– Прости, – кротко ответила Аня. – Чувство неприятное, словно смотрит кто-то. У тебя так не бывает?
– Бывает, – буркнул тот. – Ты сейчас в мою мобилу так пялишься. Изыди, женщина, не мешай!
Аня обиженно отодвинулась ближе к Косте.
Тот немедленно сгреб ее в объятия и нахально поинтересовался:
– Ну что, Анютка, когда начнем наставлять рога Платоше? Если что, я готов!
– Раньше надо было думать! – Аня чувствовала, что Костя просто шутит, да и объятия его были совсем-совсем дружескими, так что она не переживала. Еще бы взгляд перестал касаться ее кожи, и можно было забыть о нем. – Теперь поздно! Я другому отдана и буду век ему верна!
– Фу-у, умеешь же ты, Семенчук, все испортить, – с деланым отвращением отпрянул Костя. – Литература, бе-е-е! Хуже только…
Он резко захлопнул рот и уставился на сидящую впереди Лидию Николаевну.
– Алгебра. Хуже всего алгебра, – нарочито громко произнес он, а Аня не выдержала и рассмеялась. Похоже, Костя, как и она сама, терпеть не мог биологию и химию, которые вела Лидия Николаевна. Или даже ее саму, что тоже не было особо удивительным. Аня больше всего печалилась, что Лидия Николаевна у них еще и классная, и деться от нее совсем было некуда.
Словно догадавшись, почему они смеются, Лидия Николаевна обернулась и смерила их подозрительным взглядом.
– Семенчук и Макин, прекратите ржать и обжиматься, вы не одни в автобусе. Ведете себя как дикари, – произнесла она и отвернулась.
Разумеется, все тут же посмотрели на них – и Лена, и даже первоклассники. А Костя назло учительнице только сильнее прижал к себе Аню.
– Мы не ржем, Лидия Николаевна, а радуемся свободе. Завтра суббота, короткий день, и наконец воскресенье, – ответил Костя, хотя уж тут точно стоило помолчать.
– Радоваться свободе, Макин, будешь после выпускного, и то недолго. Либо поступишь куда-нибудь, либо – и это гораздо вероятнее – загремишь в армию, – не поворачиваясь к ним, ответила учительница. Аня даже губу прикусила, так опешила. В ее старой школе учителя так с учениками не говорили. Они были интеллигентнее, что ли. Или лицемернее, но выглядело все равно получше, чем вот такое.
Дальше ехали молча, да и Костя устал ее держать и отпустил. Только на остановке неуверенно спросил:
– Тебя проводить?
Взгляд за спиной никуда не делся, и правильно было бы ей согласиться, но это делало все только сложнее, и Аня покачала головой.
– Спасибо, я дойду, не вечер же, – нехотя ответила она и сразу двинулась в сторону дома, чтобы не передумать; помахала всем, уже повернувшись спиной и просто задрав вверх руку.
Взгляд продолжал сверлить ее спину. Казалось, он становится все ближе и ближе.
Не выдержав напряжения, она побежала.
16 глава
Аня понятия не имела, но ее бурная, на сторонний взгляд, личная жизнь помогла Лене набраться смелости и все-таки пойти в старую школу. К тому же дома после страшной находки бабы Нюры сидеть было не очень приятно. Да, отец сказал, что решил этот вопрос, но богатое воображение Лены представляло несчастную голову туриста и в подвале, и в печи, и даже под порогом. Нет, ну некрещенных младенцев когда-то там закапывали или еще кого-то – в фольклоре Лена была не сильна, – почему бы и голову не закопать?
Одним словом, наконец звезды встали так, что никакие отговорки больше не работали, и можно было со спокойной душой идти к Швецову.
Лена заглянула сначала к Абаке, поздороваться и спросить о здоровье. Потом нашла классную руководительницу, которая довела их до девятого класса. Отдала взятые книги библиотекарше и только после этого отправилась в медпункт. По дороге не удержалась и заглянула в спортзал. И дело не в отваге, просто столько уже людей знает, что она тут, в школе. Что ей будет?
Спортзал стоял открытый и пустой. Днем его не всегда закрывали на ключ, к тому же иногда школьники в переменки приходили попрыгать или покидать баскетбольный мяч. Стащить что-то из спортзала никому и в голову не приходило. Это же для всех, как можно! Что и говорить – если чем-то хорошим поселковые отличались от городских, то этим точно.
Лена медленно прошла до середины зала и пригляделась. Кое-где не до конца оттерся парафин, да в паре мест на лаковое покрытие слишком сильно давили мелом и остались следы. Она нагнулась еще ниже, а потом присела на корточки и увидела в трещинах между дощечками кровь.
И немедленно выпрямилась, только сейчас представив, как она выглядит со стороны – ее рассматривание пола нельзя объяснить ничем, кроме шпионажа. Что, если Аркадий Викторович видел их, но просто не узнал? А тут – она. Вынюхивает.
Лена поспешила к дверям спортзала. Как ей невероятно повезло, она поняла меньше чем через минуту, когда столкнулась с физруком у входа.
– Иванченко? – нахмурился он. – Что ты тут делаешь?
– Хотела спросить, можно ли зимой лыжи в школе взять для похода в лес или нет, – на одном дыхание соврала она.
– У тебя же есть отличные лыжи. – Физрук нахмурился.
– Так я не для себя спрашиваю, а для новенькой. – Лена обошла физрука по стенке и теперь уверенно пятилась от него. – Можно? Мы с ней договорились в конце месяца в лес сходить, снег уже хорошо ляжет, а у нее лыж нет, и ботинок тоже. Размер тридцать восьмой!
– Хорошо, но ботинки буду мужские и не новые, – сдался физрук и скрылся в спортзале, даже дверь за собой закрыл на задвижку.
Лена же, ободренная удачным началом, направилась в медпункт.
– Войдите! – услышала знакомый голос и толкнула дверь.
Швецов на рабочем месте казался точно таким, как она его запомнила, только был теперь в белом халате, а не в рубашке с закатанными рукавами. Но ему все равно шло.
– О, Елена Иванченко! – Он улыбнулся. – Вы втянулись в учебу в городской школе и наконец нашли время навестить старую?
Лена улыбнулась.
Ей было приятно, что он запомнил ее имя. Все-таки школьный фельдшер – это не учитель или полицейский с профессиональным пунктиком на имена. Но вот то, что он называл ее на вы, немного обескуражило. Так можно долго идти от консультаций по медицине к чему-то большему. Впрочем, она не торопилась.
Села на стул чинно, даже руки сложила на колени.
– Я хотела спросить про экзамены, вы самый молодой знакомый мне медицинский работник. – Она успела проглотить свое хамское «почти врач», обычно фельдшерам это не нравилось. – Можно?
Вероятно, Швецов надеялся на что-то другое, по крайней мере Лена была бы рада тут не ошибиться: его улыбка немного потускнела.
– Спрашивайте, Елена, – тем не менее произнес он.
Лена поморщилась.
– Зачем так официально? – спросила она. – Я же даже не пациентка. И разница в возрасте у нас не такая уж большая. Вот вам сколько лет?
«Вам» она нарочито выделила.
Кажется, Швецов смутился.
– Двадцать шесть, – признался он.
Лена снова приложила титанические усилия, чтобы не сказать что-нибудь вроде «не так уж плохо хотя бы иметь работу к этому возрасту». В некотором роде она и правда так думала, хотя была уверена, что даже фельдшер может найти место получше, чем в школьном медпункте.
– Ну вот, а мне скоро будет семнадцать. – Она наклонилась чуть ближе, с удовольствием отмечая, что от Швецова приятно пахнет одеколоном. – Это только кажется много, у моих родителей такая разница.
Судя по искорке в глазах Швецова, он все понял слишком рано. Лена не собиралась так быстро давать подсказку, но было поздно.
– Так что там с экзаменами? – попыталась она вернуться на старые рельсы. – Сложно?
– Не думаю, что это поможет, вы же хотите поступать в медицинскую академию, Лена, а фельдшеров готовят в колледже. – Швецов чуть отодвинулся от Лены, так что она просто поднялась и начала ходить по медпункту.
– Непростая у вас тут работа, – словно разговор не зашел только что в тупик, произнесла она. – Заполнять все журналы, все эти справки от физкультуры, плановые прививки. Уже начались прививки от гриппа?
– Прививки от гриппа? – повторил Швецов, тем самым давая Лене повод повернуться и подойти ближе.
– Ну да. – Она встала совсем близко. Если бы он хотел, мог бы рукой коснуться ее ноги. – Прививка от гриппа. Потом столбняк и дифтерия, ну и манту, конечно.
– Точно. – Швецов выпрямился на стуле, вставать он не рискнул, чтобы по пути не ткнуться Лене в декольте. А она бы обязательно подстроила такую неудачу. Он то ли почувствовал ловушку, то ли догадался о ней. – Прививки в этом году чуть позже. Распоряжение еще не приходило. И знаете что, Лена…
Лена совершенно точно знала, что он скажет. Потом наговорит еще умных и красивых слов, от которых ей станет плохо и стыдно, она уйдет и больше не вернется, потому что скорее сгорит от стыда, чем сможет исправить это. Но в эту игру Лена играть умела.
– Вы выделяетесь в поселке, вы знаете это? – спросила она быстрее, чем Швецов продолжил. – Наверное, вы так и хотели – быть белой вороной, отличаться от всех, да?
Лицо Швецова неуловимо изменилось.
– Вообще-то, нет, – признался он. – А разве…
– Разумеется, – ответила Лена. – Вы ни с кем не общаетесь. Не ходите на дискотеки или по гостям, ни с кем не заводите отношений. Моя мама передавала вам столько пирогов, но вы даже не приходили в гости. И вы ни с кем не встречаетесь! Ладно бы вы были старым пеньком – таким можно. К тому же вы живете у бабы Нюры. Если она заподозрит, что вы так выделяетесь специально, о вас весь поселок будет говорить!
Лена блефовала. Мнение бабы Нюры о личной жизни всех и каждого соседей волновало мало, да и было еще несколько человек, вроде того же физрука, что ни с кем не встречались. Но откуда об этом знать Швецову, который, похоже, вовсе не хотел выделяться на новом месте жительства?
По крайней мере, он надолго задумался и наконец произнес:
– Лена, не уверен, что понимаю, к чему ты клонишь, но разве нормально встречаться такому взрослому, как я, человеку и… школьнице?
– Вот как раз это нормально, – отмахнулась Лена. – Особенно если вы не планируете ничего… Ну такого, от чего дети бывают. И не женаты. А то одна моя одноклассница уехала куда-то рожать от женатого, вот непруха. И это что! Года три назад девочка едва успела закончить школу – родила аккурат после выпускного, зато от отца подружки.