Первым делом он бросился на Грунмаркт, там было больше всего деревьев.
Прибежав на место, он сразу заметил небольшую толпу вокруг дерева. Это было другое дерево, еще выше прежнего. Биби тоже толкалась там, потому что занятия в школе уже закончились.
— За ней погналась собака, — объяснила Биби.
— Понимаю, — покачал головой Тиббе. — Как же теперь помочь ей спуститься?
— Ей уже помогает селедочник. Он сам залез на дерево.
Под жадными взорами зевак Мурли с помощью селедочника спрыгнула сначала на крышу овощного лотка, а потом на землю.
— Премного благодарна, — улыбнулась она ему очаровательной улыбкой и напоследок еще раз вдохнула замечательный запах его одежды. — Ах, где-то здесь должна стоять моя корзинка.
Тиббе поднял с земли корзинку и обнаружил в ней хлеб, сухарики и совсем немного рыбы.
— Что-то нужно придумать, — сказал он, когда они вернулись домой. — Так больше не может продолжаться.
Мурли сидела в уголке и печально смотрела на него.
— Это был тот же самый пес, — вздохнула она. — Его зовут Марс.
— Это не повод лазать по деревьям, — возразил Тиббе. — Что за кошачьи штучки! Вы должны отучиться от них.
— Как приятно, когда тебя спасает селедочник, — мечтательно протянула Мурли.
Тиббе вконец разозлился, но прежде чем он успел вспылить, она кротко заметила:
— По пути я собрала для вас кое-какие новости.
Она рассказала ему о планах расширения парфюмерной фабрики. Это немного успокоило Тиббе: у него вновь было о чем писать.
Привет от сестры
Когда следующей ночью Мурли выбралась на крышу, Помоечницы там не было. Вместо нее Мурли поджидала другая кошка. Это была Промокашка.
— Тебе привет, — сказала она. — Помоечница не может прийти.
— У нее родились котята?
— Штук семнадцать, мне кажется, — поморщилась Промокашка.
— Где же они все?
— Знаешь автостоянку за бензоколонкой? Нужно пробраться дворами к большому боярышнику, а там перелезть через изгородь. На автостоянке несколько заброшенных фургонов. В одном из них она и живет. Временно, конечно.
— Я сейчас же пойду к ней, — сказала Мурли.
— Дай сначала кусочек рыбки.
— Это не для тебя, я берегу рыбу для Помоечницы. И молоко для нее.
— Молока мне не надо. А если ты дашь мне кусочек рыбки, я расскажу тебе новость для газеты.
Мурли дала ей самый маленький кусочек.
— Александр Македонский начал новый поход, — изрекла Промокашка. — Об этом нужно немедленно сообщить в газете.
— Спасибо, — поблагодарила Мурли. Она поняла, что Промокашка опять сидела на уроке истории.
Темными дворами Мурли добралась до гаража, где днем ремонтировали машины. Гараж был закрыт, но бензозаправка работала: там горел свет, гремело маршами радио.
Судя по всему, Помоечница нашла то, что искала. Облегчающую роды музыку.
Стоянка за бензозаправкой была погружена во тьму. В полнейшей тишине дремали автомобили, позади них приткнулись фургоны.
Обычному человеку трудно было бы отыскать дорогу такой темной ночью, но Мурли, сохранившая все кошачьи свойства, ориентировалась в темноте так же, как при свете дня, поэтому она без труда нашла жилище Помоечницы.
Это был старый заброшенный фургон. Одно окно было выбито, занавеска полоскалась по ветру, дверные петли скрипели. Внутри, на старом одеяле, лежала Помоечница. Рядом с ней копошились котята.
— Целых шесть! — возопила она с обидой. — Представляешь? Вот ведь угораздило. И чем я заслужила такое? Вон взгляни. А ну-ка, вылезайте из-под меня, мелюзга! — прикрикнула она. — Смотри, теперь их лучше видно. Один рыжий. Точь-в-точь вылитый папаша, здешний кот Бензин. Все остальные такие же помоечники, как и я. А сейчас дай мне что-нибудь поесть, я просто умираю с голоду!
Мурли опустилась на колени рядом с ней и оглядела шестерых пищащих котят.
У них были маленькие хвостики, слепые глазки и крошечные коготки. С бензозаправки доносились звуки радио.
— Слышишь? — спросила Помоечница. — Правда здорово? Я тут с комфортом устроилась.
— А здесь не опасно? Чей это фургон?
— Ничей. Он уже много лет пустует. Сюда никто не приходит. Ты не встречалась с Бензином?
— Нет.
— Он еще ни разу не удосужился прийти взглянуть на своих деток, — сказала Помоечница. — Не то чтобы я об этом мечтала, но надо же и совесть иметь! Ладно, давай сюда рыбу. А молоко у тебя есть? В бутылке? Ты что, хочешь, чтобы я пила из бутылки?
— Не шуми, я взяла с собой миску.
Кошка накинулась на молоко, а Мурли тем временем огляделась по сторонам.
— Я бы не чувствовала себя здесь спокойно, — призналась она. — Стоянка — это всегда люди. Целый день полным-полно людей.
— Да тут тихий уголок, — чавкая, отозвалась Помоечница.
— Но твои дети были бы в большей безопасности на чердаке у господина Тиббе.
Помоечница поперхнулась от возмущения, а ее дети завалились набок и жалобно запищали.
— Да заткнитесь вы наконец! — гневно прикрикнула на них мамаша. — Сосут день и ночь напролет. А чуть тронь — вопят, будто их режут.
Внезапно ее глаза сверкнули в темноте недобрым желтым блеском.
— Если ты отнимешь у меня детей, — прошипела она, — я выцарапаю тебе глаза!
— Отниму? Естественно, я возьму тебя вместе с ними.
— Благодарю покорно. Мне и здесь хорошо.
— Позже, когда они подрастут, я постараюсь найти им хозяев.
— Нет нужды. Они сами себя пристроят. Пусть остаются такими же бродячими кошками, как я. Все лучше, чем с людьми. Я всегда говорю: есть две породы людей. Первая порода — негодяи.
Она замолчала, впившись в огромный кусок вареной рыбы. Мурли терпеливо ждала.
— А вторая порода? — спросила она.
— Вторую породу я забыла, — сказала Помоечница и страшно закашлялась. — Кх-кх-кх-кх! — надрывалась она.
Мурли похлопала ее по тощей спине. Помоечница выплюнула кость.
— Этого еще не хватало! — сказала она. — Подавиться какой-то поганой костью! В следующий раз лучше смотри, какую рыбу приносишь. У меня тут и так хлопот полон рот с этим детским садом. Но знаешь, что мне особенно нравится? То, что я живу рядом с дорогим районом. Вон оттуда, — она махнула лапой, — начинаются большие виллы.
— Большие виллы стерегут злые собаки, — заметила Мурли.
— Оно, конечно, так. Но чаще всего они сидят на цепи. А рыбки в прудах там такие же толстые, как и их хозяйки. В такую погоду все ворота и калитки почти всегда открыты. Туда только пробраться, и обязательно найдешь чем поживиться. Перебирайся к нам. Почему ты не хочешь? Места на всех хватит. Мы могли бы вместе охотиться. И я уверена — чтоб мне попасть на живодерку! — если ты слопаешь толстого дрозда, то очень скоро опять превратишься в нормальную кошку… черт возьми, как же это меня угораздило?
— Что случилось?
— Какая же я дура! — воскликнула Помоечница. — Я же забыла рассказать тебе новость… Материнская любовь мне совершенно заморочила
мозги.
— Одно другому не мешает, говори же.
— Это не для газеты. Новость касается тебя. Приходила твоя тетка. Тетушка Мортье, я имею в виду. Она хотела бы поговорить с тобой, но слишком стара, чтобы добираться до тебя по крышам, а поэтому передала все мне.
— Что же она сказала?
— Она просит тебя заглянуть к ней. Ее навестила твоя сестра.
— Моя сестра? — испугалась Мурли. — Она же… она живет очень далеко. На другом конце города. Что ей понадобилось?
— Откуда же я знаю, — зевнула Помоечница. — Мое дело помоечное. Здорово я пошутила? Если ты придешь завтра, позаботься, пожалуйста, чтобы в рыбе не было костей.
— А ты не будешь возражать, если я навещу тебя с моим хозяином? — спросила Мурли. — Или с Биби?
— Биби пусть приходит, — поколебавшись, согласилась Помоечница. — Она меня рисовала, видела мой портрет?
— Очень похож, — кивнула Мурли.
— Что же до твоего Тиббе… я, честно говоря, так боюсь, что он начнет тут тетешкаться, — сказала Помоечница. — Он — этот… тетешник. Еще хуже тебя. Детей моих заберет… потащит их по врачам, уколы делать и всякое такое… пристраивать их будет…
— Я скажу ему, чтобы он не тетешкался, — пообещала Мурли. — До завтра.
По пути домой Мурли заглянула в сад тетушки.
Спрятавшись в кустах, она мяукнула, и тут же ее престарелая родственница выбралась через кошачье окошко в двери.
— Ты не слишком-то преуспела, — проворчала она. — По-прежнему никакого хвоста, никаких усов и тот же дурацкий костюмчик в обтяжку.
— Я слышала… — начала Мурли.
— Правильно слышала, — перебила ее тетушка. — Твоя сестра приходила.
Мурли задрожала, ее голос чуть охрип.
— Моя сестра с Эммалаан?
— Откуда же еще? Насколько я знаю, у тебя одна сестра.
— Она прогнала меня, — опустила голову Мурли. — Из дома и из сада. Она ужасно разозлилась на меня. Потому что я перестала быть кошкой. Она запретила мне возвращаться…
— Я ее понимаю, — прищурилась тетушка Мортье. — Но она передавала тебе привет. Она больше не злится на тебя. Она сочувствует твоему несчастью, честное слово.
— И мне можно вернуться? — спросила Мурли. — Она согласна жить со мной?
— Естественно, не с такой, какая ты сейчас! — в сердцах воскликнула тетушка. — Сперва стань снова приличной кошкой, иначе дело не пойдет.
— Какой замечательный сад был там, на Эммалаан, — грустно вздохнула Мурли. — Это был мой собственный сад и мой собственный дом… и хозяйка была к нам так добра… А хозяйка захочет взять меня обратно?
— Возьмет, куда денется, если ты, конечно, вернешься к ней такой, какой была раньше, — заверила старая кошка. — Но вот что я хочу тебе рассказать. Твоя сестра поняла причину твоего… твоего заболевания. С ней приключилась та же история.
— Как? — воскликнула Мурли. — Она тоже…
— Тс-с-с, да не кричи ты так, — поморщилась тетушка Мортье. — Нет, она не «тоже»… Но она чуть было не стала «тоже». У нее начали появляться человеческие признаки. Усы отпали, хвост почти исчез… Это случилось потому, что вы обе налопались чего-то на помойке института. Так сказала твоя сестра.