Глава шестая
Наступил две тысячи второй год, и шесть месяцев Muse закончились. Первые три месяца года отводились под сочинение и подготовку демо-версий для третьего альбома (в дневнике не отмечено никакой официальной концертной активности; их первый длительный перерыв в гастролях и записях за четыре года), Мэтт решил применить на практике свою идею, что переезды каждые шесть месяцев помогут поддержать творческий фонтан в рабочем состоянии. Лондонская квартира Мэтта, Дома и Тома была для них, по сути, складом вещей, в котором они иногда спали в те редкие дни, когда приезжали домой с гастролей; на этот раз им нужна была более спокойная и вдохновляющая обстановка, чтобы обеспечить свободный поток музыки.
Поначалу они собирались переехать в Сан-Диего, потом задумались о шестимесячном проживании чуть дальше на Западном побережье Америки, в Сан-Франциско. Они уже составили планы, обо всем договорились, начали переговоры по визам и уже были готовы ехать, но тут Том Кирк предложил не менее кардинальную смену обстановки, но намного ближе к дому. Он обнаружил, что усадьба в Брайтоне, которой когда-то пользовался Уинстон Черчилль в качестве летней дачи и жилья для множества собак, сдается в аренду. Группе понравилась эта идея во многих отношениях: усадьба была у моря, где они чувствовали себя как дома; Крис мог периодически ездить в Тинмут, чтобы бывать со все растущей семьей[97]; Брайтон достаточно близко к Лондону, чтобы они могли возить туда всю свою аппаратуру и репетировать с полной концертной расстановкой; наконец, там был тот самый исторический дух, притягивавший группу, которая вдохновлялась звездами классической музыки XVIII века и записывалась на старой барже для вечеринок Чарли Чаплина.
Дом был прекрасен. Наклонные газоны постепенно спускались от зимнего сада к бадминтонной площадке, и все выглядело как настоящий особняк, а не старая псарня Черчилля. Так что группа сняла его на шесть месяцев и переехала туда – Мэтт, Дом и Том на постоянной основе, Крис периодически надолго приезжал в гости.
За шесть месяцев сравнительного покоя в Брайтоне перед их глазами прошло много перемен. Origin Of Symmetry в конце концов добрался до платинового статуса. Taste Media сумели разорвать контракт с Maverick и стали искать для Muse новый американский лейбл. Пока товарищи по группе тратили появившиеся у них деньги на быстрые машины и дорогие отпуски, Крис запланировал свадьбу со своей подругой Келли.
Они много времени тратили, обсуждая прошедшие годы гастролей и решая, что будут делать по-другому в будущем. Балы-маскарады сыграли свою роль и помогли группе и фанатам преодолеть смущение, но потом поклонники стали моложе, вечеринки больше и, по сути, превратились в автограф-сессии, так что они решили не устраивать их на будущих гастролях (кроме всего прочего, «происходили кое-какие вещи», которые помогли группе понять опасность «института» фанаток, и к Мэтту снова вернулись прежние чувства – для него не было ничего менее привлекательного, чем девушка, которая хочет с ним переспать только из-за того, какой он на сцене). Они решили, что, хотя работа с двумя продюсерами на Origin оказалась успешной, для третьего альбома они найдут одного продюсера, чтобы подборка песен оказалась более связной. А еще они вспомнили выступление в «Доклендс-Арене»; группа была в восторге от того, что отыграла такой большой концерт, но ей было жаль фанатов в задних рядах, которым ничего не было видно из-за маленьких экранов и минимального светового шоу. Если им доведется снова играть такие большие шоу, решили они, то нужны большие экраны, крутые эффекты, настоящее стадионное шоу. Им нужно устраивать спектакль.
В первые месяцы 2002 года ребята играли в бадминтон на морозе, джемовали и заново сдружились как «просто» люди, а не приятели по гастрольному автобусу, и в тот период появился кое-какой новый материал. За восемь месяцев после того, как Мэтт познакомился в Римини с той самой «особенной» девушкой – студенткой-психиатром по имени Гайя Поллони, – у них завязалось общение, и они начали по-настоящему встречаться. Доминик нашел себе девушку из Пенсильвании, а Крис женился, так что новый материал оказался более позитивным и «долюбленным». В первой половине 2002 года они записали в брайтонской усадьбе демо-версии восьми или девяти песен; одни напоминали ABBA, другие были помрачнее, но большинство из них начали жизнь как откровенные любовные песни, настроение группы в целом кардинально изменилось. Если запись Origin Of Symmetry проходила в зловещей тени недавнего расставания Мэтта, то третий альбом (поначалу) купался в лучах спокойствия и радости.
Впрочем, даже счастливые песни Muse, конечно, не были похожи, скажем, на Supergrass. Впервые получив возможность спокойно записать демо-версии, Muse стали экспериментировать с каждым новым треком, и многие песни значительно поменялись в течение 2002 года – группа искала разные способы их исполнить. Из тех песен, над которыми они работали в Брайтоне, Butterflies And Hurricanes, которую стали играть на гастролях 2001 года в инструментальном виде, приняла собственную, постоянно меняющуюся форму – Мэтт начал работать над ней за роялем «Steinway», засев в фортепианной комнате гостиницы в турне Origin на несколько часов и наращивая ноты над простым двухнотным парадидлом до тех пор, пока не обнаружил, что играет мощные пятинотные аккорды, которые звучат словно подбирающиеся грозовые тучи. Потребовалось несколько месяцев эволюции и сырых концертных исполнений в инструментальной форме, прежде чем песня превратилась в помп-рокового левиафана, которым всегда должна была стать, а в это время четкую форму уже стали принимать другие, более свежие композиции.
Рифф, вдохновленный System Of A Down и поначалу названный New D или De-Tuned Riff, начал свою жизнь на фортепиано в Брайтоне и присоединился к ряду инструментальных пьес Muse, которые благодаря постепенной концертной работе превратились в знаменитые на весь мир классические песни: из него вырос Stockholm Syndrome. Яростный поп-металлический шум в духе In Your World с рабочими названиями Action Faust и TSP (в конце концов остановились на The Small Print) вышел на первый план; он словно пересказывал миф о Роберте Джонсоне и перекрестке[98] от лица дьявола: «Sell, I’ll sell your memories/For £15 a year/But just the good days… And be my slave to the grave/I’m a priest God never paid»[99].
Еще одна песня, которую начали сочинять еще до 11 сентября, но которая словно предсказала общие чувства о катастрофе своими трескучими, зловещими фортепианными аккордами и апокалиптическим текстом, называлась Emergency. В конце концов ее переименовали в Apocalypse Please; группа знала, что песня будет эффектной – в том числе благодаря завывающему припеву «This is the end of the world!»[100] – но тогда еще не решила, как ее лучше всего аранжировать. Но одна песня буквально мчалась к завершению, обгоняя всех: веселая поп-конфетка с грувом в стиле диско, перемешанного с напыщенным фанк-металом, под названием I Want You Now, несомненно, посвященная новой девушке Мэтта. Она началась с гитарного прохода, который Мэтт играл на саундчеках в турне Origin; потом этот проход «отдали» на бас-гитару, и появилась мелодия. Через несколько месяцев в ходе разговоров Мэтта со своей девушкой о ее учебе появилось название Hysteria; истерия – это устаревший психоаналитический термин, которым называли состояние сексуальной неудовлетворенности у женщин, которое снималось массажем гениталий, вплоть до «истерических пароксизмов». Тогда это была замечательная новая поп-песня, потенциальный будущий сингл и первая новая композиция, вошедшая в концертный сет; лишь через восемнадцать месяцев она превратилась в самую хулиганскую в истории рока отсылку к женскому оргазму.
Прошло три месяца сочинения и демо-записей – они отвлеклись лишь 3 марта, чтобы исполнить Plug In Baby на ирландском шоу Meteor Music Awards в Дублине, – и Muse уже не терпелось снова поехать на гастроли. Они не планировали записывать никаких новых песен до Рождества, так что воспользовались этой возможностью, чтобы съездить в короткие гастроли по Европе, «окучив» те места, куда не удалось добраться в прошлом году, и воспользоваться более престижными местами, которые им давали на летних фестивалях. Группа сделала лишь две небольших паузы – сначала посетили «Сомиллс», чтобы записать In Your World и Dead Star с продюсером Джоном Корнфилдом для сингла с двумя сторонами «A» (он вышел в июне), а потом Мэтт отравился, поев каких-то сомнительных устриц, и несколько дней перед турне его постоянно рвало. В апреле они выступили в таких городах, как Афины, Стамбул, Хельсинки, Порту и Лиссабон, обкатав вживую Hysteria; впервые ее исполнили на концерте в Осло 10 апреля, и она осталась в сет-листах до конца года. А еще это стало возможностью насладиться восхищением тех регионов, которые раньше были обделены концертами Muse.
После апрельского тура они приехали на студию BBC «Риверсайд» в Хаммерсмите, чтобы исполнить кавер-версию стандарта Фрэнки Валли Can’t Take My Eyes Off You[101] для передачи ReCovered, вышедшей в эфир 3 мая, а потом началась серия из 24 фестивалей, длившаяся до самого конца августа. Несмотря на несколько «прохладных» месяцев, проведенных в Брайтоне, их сценический огонь никуда не делся. 5 мая они стали первой группой, собравшей аншлаг в Дублинском замке – когда-то он был тюрьмой, потом – официальной резиденцией вице-короля Англии, а сейчас превратился в концертный зал, который сняли для Heineken Green Energy Festival на майские праздники, – и Мэтт отпраздновал это событие, исполнив легендарные скольжения на коленях по скользкому полу и сымпровизировав несколько фортепианных пьес, а у Криса сломалась бас-гитара, и позже выяснилось, что ремонту она не подлежит.