В иные переменки он словно случайно клал свою руку на ее и так держал, лишь иногда чуть сжимая ладонь. В такие моменты Аня особенно нервничала, не понимая, как она должна себя вести. Сжать руку в ответ? Предложить поговорить об их отношениях? Это было страшно. Вдруг он ответит, что у них вовсе нет никаких отношений и она все это придумала? Да, Платон пару дней даже приносил ее сумку к автобусу, именно после этого Лена вообще перестала садиться с ней рядом, будто ревновала. Но было ли это простой вежливостью Платона или чем-то бо́льшим?
Аня была не слишком опытна во всех этих любовных отношениях. Когда она была помладше, мама просто учила ее, что нельзя давать мальчику понять, что он тебе нравится или что тебе нравятся поцелуи. Если ее послушать, то лучше бы ей вообще обойтись без этих самых поцелуев и всего, что могло за ними последовать.
Но мамы больше не было, и воспоминания о ней отдавались болью, как и о том, с кем Аня впервые целовалась. В тот раз ей вовсе не пришлось чего-то ждать, не то что с Платоном. И с кем посоветоваться? С Виктором? Это даже в мыслях звучало странно. С Леной? А кто может гарантировать, что она посоветует правильно? Не после того, как она так смотрела на Платона, обнимающего ее, Аню, за плечи в коридоре.
Самого Платона, казалось, все устраивало, по крайней мере никаких попыток к дальнейшему сближению он не делал. Аня промучилась дня три, никак не меньше, пока не решилась. Как раз полицейские наконец покинули школу, учителя осели в учительской, и Платон снова на очередной перемене вытащил целую горсть разноцветных жвачек.
Он все никак не мог собраться, словно ему было трудно выбрать вкус, а Аня отсчитала про себя секунд тридцать, не меньше, когда произнесла:
– Поцелуй меня.
И зажмурилась. То ли от ужаса, что она такое сказала, то ли в ожидании поцелуя. Страх отступил, а поцелуй так и не последовал, так что через некоторое время она открыла глаза. Платон продолжал вертеть один кубик «лав из», отправив остальные в карман. Глядел он при этом прямо на Аню. От него пахло клубникой, видимо он так отвлекался от сигарет. Можно подумать, и правда успел втянуться – такой же малолетка, как и она!
Черт, как будто это то, о чем ей стоило сейчас думать! Аня разозлилась на него, на себя и уже собиралась позорно сбежать в класс, когда он наконец заговорил.
– Стыдно признаться, но я не умею, – произнес он и принялся рассматривать жвачку в руках, словно впервые ее увидел.
«Стыдно признаться»? Да Аня от девчонок слышала не раз, что большинство парней скорее изобразят что-то вообще мало похожее на поцелуи, чем позволят девушке понять, что никогда раньше не целовались! Хорошо еще, если после такого не стошнит. А Платон… Ох, все-таки он слишком идеальный. И теперь уже Аня чувствовала себя неуверенно, словно совращала нежный цветок. Но все равно ответила:
– Это ничего, я покажу как.
Пожалуй, это было слишком самонадеянно, целовалась она до сих пор только с одним парнем, да и то совсем немного. Сережка Высин. Нет, не вспоминать сейчас! Лучше побеспокоиться о том, что ее первые поцелуи были так давно. Но это же проще, чем езда на велосипеде, верно? А значит, она тем более не должна была разучиться.
– Хорошо. – Платон чуть заметно улыбнулся и убрал жвачку. Он сел ближе и чуть наклонился к Ане, по-видимому для удобства. С ее же точки зрения, для этого он должен был хотя бы закрыть глаза. Разве нормально целовать кого-то, кто с таким выжидающим интересом смотрит и не отводит взгляд?
– Глаза закрой, – чуть хрипловато от волнения попросила она и машинально облизала губы. За что тут же отругала себя мысленно – гадкий жест, который Платон наверняка видел во всяких фильмах от шестнадцати. Если вообще смотрел такое.
С трудом ей удалось отбросить все свои мысли, которые просто роились в голове, мешая сосредоточиться. Она сама тоже потянулась вперед и осторожно коснулась губами рта Платона. Его губы чуть приоткрылись, и Аня почувствовала легкий аромат клубники. Возможно, дело было не в аромате, он просто любил сладкое. Как и она. Уже смелее она скользнула языком в его рот и чуть не зарычала от разочарования – ей достался только еле чувствующийся сладкий аромат, но не вкус. Это не помешало продолжить поцелуй, к тому же Платон не собирался сидеть как снулая рыба – то есть так, как вела себя сама Аня во время ее первого поцелуя, – он начал отвечать. Аккуратно и старательно повторяя ее движения. Он даже приобнял ее за плечи, когда вдруг прозвенел звонок.
От неожиданности они отпрянули друг от друга так резко, словно им на головы вылили ведро воды. Аня моргнула и коснулась рта, глядя при этом на губы Платона. В классе любой сможет догадаться, что он только что целовался. И по ее губам тоже. Странно, но она почувствовала от этого злорадство и неожиданный восторг.
– Пора на урок… – Платон отзеркалил ее жест и едва заметно улыбнулся уголками губ. – Но мне понравилось. Надо повторить.
– Почему бы нет, – как можно равнодушнее ответила Аня, внутри вся ликуя. Вот так, и можно забыть, что это она предложила! Все опять встало на нужные рельсы!
На следующей перемене они прошли мимо «своей» рекреации и спустились по запасной лестнице к выходу.
– Дверь снова открыта, – почему-то подмигнул ей Платон, но выходить на улицу не стал, а прямо здесь прижал ее к стене и поцеловал. Кажется, блестяще Платону давались любые уроки. Аня и не подозревала, что целоваться может быть настолько здорово! Может, все дело в том, с кем целоваться? Против воли она вспомнила о Вите. Может, с ним было бы еще лучше? Но тут же сама устыдилась этой мысли.
Платон наконец оторвался от ее рта, но руки, перекочевавшие на талию, не убрал, продолжая прижимать и к стене, и к себе. Контраст между холодной стеной и разгоряченным телом заставил Аню позабыть все мамины наставления, и она с легким стоном снова потянулась к губам Платона. К счастью, тот, по-видимому, не считал ее поведение ужасным, скорее наоборот. И отвечал с не меньшим жаром.
Звонок в этот раз их не напугал, только расстроил.
– Жаль, что ты живешь в Шие, – пожаловался Платон, пока они поднимались обратно на свой этаж. – Можно было бы погулять по городу, в кино сходить.
– Я спрошу папу, может он разрешит задержаться в городе и уехать другим автобусом. – Аня сомневалась, что Виктор разрешит, но не попробовать она не могла. – А ты к нам в поселок не хочешь приехать? Мы могли бы…
Она задумалась, что можно делать в поселке поздней осенью. Посмотреть на психиатрическую больницу? Зайти в церковь? Постараться не переломать ноги, добираясь до знаменитой пещеры? Не приглашать же его в гости, пока Виктор на работе. В свете их новых отношений будет слишком двусмысленно, а Аня вовсе не хотела, чтобы этот отличник взялся рьяно перескакивать к следующим ступеням, к которым она сама еще не была готова.
– …посидеть с ребятами после школы, – наконец нашлась она. – Мы иногда торчим все вместе у Лены, ее мама печет вкусные пироги и печенье. А я могу пригласить всех к себе и сделать пиццу. Она у меня получается вроде бы.
Аня не стала уточнять, что ее предыдущий опыт с пиццей заключался в покупке замороженной и приготовлении ее в микроволновке. Там же просто тесто и накидать сверху, что найдется дома, да засыпать сыром. Вовсе не сложно!
– Звучит здорово, но я не уверен, что хочу так близко общаться со всеми шийскими, – усмехнулся Платон. – Слушать ту чушь, что несет Собакин, – это же не каждый вынесет.
Они как раз остановились у ее класса, и Аня криво улыбнулась, признавая его правоту. Впрочем, у них оставались еще перемены.
Аня весь последний урок думала, станут ли они скрывать изменения в их отношениях или нет, но Платон наконец начал делать так, как она ожидала: все взял в свои руки и, как обычно, проводив ее до автобуса, по-хозяйски положил руки ей на талию и поцеловал при всех. Она не посмела не ответить.
Кучка семиклассников радостно освистала их, но Ане было все равно. Она забралась в автобус, притворяясь, что не видит ошеломленных взглядов своих приятелей и Лены. Лишь на мгновение остановилась рядом с ней, но Лена поставила на соседнее место свою сумку, так что пришлось пройти дальше.
Она помахала провожающему автобус Платону и села поудобнее. И вдруг сквозь ее эйфорию прорвалось что-то мутное, гадкое. Взгляд. Она почувствовала его так же точно, как будто кто-то положил влажную липкую руку на затылок.
Она обернулась. За ее спиной оставалось не так много рядов. Сидела какая-то женщина с ребенком, рядом Лидия Николаевна – Аня знала, что она ездит в Шию как репетитор для пары ребят на домашнем обучении. Еще сидели пара первоклашек, которых одна на двоих старенькая няня встречала в частном секторе, да и шийские десятиклассники на последнем сплошном сидении. Никто из этих людей не выглядел как человек, способный с такой ненавистью сверлить ей спину.
Недолго думая, Аня поднялась и пересела к мальчишкам, заставив их немного потесниться. Опешившие от ее нахальства, они недолго молчали, после чего сидящие по бокам Костя и Витя принялись пихать ее, как делали раньше, когда она пару раз ездила с ними. Ребячество, конечно, но сейчас ей такое не помешало бы.
– А твой парень не разозлится, что ты едешь с нами? – ухмыльнулся Костя и небольно щипнул ее за руку.
– Ай! – Аня шлепнула его по пальцам. – Завидуй молча!
Костя загоготал.
– Я тебе и не завидую, – сквозь смех ответил он. – Платоша совсем не в моем вкусе, знаешь ли! Мне нравятся блондинки, а не блондины.
– Она не про себя, а про него, – рассмеялся и Витя, а Аня искоса глянула на него. Ревнует, нет? Ничего не понятно!
Взгляд снова коснулся ее затылка, когда они выехали за пределы города. Она даже рефлекторно оглянулась, но в это время на дорогах автомобилей было мало, и ни одна не увязалась за автобусом, все были далеко. Это же не большой город, где машины идут сплошным потоком.
– Чего ерзаешь? – недовольно спросил Витька, который на телефоне играл в какую-то игру. – Я полтос очков потерял из-за тебя!