– Все страньше и страньше… – пробормотала под нос Лена, не иначе как ее на это настроило настоящее имя Ани. Или то, что она на данный момент была пропавшей без вести сиротой.
Конечно, даже в Ленином поселке были наслышаны об историях с пропавшими детьми, которых держали в заложниках или для своих извращенных нужд какие-то маньяки. Но вот в чем фокус: Виктор, может, и походил внешне на роль маньяка или хотя бы обычного бандита, да только Аня-Алиса вовсе не сидела в глубоком подвале, или где там обычно прячут маньяки своих жертв. Она ходила в школу, гуляла и вела себя как нормальная школьница. Условно нормальная – ну да все ее ровесники были по-своему странными.
Лена понаблюдала за Аней и ее якобы отцом, еще пару раз напросилась в гости – якобы поучить уроки, благо программа «А» и «Б» классов практически не отличалась, – но ничего подозрительного не заметила и успокоилась.
Она решила, что Аня, возможно, попала под программу защиты свидетелей, если таковая вообще есть в России, но почему бы ей не быть? И Виктор ее охраняет, а не держит в заложницах. В любом случае вмешиваться в это не стоило.
Свое мнение Лена поменяла в ноябре.
Они, как обычно, приехали в школу, привычно расстались у ворот, чтобы по отдельности подняться на один и тот же этаж. Лена избегала ходить с приятельницей через двор школы, потому что та постоянно вертела головой и осматривалась, словно кого-то боялась встретить. И после уроков, когда шийские ждали свой автобус, она предпочитала оставаться в здании. Секрета в этом большого не было, ведь когда Аня садилась рядом в автобусе, от нее терпко пахло цитрусовым одеколоном Платона.
Все точно так же было и в этот день, и Лена выбросила из головы странности Ани, чтобы сосредоточиться на английском. Учительница была молоденькая и требовательная.
Они как раз разбирали ошибки в тексте, когда в коридоре послышался шум. Шум все нарастал.
– Опять, что ли, учебная тревога? – пробормотала учительница и выглянула за дверь. В открывшуюся щель донеслось паническое:
– …Там охранника убили!
Лена в коридоре оказалась далеко не первая, но, как и все, она проигнорировала попытки англичанки задержать их в классе. До раздевалки десятиклассники добрались быстро. Да что там говорить, так они не бегали даже на уроках физкультуры.
Почему-то Лена представляла себе лужи крови, весь стол ею должен был быть залит, не меньше, и пулевое отверстие. Или перерезанное горло. И голова должна была выглядеть как та, в корзине бабы Нюры.
Она даже была немного огорчена, когда обнаружила, что охранник просто сидит, откинувшись на стуле, и лишь странно повернутая голова и остекленевшие глаза давали понять, что он и правда мертв. Да и то глаза, честно говоря, она дорисовала в воображении, вспоминая злосчастный сюрприз в корзинке. Не так уж хорошо глаза было видно с того расстояния, на какое ученикам было позволено подойти.
Учительницы младших классов, расставив руки и кудахча, как наседки, ограждали труп от внимания своих любопытных подопечных, заодно не давая подойти и куда менее впечатлительным старшеклассникам. Впрочем, девятые и десятые классы все равно пробились вперед и теперь своими широкими спинами и длинными ногами загораживали все самое интересное от малышни. Лена сама точно так же пробралась в первый ряд, бесцеремонно задвинув за спину пару недовольных пятиклассников. И вот тут наконец огляделась.
Как и ее одноклассники, «бэшки» тут были в полном составе – она машинально пересчитала всех. Нашла взглядом и Аню-Алису. Та стояла с другой стороны полукруга, который создали толпящиеся школьники, и выглядела довольно бледной. Может, вспомнила про гибель родителей или того самого Сергея Высина? Лена не знала. Но вот стоявшего рядом с Аней Платона, который обнимал ее подругу за плечи и что-то шептал на ухо, она видела отчетливо.
И не менее отчетливо она сейчас помнила, что Платона не было в классе, когда все это случилось. Он вышел якобы в туалет, но все прекрасно знали, что ему просто скучно на английском, который он знал куда лучше учительницы, и англичанка это знала тоже. Он год по обмену прожил в Америке, и сейчас тосковал на уроках, которые никак нельзя было прогулять. Поэтому с урока его отпускали легко, а он обычно проводил отпущенное время в укромных местечках, а когда возвращался, от него странно пахло синтетическим бананом или клубникой, и Лена морщилась, если ей приходилось оказываться рядом.
На улице загудела сирена. Через прикрытую входную дверь было слышно, как директриса громко, не иначе как от нервного потрясения, что-то объясняла полицейским.
«Все двери были закрыты… никто не входил… камеры… непонятно…» – доносилось до Лены.
Она бросила взгляд на стол перед охранником, где стоял монитор. Все правильно. Убийца должен был пройти под камерами, чтобы подойти к охраннику! И… остаться где-то тут, в школе?
Лена завертела головой, словно полагала, что сейчас увидит этого человека. Высокого и сильного – сломать шею охраннику не так уж просто, – чем-то похожего на Аниного Виктора. Или на ее же черного человека, если таковой вообще когда-то существовал на самом деле.
Полицейские вошли в здание, и учителя наконец-то с заметным облегчением начали загонять всех по классам. Пришлось идти и старшеклассникам. Девчонки ахали и охали, черствые парни откровенно печалились, что прогулять целый урок не вышло.
Лена по дороге нагнала Аню и Платона.
– Ничего себе событие, да? – нарочито бодро спросила она, изображая, будто ничуточки не удивлена тому, что Платон все еще держит Аню за плечи, словно она может упасть в обморок. – Зачем только убивать охранника, непонятно!
– Мне кажется, убить хотели меня… – Аня прошептала так тихо, что ее почти не было слышно. – Я же говорила, что видела его снова.
– Ты говорила, что тебе кажется, что человек похож на того, – прервал ее Платон. – А «кажется» к делу не пришьешь. Не стоит напрягать полицейских еще и этим. Они посмотрят по камерам, кто заходил последним, и во всем разберутся.
– Рыськов прав, – поддержала одноклассника Лена. Она не собиралась показывать, что ее задело то, что Аня поделилась своей историей про черного человека с кем-то еще. – Хорошо, что сейчас есть камеры, скоро все узнаем.
Учеба в этот день совсем не шла, звучали предположения, детям звонили родители, те кидали в ответ «смс», и учителя решили отпустить всех школьников с уроков. Младших отправили на продленку и позвонили тем родителям, которые еще ничего не знали, а старшие расходились сами. Только до этого директор вызвал несколько человек. В том числе и Платона с Аней.
– Вызывают всех, кто выходил в коридор на уроке, – пояснил Платон, когда вернулся. – Вдруг кто-то из нас видел злоумышленника.
– А камеры-то что? – не утерпел Костя.
– А вот в том и фокус, что через дверь никто чужой не заходил, – ответил Платон, красуясь, что знает больше прочих. – А запасная дверь шваброй приперта, прикиньте?
– Бред какой-то, – разочарованно буркнула Лена. – Получается, кто-то из учителей или школьников его пришиб? Не мог же он сам себе шею свернуть!
– Или призрак, – замогильным голосом произнес Костя и рассмеялся.
– Не смешно, – прикрикнула на него соседка по парте, Катя Беликова. Она была примерно такой же бледной, как Аня, только ее некому было утешить. «Ашки» не отличались добротой друг к другу.
– Нет, не призрак, а демон! – хихикнул Витька. – Демон Мурмур!
– Вот ты дурак или как? – с досадой спросила Лена. – Что ты несешь?
Еще не хватало здесь, в городе, говорить о том, что касается только их поселка. Физрук пытался вызвать демона в их школьном спортзале и щедро поливал все своей собственной кровью, но это никакого отношения не имело к убийству! В конце концов, их поселкового физрука здесь даже не было!
В окно ударилась какая-то черная птица. От неожиданности девчонки завизжали.
– Опоздала пичужка. Обычно они бьются о стекло или залетают в помещение перед тем, как там появится покойник, – с серьезным выражением лица произнес Платон.
Хотел он пошутить или просто так вспомнил примету, Лена не знала, но видела, как одноклассники украдкой переглядываются, словно ищут, кто между ними будет следующим. Жутко. И неприятно.
Кроме поселковых, все поспешили собраться и разойтись. Видеть друг друга дольше необходимого казалось невыносимым. Лена и сама не стала дожидаться автобуса Сани, только предупредила ребят и пошла к универсаму, чтобы вернуться домой на ближайшем рейсовом.
Ей хотелось поскорее домой.
15 глава
Аня сама не знала, чего она так ухватилась за Платона. Он был слишком хорош для нее, после всех этих тайн она чувствовала себя червивым яблоком. Ну и в глубине души ей по-прежнему нравился Витька. После того ягодного поцелуя она была сама не своя и все ждала, что он подойдет снова. А он не подходил.
Платон же… Платон был слишком хорош для кого угодно. Даже прогуливал он красиво и словно играя. Не бегство от контрольной, а так, короткий отдых между блестящими ответами на уроке, чтением умных книг и наверняка переведением старушек через дорогу. Он был просто идеальным, и, возможно, именно поэтому Аня решила остаться рядом с ним подольше. Чтобы найти ту червоточину, что обязательно есть и у него. Просто не может не быть!
А Платон совсем не был против их такого резкого сближения, и вместо того чтобы готовиться на переменах к следующим урокам – какие, вообще, уроки могут быть, когда школа полна полицией и всех опрашивают который день подряд? – он уводил Аню в рекреацию.
Он больше не доставал жвачек и не лепил их на стену, хотя, судя по пятнам, делал так прежде не раз – взрослые, учителя и полицейские, шныряли по всему зданию, и за переменку успевали заглянуть несколько раз, – они просто сидели рядом. Иногда Платон просто скроллил что-то в телефоне, даже не обращая внимания на Аню, но вдруг поднимал голову и смотрел своими невозможными светлыми глазами в упор, как будто пытался вспомнить, кто она такая и что тут делает.