то все-таки вернется на гастроли, и группа выступила еще на трех фестивалях – сначала хедлайнерами в швейцарском Санкт-Галлене, потом в бельгийском Верхтере и датском Роскильде, – после чего Дому дали еще неделю отдыха, чтобы собраться с мыслями и по-настоящему оплакать отца.
Эти три фестиваля вскоре после смерти Билла Ховарда вышли для группы странными и трудными[136]. Трагедия сплотила их как друзей, помогла им лучше понять и ценить друг друга. Они поняли, что штампованная фраза действительно правдива: ты в самом деле не понимаешь, что у тебя есть, пока этого не потеряешь, будь то родители, друзья или коллеги. Они были очень близки к тому, чтобы потерять Дома как товарища по группе, а может быть, даже к полному распаду группы, и это напомнило им о простом удовольствии от исполнения музыки и о том, как они ценят возможность играть на сцене для такого количества людей. Ужасно печальное событие помогло Muse найти внутренние силы, создать новые связи, научиться открытости и позитивному отношению друг к другу и стать еще более сплоченной командой.
К тому времени как они снова собрались и излили душу на хедлайнерском выступлении на T In The Park в Баладо-парке (Кинросс), Muse стали неуязвимыми.
Впрочем, гастрольные мучения еще не закончились.
Крис Уолстенхолм на самом деле даже не представлял, чтó же его ударило. Поднявшись с земли и дохромав на свою позицию, он понял, что в него врезался в подкате музыкант из The Cooper Temple Clause, которых Muse вызвала на футбольный поединок пять на пять между саундчеками. Две группы гастролировали по Америке в рамках фестиваля Curiosa, проходившего в июле и августе в тринадцати городах центральной части страны; на фестивале было две сцены, состав был отобран лично The Cure из групп, которые коллективу либо нравились, либо с ним дружили.
Добравшись до турне через восемь европейских фестивалей в июле – в том числе ирландский Oxegen, где из сета пришлось выбрасывать Apocalypse Please, потому что местные герои Ash сыграли больше отведенного им времени, и концерт в Сантьяго-де-Компостеле, где Дом поприветствовал зрителей бессмертной в своей нелепости оговоркой а-ля Spinal Tap «Привет, Сан-Диего!», – Muse выступали на второй сцене вместе с The Coopers, бывшей басисткой Hole и Smashing Pumpkins Мелиссой Ауф дер Маур и гранж-рокерами Thursday, а главная сцена пульсировала под пост-роковые причитания Interpol и Mogway и бессвязные танцы с ковбеллом от The Rapture. Muse подружились с самими The Cure на почве любви к техасскому холдем-покеру – Мэтт однажды выиграл 400 долларов у их вокалиста Роберта Смита, в основном потому, что Смит так напился, что очень плохо блефовал и не понял, что у Мэтта в руке четыре туза, – и с The Cooper Temple Clause, которые тоже любили футбол.
В общем, когда Крис поднялся с земли на пустыре рядом с залом в Детройте, десятом городе, куда добрался фестиваль Curiosa, и отряхнулся, он не придал особого значения боли в запястье. Так, обычная для Muse дорожная травма – вроде ушибов, которые Дом получил прошлым вечером в Торонто, когда Мэтт бросил в него гитару. Он весело отыграл концерт – получасовой сет из шести солидных рок-хитов, – всю ночь пил на послеконцертной вечеринке (специально для гастролей Curiosa группа решила их возродить) и ушел спать, особенно не задумываясь о руке.
Лишь после того как Мэтта посреди ночи разбудил голый Крис, расхаживавший туда-сюда по коридору гастрольного автобуса, ругаясь про себя и прижимая к груди распухшее запястье, которое вдвое увеличилось в размерах, Muse заглянули в расписание гастролей, согласно которому в Англии им предстояло играть хедлайнерами на фестивале V, и подумали: «Господи Иисусе, нам конец».
Пришлось прибегать к решительным мерам. Крису наложили гипс, так что группа отменила выступления на трех последних концертах тура Curiosa и торопливо отправилась домой. Они связались с приятелем по имени Морган Николлс, который играл в The Senseless Things, когда Muse еще были подростками-фанатами фрэггла, а потом стал басистом The Streets; у них было десять дней, чтобы научить его всему хедлайнерскому сету на бас-гитаре.
В общем, V2004 стал для Криса странным опытом смирения. Он все равно был на сцене и временами играл клавишные партии перед 50 тысячами орущих фанатов Muse в оба дня фестиваля (первый день состоялся в Челмсфорде 21 августа), но по-настоящему наслаждаться концертом не мог, потому что с раздражением слушал, как Николлс играет его басовые партии, и вздрагивал каждый раз, когда тот хоть чуть-чуть ошибался. Несмотря на то что на этом и следующих фестивалях в августе Muse выступали вчетвером, музыканты говорили, что им чего-то не хватало. На двух этих фестивалях, австрийском Two Days A Week и французском Rock en Seine, Крис играл на басу, сколько мог, а потом его подменял Николлс.
Крис снова сумел отыграть полный сет на бас-гитаре через несколько дней, на первом концерте первого аншлагового тура по Австралии. Выступление прошло в пертском клубе «Метрополис»; этот зал был больше, чем планировался изначально, потому что в тот клуб билеты разлетелись в первый же день. Когда они впервые приехали в «Метрополис», гордо названный «клубом» зал для общественных собраний, в 2000 году, на них пришло десять человек; на этот раз очередь начала собираться еще в 8:30 утра и протянулась через весь квартал, несмотря на дождь. Концерт прошел великолепно, и, поскольку потом им предстояло целых три выходных в Перте, Muse устроили такие зажигательные вечеринки, что из-за резкой смены часовых поясов и ночных попоек за эти семьдесят два часа они почти не спали. Во время одного особенно тяжелого приступа бессонницы, как вспоминал Крис, он в пять утра смотрел фильм «Старски и Хатч» в своем гостиничном номере.
Что объяснимо, после того как они добрались до Аделаиды – пятого по размеру города Австралии, известного как «Город церквей», потому что там ну очень много церквей, – для второго концерта, Muse решили повернуться в сторону здорового образа жизни. Тони, охранник, которого нанял им Энтони Эддис, потому что они превратились в стадионную группу и, соответственно, стали «настоящими» поп-звездами, одновременно был и их личным тренером. Впрочем, когда он впервые отвел их в спортзал, нагрузки оказались для страдающих от джетлага молодых душ чрезмерными – их тур-менеджера вырвало через двадцать минут занятий на велотренажере, да и Крис едва не последовал его примеру.
Впрочем, больше всего из-за проблем с пищеварительной системой пострадал Мэтт. В последний вечер в Перте он съел в аргентинском ресторане почти целую козлиную ногу, и сет в аделаидском «Бартон-Театре», где собралось двести фанатов, пришлось прервать посередине; Мэтт убежал за кулисы в отчаянных поисках уборной, а товарищам по группе пришлось довольно долго джемовать, пока он не вернулся, облегчив кишечник. Дом позже шутил, что подобное поведение допустимо на маленьких клубных концертах, но вот на стадионном шоу ему бы пришлось делать свои дела прямо на сцене в подгузник.
Получив по пути платиновый диск за австралийские продажи Absolution и меняя залы в соответствии со спросом – в Брисбене пришлось добавить второй концерт после того, как все билеты на «Брисбен-Арену» в центре города разошлись буквально за час, да еще и перенести оба концерта в пятитысячный «Ривер-Стейдж», – группа завершила триумфальное турне в оклендском «Сент-Джеймс-Театре» 14 сентября, на несколько дней улетела домой отдыхать, а потом отправилась в третье в году путешествие в США. Огромный третий этап вторжения в Америку длился три месяца и состоял из 38 концертов в почти таком же количестве городов в самых разных уголках США и Канады – от Нэшвилла до Милуоки, от Портленда до Альбукерке, от Палм-Бич до Тусона. Несмотря на огромный успех на всех остальных территориях, Muse настолько хотели завоевать вообще весь мир, что были готовы даже к выступлениям в американских курятниках (и долгим, тяжелым поездкам между ними; 15-часовая ночная поездка из Питтсбурга до Детройта не была чем-то из ряда вон выходящим), чтобы их музыку услышали.
Когда они к 18 сентября добрались до Калифорнии, чтобы отыграть пять песен для передачи радио KROQ Inland Invasion, на университетских радиостанциях США как раз начали крутить Butterflies And Hurricanes, причем песня получила намного более мощную ротацию, чем любая другая композиция Muse до нее. Сингл, вышедший в Великобритании 20 сентября[137], на родине стал гарантированным хитом благодаря использованию очередной новой технологии: на диске была установлена программа U-MYX, которая позволяла слушателям самостоятельно пересвести песню или отключить некоторые инструменты и играть под оставшееся сопровождение (за лучший фанатский ремикс даже был объявлен приз). Но и у Америки постепенно начали открываться глаза на их великолепие, и Muse наслаждались стоящей перед ними задачей: в Европе они чувствовали себя стариками, играющими в мегазалах, а вот выступления в клубах на двести человек в стране, где Absolution разошелся тиражом всего в 200 000 экземпляров (для такой огромной территории – просто капля в море; мировой тираж к тому времени составлял уже полтора миллиона), заставили их снова почувствовать себя молодыми и подающими надежды.
В Сан-Франциско через три дня Мэтт еще и снова превратился в трясущегося мальчика-фаната, увидев на улице героя детства. Он, конечно, уже стал другом-собутыльником Дейва Грола, но вот когда впервые увидел другого оставшегося в живых музыканта Nirvana, Криста Новоселича, который чистил ботинки на улице, он сумел лишь подойти к тому же чистильщику обуви и начистить до блеска свои туфли, так и не решившись сказать ни слова долговязому гранжевому басисту.
Турне оказалось еще одним беспорядочным взрывом большого самолюбия в маленьких помещениях. После разминки, включавшей в себя четыре дня распития мохито в эксклюзивном «Небесном баре» ультрамодной лос-анджелесской гостиницы «Мондриан» и два фестиваля вместе с Моррисси, The Yeah Yeah Yeahs и Franz Ferdinand, в Сан-Франциско Muse выступила в «Уорфилд-Театре» на 2200 мест – неплохо по сравнению с клубом на двести человек, в котором они выступали в том же городе в мае. После концерта они отправились на вечеринку в лофте, устроенную разогревающей группой; Дом всю ночь джемовал на бонгах, а Мэтта зажал в угол разбогатевший на доткомах миллионер из Скарборо. На следующий день, в «Фридом-Холле» Калифорнийского университета в Дэвисе близ Сакраменто, они выступили для двух тысяч студентов, и Мэтт катался по сцене на коленях в духе Марти Макфлая, пока не врезался лбом в гитару и покинул сцену с порезом в виде молнии. Еще один боевой шрам в Битве за Америку.