Туманная ночь уже спустилась на Потусторонний Париж, накрыв облаками небо, будто чтобы помешать жёлтому глазу луны наблюдать за тем, что творилось внизу, поэтому никто, даже сторожевые призраки, не заметили чёрную тень, крадущуюся по крыше. Эта тень была гибкой и грациозной, как кошка. В детстве Клодина мечтала о том, чтобы превращаться в кошку. Эти животные казались ей символом свободы, ведь кошка гуляет сама по себе. Позже она поняла, что свободы, как таковой, в обществе не существует, особенно в обществе Потустороннего Парижа с его чёткой иерархией и жестокостью. Базиль, внезапно ворвавшийся в её существование, был ещё и символом свободы.
Клодина притаилась, прижавшись к одной из горгулий. Место, где она сейчас находилась, позволяло просматривать всю крышу. С лорнетом это было бы гораздо проще, но глаза некроманта и без этого оружия смерти были очень зоркими. Ей хотелось застать Базиля врасплох, но его нигде не было. Секунды рассыпались тленом желаний, и Клодина начала нервничать. А что если этот сумасбродный кот не придёт?! Вдруг он решил жестоко пошутить над ней?! Мадмуазель де Нозиф уже начала жалеть, что поддалась на обман и не захватила с собой оружие, как вдруг произошло нечто настолько потрясающее, что заставило её потерять дар речи.
– Выходи, прекрасная грешница! – прозвучал чей-то голос с небес. – Тебе не скрыться от судьбы!
Сначала Клодине показалось, что это одна из туч, нависающих с высоты заговорила с ней голосом Базиля. Если это было начало свидания, то оно обещало быть захватывающим и неповторимым. Клодина вышла из своего укрытия как раз в тот миг, когда сквозь тучи и марево пробились лунные лучи, облив мадмуазель де Нозиф призрачным серебристо-жёлтым светом. Теперь она была хорошо видна: женщина-кошка, в облегающем смелом наряде из кожи, дополненном маской, пушистым хвостом и фаланговыми кольцами в виде длинных когтей.
Клодина не чувствовала страха: во-первых, некроманты стояли на вершине местной пищевой цепочки, склоняя голову только перед волей Противоположности Жизни и её наместника – Хозяина Потустороннего Парижа, а во-вторых, она уже так давно влачила своё существование и так много видела и пережила, что её мало чем можно было удивить и испугать. Впрочем, Базилю удалось и то, и другое! Снова! Из марева тёмной ночной синевы и нависающих клочьями облаков выплыл огромный воздушный шар с подвешенной к нему корзиной, называемой почему-то гондолой, в которой, как главный гондольер, стоял улыбающийся Мурный Лохмач, сияя жёлтым глазищами.
– Любимая, я тебя понял! – промурлыкал он, сбрасывая вниз верёвочную лестницу. – Забирайся ко мне, моя кошечка!
Этот летательный аппарат Базиль на время позаимствовал у братьев Монгольфье, которые продемонстрировали его действие Её Величеству королеве, как раз в тот день, когда оборотень совершил рискованный переход за васильками. Правда, на стороне живых никто из людей не рискнул испробовать это удовольствие полёта на себе: страх был крепко зашит в их душах, а вот Базиль вызвался стать первым воздухоплавателем, подбив братьев Монгольфье на этот дерзкий эксперимент.
– Я приглашаю тебя в полёт! – сказал Базиль, когда Клодина забралась в гондолу и встала рядом с ним.
– В полёт?! – изумлённо спросила она, прерывисто дыша от волнения. – Куда же мы полетим?!
– Туда, где никто не сможет нам помешать! – улыбнулся Базиль и разорвал когтями канат, удерживающий шар у крыши.
Увлекаемый ввысь горячим воздухом, шар поднимался в тёмное небо, оставляя внизу город и все его мрачные порядки. Влюблённые всегда были выше суеты!
– Знаешь, сколько законов ты уже нарушил?! – спросила Клодина, обняв Базиля за шею.
Базиль знал, что на самом деле она хочет сказать ему о другом, о том, что светилось сейчас в её глазах и пылало в каждой клетке тела.
– Я готов предстать перед судом! – дерзко сказал он.
В этот момент шар, преодолев мрачную пелену туч, повисшую над городом, завис, залитый светом луны, пронизывающим всё пространство своей магией. У Клодины никогда не было таких свиданий и таких потрясающих нестерпимо ярких ощущений от единения тел. Всё, что было с ней когда-то, все её беды, кошмары, печали и жалкие радости, казавшиеся когда-то прекрасными, а теперь ставшие ничем рядом с одним лишь прикосновением губ Базиля, с его присутствием внутри – всё это улетело прочь, как ненужный балласт. А сам дерзкий воздухоплаватель не мог остановиться, чувствуя, что угодил в самый главный капкан своей жизни, из которого совсем не хотелось выбраться.
В это время Ле Гран Фушюз стоял, склонившись над букетом алых лагурусов – таким же, какой он отправил в дар Главе Пыточного Следствия. Сухоцветы торчали словно заячьи хвосты, испуская мерцание.
– Что такое?! – пробормотал Ле Гран Фушюз. – Я ничего не чувствую! Будто кто-то блокирует мою магию! Клодина?! Нет! Невозможно! Она на такое не способна!
Выигрышная затея скрытой слежки за происходящим в доме бывшей пассии неожиданно обернулась полным провалом.
– Ваша Смертоносность! – обратился к нему старший старьёвщик, пришедший на его зов.
– Ну? – задумчиво спросил Ле Гран Фушюз. – Ты чувствуешь мадмуазель де Нозиф?
– Да, – бесстрастно отозвался старьевщик. – Она вознеслась!
– Что?! – ошарашенно воскликнул Ле Гран Фушюз. – Как это вознеслась?! Я таких указаний не давал! С чего вдруг?!
Он немного помолчал, обдумывая услышанное, и снова разразился недовольными возгласами:
– Ты соображаешь, что ты мелешь?! Возносятся только святые, а Клодина у нас, мягко говоря, особой святостью никогда не отличалась!
– Её больше нет, – невозмутимо сообщил старьевщик, а потом добавил: – в Париже!
– А где же она?! – поразился Ле Гран Фушюз.
В ответ старьёвщик вознёс глаза к потолку. Хозяин Потустороннего Парижа проделал тоже самое, но на потолке ничего не нашлось.
– Она выше этого! – подсказал старьёвщик. – Примерно на четверть сухопутного лье!(Старинная французская мера длины, равная примерно 4,5 км – примечание автора)
– Так она действительно над Парижем? – догадался Ле Гран Фушюз, получив в знак согласия элегантный кивок. – Что это за магия?
– Это наука, – с улыбкой сказал старьёвщик. – Живые изобрели воздухоплавание.
– Изобретателя ко мне! – потребовал Ле Гран Фушюз. – Немедленно!
– Стоит ли торопить события? – усомнился старьёвщик. – Скоро один из них появится здесь сам по воле Противоположности Жизни, а не из чьей-то опасной прихоти.
– Хорошо! – немного подумав, согласился Ле Гран Фушюз.
Став Хозяином Потустороннего Парижа, он неоднократно превышал полномочия, рискуя навлечь на себя гнев работодательницы, но жажда власти была в нём сильнее страха перед силой гнева его госпожи. Оставшись наедине с собой, он первое время часто корил себя за проявленную жестокость. Позже она вошла в привычку, и эта опасная привычка неуклонно вела его к пропасти, медленное, но верное движение к которой вряд ли могло остановить одно отступление от привычного хода событий.
– Мы поступим иначе! – прошептал Ле Гран Фушюз и стремительно подошёл к окну, чтобы издать долгий пронзительный свист.
Он вонзился в тишину ночи, словно отравленный стилет, проникая в самые тёмные закоулки Потустороннего Парижа, и долетел, наконец, до тех, кому был адресован. Если бы это случилось днём, то туча призванных закрыла бы солнце, но ночью призрачные вороны были не так видны.
– Найдите Клодину де Нозиф и её спутника! – сказал Ле Гран Фушюз. – Доставьте обоих ко мне!
Когда вороны улетели, громко и страшно шелестя крыльями, Хозяин Потустороннего Парижа, долго смотрел им вслед. Хотя он никогда не испытывал к Клодине никаких нежных чувств, его снедало нечто похожее на жгучую ревность: его собственность предпочла ему – лучшему из лучших, неотразимому ни в одном Стиксе, какого-то кота без родословной и, кажется, очень довольна своим выбором! Когда Клодина флиртовала с Люрором де Куку, Ле Гран Фушюз слегка опасался только их совместного выступления против него, но при этом был твёрдо уверен, что истинных чувств в этой паре нет и не было: первый советник собирался увеличить свою коллекцию трофеев, а глава Пыточного следствия заполняла внутреннюю пустоту, в которой водились страхи и отчаяние. Сейчас всё, кажется, было по-другому! Клодина, похоже, была влюблена, а все влюблённые не поддаются контролю, и это было самым страшным.
– Почему не сработал букет? – тихо спрашивал сам себя Ле Гран Фушюз. – Что могло произойти?!
Он много раз прокручивал в памяти процесс создания этого артефакта слежения, не находя никаких недочётов. Да и Люрор, присутствовавший при этом, заметил бы ошибку. Стоп!
– Люрор! – прошептал Ле Гран Фушюз, когда мрачная догадка поразила его ум, а потом спросил во весь голос. – Где мой первый советник? Надеюсь, он не опустился на дно Сены, построив подводную лодку по чертежам Леонардо да Винчи?
– Нет, он сейчас в доме шевалье де Кадавра, – бесстрастно ответил старьёвщик.
– Пожалуй, мне стоит тоже нанести визит Федерику, – решил Ле Гран Фушюз и велел заложить экипаж.
Выходя из Лувра, он поднял голову и взглянул в чёрные небеса, но призрачных ворон уже не было видно.
Опьянённые любовью Базиль и Клодина тоже заметили их не сразу. Зоркий взгляд Базиля случайно отследил какое-то подозрительное движение на горизонте.
– Пташки... – проворчал оборотень, огромным усилием воли заставив себя оторваться от Клодины, чтобы лучше вглядеться вдаль.
У птиц был такой размах крыльев, что даже издали они казались огромными и зловещими.
– Призрачные вороны Хозяина Потустороннего Парижа! – воскликнула Клодина. – Спасайся, Базиль! Я их отвлеку!
– Что значит «спасайся»?! –усмехнулся Мурный Лохмач. – Я от опасностей никогда не бегал, и своих женщин на растерзание каким-то воронам-переросткам не бросал!
– Ты не понимаешь! – перебила его Клодина. – Защититься от них невозможно: это глаза Хозяина, и, если понадобится, то и руки, которые схватят тебя!