Ах нет, спасибо. Я зашла лишь проведать вас. Я всегда читаю ваши заметки в газете. Такие милые заметки… А что это у вас там… за каминной трубой… можно взглянуть?
— Там кладовка, — сказал Тиббе, — туда свален всякий хлам — старые стулья, коробки…
Она проскочила мимо него, оживленно щебеча:
— Ах, как это мило! Такой чудесный уголок старого чердака!
Тиббе беспомощно плелся за ней. Мефрау Фан Дам остановилась возле большой картонной коробки и заглянула внутрь. Под ее тяжестью протяжно скрипнула половица.
Мурли проснулась. Ее глаза широко раскрылись, и она с воплем выскочила из коробки.
Мефрау Фан Дам в испуге отшатнулась. На нее глядели полные ярости кошачьи глаза. Рука с острыми розовыми коготками метнулась в ее сторону, и странное существо зашипело.
— Прошу прощения, — пробормотала мефрау Фан Дам, поспешно отступая. Она повернулась, намереваясь поскорее унести отсюда ноги, но Тиббе дружелюбно улыбнулся.
— Разрешите представить вам мою секретаршу, юффрау Мурли… А это — моя квартирная хозяйка, мефрау Фан Дам.
Мефрау Фан Дам с трудом заставила себя обернуться. Странное существо превратилось в вежливо улыбающуюся молодую даму.
— Приятно познакомиться, — еле выговорила мефрау Фан Дам.
— Не хотите ли присесть?
— Нет-нет, мне пора. У вас очень милая квартирка.
Она внимательно осмотрела пластырь на носу Тиббе и сказала:
— До свидания.
Когда мефрау Фан Дам удалилась, Тиббе вздохнул.
— Это же ее чердак. Я снял чердак у нее.
— Отвратительно! — воскликнула Мурли.
— Да нет… почему отвратительно? Я плачу ей квартирную плату. И больше у меня нет с ней никаких дел.
— Я не это имею в виду, — сказала Мурли. — Отвратительно другое… я насчитала их двадцать!
— Двадцать? Кого двадцать?
— Кошек.
— Двадцать кошек? Где?
— У нее на шубе, — прошептала Мурли, дрожа всем телом. — Я так хорошо спала и вдруг в ужасе проснулась, потому что передо мной возникли двадцать мертвых кошек.
— Так вот почему вы зашипели! И чуть было не поцарапали ее. Вам пора научиться держать себя в руках, юффрау Мурли. Поцарапать даму лишь за то, что она носит шубу из кошачьего меха? Фу!
— Если она еще хоть раз появится здесь, я и в самом деле расцарапаю ей всю физиономию, — пообещала Мурли.
— Глупости! Она купила шубу в магазине, а кошки были к этому времени уже давно мертвы. Все оттого, что вы мало общаетесь с людьми. Вы слишком много времени проводите на крышах. И редко выходите на улицу.
— Сегодня ночью я была на улице.
— Вы должны ходить по улице днем. За покупками, как все приличные дамы.
Очень хочется в подворотню
С корзинкой в руке Мурли шла по улице.
Не считая того первого раза, когда она искала жилье, Мурли редко видела улицу при свете дня. С крыш она смотрела на город, погруженный в ночную тьму. Задние дворы и помойки были ей куда родней улиц и площадей.
Она шла, подавляя в себе желание шагнуть в подворотню или спрятаться за стоящим автомобилем. Люди и гудящий, бренчащий, громыхающий транспорт вызывали в ней тревогу.
Мне не положено шарахаться в подворотни, внушала она себе. Я — дама, делающая покупки. Вон идет собака. Мне нельзя пугаться, это же маленький, совсем нестрашный песик… и шипеть на него тоже нельзя. И принюхиваться к мусорным ящикам тоже не стоит. Я иду по магазинам, как подобает всякой уважающей себя даме.
Издалека Мурли учуяла запах селедки из палатки на Грунмаркт, и ноги сами понесли ее в ту сторону.
Приблизившись к палатке, она сначала сделала вокруг нее несколько кругов, потом вдруг ее осенило: я ведь могу купить селедку! У меня же есть кошелек. Мне не нужно выпрашивать и тащить исподтишка. Она подошла к продавцу. От селедочника исходил такой чудесный дух, что Мурли потерлась головой о его плечо. Он, правда, этого не заметил — с таким усердием чистил селедку.
Она купила селедку, копченую рыбу и свежую макрель — всего очень помногу, и, расплачиваясь, опять не выдержала и потерлась головой о рукав селедочника. Тот удивленно уставился на нее, но Мурли уже зацокала каблучками по направлению к булочной.
Путь ее лежал мимо школы господина Смита. Окна стояли нараспашку, оттуда доносилось детское пение. Мурли увидела поющий класс. Биби пела со всеми вместе.
На подоконник вспрыгнула кошка. Это была школьная кошка Промокашка.
— Носик-носик! — промурлыкала она.
Мурли коснулась носом холодного розового носа Промокашки. Таким образом здоровались все городские кошки, если только они не были в ссоре.
— Если дашь мне кусочек рыбы, — сказала Промокашка, — я скажу тебе новость.
Мурли дала ей кусочек рыбы.
— Потрясающая новость, — сообщила Промокашка. — Сегодня ночью Троянский конь въехал в город. Троя пала. Позаботься, чтобы это обязательно попало в газету.
— Большое спасибо, — поблагодарила Мурли.
Через два дома на солнышке грелся Косой Симон, сиамский кот господина Смита.
— Дай мне кусочек рыбы, — попросил он. — Я тебе кое-что расскажу.
Схватив рыбу, он проурчал:
— Никогда не слушай эту Промокашку. Она все время торчит в школе на уроках истории. Ей ужасно нравится, о чем там рассказывают, и ей кажется, что все это произошло на днях.
— Я понимаю, — кивнула Мурли, — а что ты хотел мне сообщить?
— Вот это и хотел, — сказал Симон.
— Все вы хотите только рыбу, — вздохнула Мурли. — К счастью, у меня ее много.
Дальше путь Мурли лежал мимо фабрики. Это была парфюмерная фабрика, где выпускали флакончики с прекрасными ароматами. Все вокруг пахло чуть увядшими фиалками. Совсем не так приятно, как у селедочной палатки.
Мурли хотела, зажав нос, пробежать мимо, но под ногами у нее завертелся фабричный кот. Это был сын Помоечницы Парфюм. Он невыносимо благоухал фиалками.
— У тебя, конечно, найдется для меня новость, если я дам тебе кусочек рыбы, — сказала Мурли.
— Как ты догадалась? — удивился Парфюм.
— Я могу дать тебе немного макрели.
— Во-первых, — раздулся от важности кот, — самого симпатичного работника фабричной столовой вышвырнули на улицу. Вон он стоит. Его зовут Виллем. Очень жалко, потому что он всегда был ласков со мной и каждый день меня гладил.
— Почему же его вышвырнули? — спросила Мурли.
— Потому что он все время опаздывает.
— Да, в самом деле жаль, — вздохнула Мурли. — Но это не новость для газеты.
— Как это не новость? — возмутился Парфюм. — Ну ладно, это было во-первых. Теперь будет во-вторых. Существуют планы расширения фабрики. Вчера я сидел на закрытом заседании. Весь район превратится в огромную парфюмерную фабрику.
— Вот это действительно новость, — сказала Мурли. — Очень тебе признательна.
— Но одобрения пока не получено! — крикнул ей вслед Парфюм. — Его должен дать Муниципальный Совет.
Во время прогулки по магазинам Мурли встретила не так-то уж много людей. Зато кошки ей попадались на каждом шагу, особенно на пути от селедочной палатки к булочной.
Булочница стояла за прилавком и обслуживала двух дам.
Мурли чинно встала в очередь, но тут из жилых помещений, пронзительно мяукая, выбежала кошка булочницы Сдобочка.
Учуяла мою рыбу, подумала Мурли, но Сдобочке было не до рыбки.
— Скорее, скорее! — мяукала кошка. — Предупреди хозяйку, скорее!
Мурли живо подошла к прилавку и сказала:
— Прошу прощения, но ваш сыночек Япье схватил бутылку с бензином. Наверху, в ванной.
Булочница испуганно взглянула на нее, выронила из рук сдобные булочки и, не произнеся ни слова, исчезла за дверью.
Мурли почувствовала на себе взгляды двух незнакомых дам, стоявших возле прилавка. Она скромно потупилась и охотно удрала бы отсюда, но булочница уже вернулась в магазин.
— Так оно и было, — тяжело дыша, проговорила она. — Я поднялась наверх и увидела Япье… ему три года… он собирался попробовать бензин из бутылки… Приди я минутой позже… Не знаю, как и благодарить вас, юффрау, за то, что вы меня предупредили…
Внезапно она замолчала и оторопело уставилась на Мурли.
— Откуда вы узнали? — спросила она. — Вы же не могли увидеть его отсюда?
«Ваша кошка Сдобочка мне сказала», — чуть было не сорвалось у Мурли с губ, но под пронзительными взглядами двух дам она лишь пробормотала:
— Я… у меня появилось такое чувство…
— В любом случае огромное спасибо. Кто следующий?
— Мы пропускаем юффрау вперед, — сказали дамы.
Мурли купила хлеб, сухарики и расплатилась.
Стоило ей выйти за дверь, как обе кумушки наперебой затараторили:
— Это же юффрау господина Тиббе!
— Она его секретарша… спит в коробке!
— А ночью сидит на крыше!
— Очень странная дамочка…
— Довольно, — остановила их булочница. — Может, она и странная дамочка, но мне она сослужила добрую службу. И хватит ее обсуждать. Половинку черного, вы говорите?
Тем временем Тиббе поджидал свою секретаршу.
Прошло больше часа с тех пор, как Мурли ушла по магазинам. Ей нужно было только купить хлеб и рыбу, на это не требовалось много времени.
Он сидел за письменным столом и в нетерпении грыз ногти. В тот самый миг, как он уже собирался пойти ее искать, зазвонил телефон.
— Алло! — сказал Тиббе.
— Добрый день, господин Тиббе, с вами говорит мефрау Фан Дам. Видите ли в чем дело… Я звоню из телефонной будки. Ваша секретарша сидит на дереве. И никак не может спуститься.
— О, благодарю вас, — выдохнул Тиббе.
— Всегда к вашим услугам.
На каком дереве, вдруг сообразил Тиббе, но она уже положила трубку.
— Снова-здорово! — воскликнул Тиббе и бегом припустил по улице.