ым задом.
— Капитальная женщина, — прокомментировал Пончик. — Угу…
— Любовь зла… — вздохнул Виктор.
Шурик засопел свирепо, а Быков весело рассмеялся — его порадовало состояние Акимова. Хронофизик потихоньку оживал: не снимая с себя вины за их «попаданство», он всё меньше чувствовал себя преступником среди невинных жертв, становясь просто товарищем, просто другом.
А если речь и заходила вдруг о темпоральной электродинамике и прочих заумных вещах, грозя соскользнуть на опасную тему, то Виктор всё чаще отделывался шуткой. Да и зачем всё превращать в трагедию? Чем плоха их жизнь? Вон и эль свежий, и окорок очень даже ничего.
— Деньги-то есть хоть? — пробасила кабатчица, расставляя глиняные кружки, полные тёмного эля.
— Попробовал бы я не заплатить, — хмыкнул Ярослав, выуживая из кошеля пару затертых пенни да жменьку новеньких фартингов.[81]
— Лучше и не пытайся, — добродушно проворчала трактирщица, смахивая мелочь в мешочек и пряча его под юбкой.[82]
— Я, вообще-то, пиво не очень, — проговорил Шурик, берясь за кружку, — невкусное оно… Угу…
— Эль не горчит, — сказал Акимов, отхлёбывая, — в нём, конечно же, хмеля нет. Ммм… Шикарно!
— Вкуснотень, — согласился Быков, подхватывая ломтик ветчины и укладывая его на кусочек серого хлеба.
Тут в пивную, громко пересмеиваясь, ввалилась тёплая компания — два матроса и солдат. Не найдя свободных мест, троица устроилась за столом, занятым Яром со товарищи.
— Всё одно, — настаивал рябой матрос, — хуже испанцев не найти! Чисто дьяволы!
— Дьяволы! — фыркнул его собутыльник, очень бледный, но с красным облупленным носом и малиновыми ушами. — Это ты берберов не видел, Джо! Вот кто точно из преисподней!
— Верно, — кивнул седой солдат и сплюнул жёваный табак. — Турки, те тоже…
— Краснокожие черти могут даже испанцев переплюнуть, — вступил в разговор Ярослав. — Насмотрелся я, как оно бывает, ежели индейцы на белых навалятся, — со всех скальпы поснимают! А уж как пытать любят — страсть! Поймают кого из наших и давай… То на медленном огне жарят, то кожу ремешками сдирают, а сверху ещё и угольев сыпануть норовят!
— Эти могут, — кивнул согласно солдат, оглаживая длинные усы, свисавшие ему на впалую грудь.
— Давно оттуда? — поинтересовался рябой.
— Да неделю уж, — бодро ответил Быков. — В Джеймстаун[83] ходили, за табаком. Насмотрелся всего, хватит ещё и внукам рассказывать.
— Струсил, короче, — ухмыльнулся бледнолицый матрос.
Ярослав рванулся, перегибаясь через стол. Его нож поддел бледнолицего за подбородок, да так, что матрос привстал с места, боясь оказаться в роли рыбы, посаженной на кукан.
— Я никогда и никого не боялся, — отчеканил Быков. — Ни испанцев, ни турок, ни индейцев.
— Я понял, понял! — просипел, вытягиваясь, бледнолицый, мигом растеряв все запасы наглости.
Ярослав убрал нож и сел как ни в чём не бывало. Матрос обессиленно рухнул на скамью, а его дружок по имени Джо пьяно рассмеялся.
— Ну ты и вытар-ращился, Пит! — проговорил он.
— Вытаращишься тут, — буркнул бледнолицый, опасливо щупая под подбородком. Крови было совсем чуть-чуть.
— Угощайтесь, — примирительно сказал Быков, пододвигая блюдо с закуской.
— О, это дело! — крякнул солдат довольно, скромно прихватывая сала и хлеба.
— А вы в какую сторону? — осведомился Яр на правах старого знакомого.
— В Ла-Р-рошель, — сообщил Джо, набивая рот дармовым мясцом.
— Куда?! — вошёл в игру Пончик, пуча глаза не хуже, чем давеча Пит. — Да вы что, с ума сошли?
— Ну вы даёте, — покачал головой Быков, глядя на троицу неодобрительно, как взрослый дядя — на малолеток-шалунов. — Там же холера!
— Во как? — изумился солдат. — А ты почём знаешь?
— Здрасте! Так мы ж как раз туда шли из Нового Света, в Ла-Рошель! Нас же никто не извещал, что там войну устроили! Простояли только два дня, а на третий ребята чуть бунт не подняли, и шкипер наш мигом в Плимут курс проложил. А что делать? Там же болота кругом, все как один лихорадкой маются, а теперь и холера ещё.
— Слух прошёл, будто и чума напала, — степенно сказал Акимов, — вот мы и ломанулись оттуда. Кому ж дохнуть охота?
— А вон, — усмехнулся Ярослав, тыкая кружкой в сторону новых знакомых, — нашлись желающие!
Джо с Питом, похоже, мигом протрезвели, а солдат злобно искривил губы.
— Так вот отчего они нас так туда сплавить спешат… — процедил он. — Перемёрли людишки-то, воевать стало некому, так они новых дураков нашли! — И солдат выдал в адрес командования длинную тираду, содержавшую обстоятельные характеристики как на самого герцога, так и на всю его родню. — Не на тех напали!
— Айда на «Р-рыцаря»! — воскликнул Джо, размахивая длинными костистыми руками. — Р-ребятам скажем!
— Айда! — рявкнул солдат.
— Парни! — завопил, вскакивая, Пит. — Дурят нас! В Ла-Рошели холера! Не пойдём!
— Не пойдём! — мигом взревела вся братия, заглянувшая в паб, не то чтобы возмущаясь, а просто радуясь предлогу отмазаться от службы.
Выбравшись, Быков вместе с друзьями увязались за Питом и Джо, дабы нести чёрный пиар в массы.
— Жрём что попало, — накручивали себя матросы, — пашем от зари до зари, так ещё не хватало от какой-то заразы скопытиться!
— Вот именно! — поддерживал в них горение Яр. — Герцога-то, верно, лекарь пользует если что, а простой моряк, значит, дохнуть должен?
— Да сами пусть дохнут! — яростно возопил Джо.
По короткой дороге на пристань к ним приставали всё новые и новые «действующие лица», разгорячённые джином и слухами о холере, так что к флейту «Рыцарь ночи» подошла целая толпа.
Вместе со всеми Быков и Пончев с Акимовым взошли на борт, и тут же на них накатил резкий запах нечистот.
Объект «МЖ» располагался на носовой палубе, где имелся сток, но бегать туда всем было лень, поэтому «удобства» в виде бочек, обрезанных до половины, стояли и на корме, и под сенью грот-мачты.
По палубе бродило с десяток матросов, кучка солдат расположилась у борта между тускло отблескивавшими пушками.
— Мужики! — заорал Пит. — Слушай меня! В Ла-Рошель не пойдём! Там холера!
Мужики тут же заревели, выражая трогательный консенсус.
Быков, дабы закрепить результат пропагандистской деятельности, вскочил на бочку и вытянул руку в картинном жесте, свойственном вождю мирового пролетариата.
— Товарищи! — гаркнул он. — Ежели всякие там сэры желают воевать за Ла-Рошель, то пускай сами и воюют! Сами пускай дрыщут от холеры и трясутся от болотной лихорадки! А нам там делать нечего, мы там ничего не забыли! Долой герцога!
— Долой! — подхватили матросы. — Верна-а!
— А ежели нас, как бунтовщиков? — прорезался одинокий голос.
— А мы не в море! — рубанул рукой Ярослав.
— Граф-то, Холланд который, не пожалует, — не унимался тот же голос.
— Долой графа!
— А чего сидеть, дожидаться всяких графьёв? — вскричал Пончик. — Разбегаемся!
— Нам и тут хорошо, — поддержал его Акимов, — а кому надо, пущай хоть вплавь гребёт до ихней Ла-Рошели!
— Верна-а!
Тут откуда-то из недр корабля выскочил офицер, молоденький лейтенант флота. Дикими глазами оглядев собравшихся на палубе, он взвизгнул:
— Что тут за сборище? Р-разойдись!
Матросы зашумели.
— Холера в Ла-Рошели! Болеют там сильно! Мрут как мухи! — заголосили они вразнобой. — А нам какой резон туда переться? На свои похороны? Не хотим! Не хоти-им!
Ошалело повертев головой, лейтенант покинул корабль, направляясь к конторам, видимо желая поставить в известность вышестоящее начальство. Однако уже на третьем шаге решимость покинула офицера — потоптавшись, он развернулся кругом, поспешая к коновязи. Вскочив на белого коня, лейтенант подбодрил скакуна и галопом покинул порт.
— Молодец! — крикнул Быков. — Правильно, выживет теперь!
— Вот и нам так надо! — поддакнул Шурик.
— Вер-рна-а!
— За это дело надо выпить! — подал идею Виктор.
Солдаты, а их было человек десять, тут же бросились в трюм, проворно исполняя милый их сердцу призыв, и скоренько выкатили три или четыре бочонка с вином.
— Наливай!
— У-у-у! А-а-а! О-о-о!
— Закусывать надо! — громко сказал Джо, откупоривая бочку с беконом. — А то пропадёт! Ха-ха-ха!
Бочонки осушили мигом, да и тару с закуской опорожнили в момент.
— Расходимся, товарищи! — надрывался Ярослав.
— Разбегаемся!
— У короля свои дела, у нас свои!
Между тем «распропагандированные» солдаты и матросы уже убывали, не спросясь командиров. Они тихо, без шума и пыли, покидали порт.
Дезертировали самые безбашенные. Те, кто поосторожнее, оставались на кораблях, опасаясь, как бы чего не вышло. Но вольный ветер свободы веял и над ними, роняя в робкие души семена сопротивления.
— Процесс пошёл! — с глубоким удовлетворением заметил Быков. — Надо будет пройтись по пивнушкам, послушать, о чём местные гутарят, освежить им впечатления.
— Слить компромат, — ухмыльнулся Виктор. — Шикарно.
— А то! Show must go on.
— Ну ты, как Ленин, речь толкнул, — сказал Пончик. — Угу…
— А то!
— П-пламенный революционер!.. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
— Завидовать дурно.
— Чему завидовать-то, господи?
— Славе вождя!
— Пф-ф! Фюрер недоделанный!
— Ёш-моё! Не понимаю, почему бы благородному дону не порезать это говорливое хлебобулочное изделие на аккуратные шматики!
— Убивец. Угу… Живодёр.
Беседуя на столь возвышенные темы, друзья направились к таверне «Ржавая селёдка». Шоу должно было продолжаться…
Глава 13,из которой становится ясно, что жизнь полна неожиданностей
1
Бальтазар Жербье добирался до Лондона длинным, кружным путём — через Брюссель, опасаясь соглядатаев кардинала.