Протез глаза обеспечивал пользователю 99,95 процента нормального человеческого зрения; на самом деле он представлял собой замену самого исключительного, самого загадочного продукта миллиардов лет эволюции – глаз – возможно, в чем-то даже превосходя его.
Человеческую сетчатку покрывает тонкая сетка капилляров; свету приходится проходить сквозь кровеносные сосуды и нервы, чтобы достичь чувствительных к нему палочек и колбочек. Кровеносные сосуды отбрасывают тень на сетчатку, а в результате наличия диска зрительного нерва формируется слепое пятно. Наши глаза постоянно совершают скачкоподобные движения, сканируя поле зрения, а мозг синтезирует из несовершенных изображений цельную картину, устраняя тени.
Эти структурные недостатки оказывают дополнительную нагрузку на мозг и делают наши глаза особенно уязвимыми – любое кровотечение или кровоизлияние может привести к образованию дополнительных теней, ухудшающих качество зрения. Что еще хуже, слой фоторецепторов очень слабо прикреплен к эпителию пигмента сетчатки, и даже небольшая травма может привести к отслоению сетчатки и потере зрения.
В свою очередь, протез глаза может полностью устранить эти изъяны за счет технических достижений.
Если вы пользуетесь лишь одним протезом глаза, мы обеспечим имитацию естественных изъянов несовершенного человеческого глаза путем программной обработки, чтобы обеспечить баланс между двумя глазами, говорилось в руководстве пользователя.
Кайцзун толкнул дверь и вышел на балкон. Солнце слишком яркое. Он прищурил левый глаз, а правый среагировал сам, мгновенно сузив апертуру и смягчив ощущение. Он не просто поменял себе один глаз; сменился весь мир вокруг.
Мне понадобится время, чтобы привыкнуть. Кайцзун ощущал нарастающее беспокойство.
С балкона был виден прекрасный сад, с деревьями, извилистыми тропинками, павильонами, рукотворными озером и скалами. По саду гуляло множество пациентов вместе с навестившими их посетителями, восстанавливая силы.
Маленький мальчик в больничной рубашке бежал по усаженному цветами лугу, а за ним бежали пара мальчишек постарше. Они играли в какую-то игру. Кайцзун попытался сфокусировать зрение на быстро движущемся объекте у их ног. Теоретически фокусное расстояние протеза десятикратно превосходило таковое у природного человеческого глаза, однако заводские установки давали одинаковое. Клиенты по всему миру с удовольствием устанавливали в протезы глаз программное обеспечение дополненной реальности, однако в зонах ограничения скорости доступа задержка в передаче данных могла отразиться на качестве зрения. Это означало, что установленный в протез «Циклоп VII» Кайцзуна модуль доступа в Сеть на Кремниевом Острове был практически бесполезен.
Объектом под ногами мальчишек был мяч, но не обычный. Казалось, он движется сам по себе, по незримому маршруту, мигая разными цветами. Всякий раз, как мяч менял цвет, мальчишки пытались ударить по нему, используя разные технические приемы, чтобы изменить его траекторию, и радостно или разочарованно кричали в зависимости от результата. Кайцзун понятия не имел, что это за такая новая игра.
Несомненно, лучшим игроком был самый младший из них. Он двигался проворно, быстро меняя направление, будто скачущая по прерии газель. Казалось, он всякий раз с легкостью попадает в нужную точку, где ему достаточно просто выставить ногу прежде остальных и слегка ударить по мячу, в результате чего мяч менял цвет. Было ощущение, что он управляет мячом, причем руками, а не ногами.
Игра окончилась. Остальные подняли мальчишку в воздух, поздравляя его с победой. Штанины на его ногах приподнялись, и стали видны серебристо-серые конструкции, выглядевшие как-то неуместно на фоне совершенно обычных кроссовок – лишенные кожи и мышц, холодно поблескивающие на солнце. Остальные дети с завистью глядели на его протезы ног, робко касаясь их, будто рождественского подарка. Они надеялись, что когда-нибудь и у них будут такие ноги, даже если для этого придется отказаться от доставшихся им от родителей ног из плоти и крови.
Странно, но после проведенной операции Кайцзуну постоянно снилась сцена с ведьмой и Мими, раз за разом. Все, во что он когда-то верил – наука, логика, философия материализма, – рассыпалось на части во время того фарса. Он уже не мог понять, какие части того спектакля были просто мошенничеством, сценическими фокусами, а какие – настоящими. Его растущая неуверенность сопровождалась растущей симпатией к жителям Кремниевого Острова. Это их родная земля. Это море, этот воздух, этот клочок земли создали все, во что они верили. И они жили по заветам своей веры, точно так же, как и люди в других частях света.
У Кайцзуна не было ненависти к тому из «мусорных людей», что лишил его правого глаза; напротив, он стал стыдиться своих прежних предрассудков. Моральные принципы и верования «мусорных людей» были ничуть не хуже, чем у элиты, выходящей из стен Бостонского Университета, и ничуть не более далекие от цивилизованности. На самом деле их взгляды были даже ближе к сути человеческой жизни, сути, не изменившейся за сотни тысяч лет человеческой эволюции.
Кайцзун поглядел на море вдали. Его поверхность походила на лист бумаги, постоянно морщащийся и разглаживающийся. Узкие длинные волны походили на слезы, поблескивая, как чешуйки слюды; листы переворачивались, страница за страницей, исчезая у края песчаного пляжа. По небу шли облака, медленно поглощая солнечный свет. Мир был уже не тем, в котором родилось поколение его отца, и Бог уже не был тем Богом, в которого они верили. Ныне люди более поклонялись власти, нежели чести, доброте и благородству. И он не знал, чья вера ближе к истине.
Знал лишь, что теперь стал ближе к Мими, пусть и немного.
Скотт заставил себя вернуться к действительности. «Дукати» ревел мотором, несясь сквозь ярко освещенный солнцем мир. Он чувствовал жалость, к Еве, которая не смогла обрести ни дом, ни мир, в котором она была бы своей, и жалость к себе.
Он уже привык звонить посреди ночи за океан, после долгих раздумий, чтобы обменяться несколькими незначительными фразами со Сьюзан, своей бывшей женой, а потом попытаться поговорить с дочерью. Трэйси пользовалась популярностью в школе; она постоянно ходила на вечеринки, на свидания и репетиции их рок-группы, «Оранжевая Кровь». Сказав стандартное «люблю тебя, папа», она обычно вешала трубку раньше, чем Скотт успевал ответить, оставляя его немым во мраке и безмолвии.
Понятие дома уже давно стало для него абстракцией, далекой и в пространстве, и во времени.
Ты не должен их винить, если честно.
С того самого дня, как Скотт зачем-то сунул ту старую фотографию в бумажник, он знал, что эта тень всегда будет его преследовать, наверное, до самой его смерти. Однако последствия все еще были для него неожиданными. Тень пожирала любовь, надежду и отвагу в его сердце, а затем распространила свою власть на его жену, дочь и всех вокруг, расползаясь, как раковая опухоль.
Я не хочу, чтобы ты все время воспринимал меня как трехлетнюю, сказала ему Трэйси.
Ты уже не тот человек, которого я знала прежде, сказала Сьюзан, ты будто бездонная пропасть; сколько бы терпения и заботы мы ни проявляли по отношению к тебе, в твоем сердце царит тьма. Прости, но я так жить не могу.
Ему было известно, что Мими была последним человеком, контактировавшим с этим протезом. На основе того, что он узнал от Директора Линя, Скотт был практически уверен, что вирус уже начал действовать внутри Мими, и эти эффекты превосходили всякое воображение. Все выглядело так, будто штамм Судзуки был наделен сильнейшим инстинктом выживания, и этот инстинкт заставлял его постоянно приспосабливаться к потребностям людей, трансформироваться, дабы получить возможность продолжать свой род. Стратегия выживания, основанная на быстрых мутациях.
Никто не мог предсказать будущее Мими. Однако, как и Ева, она уже не могла вернуться домой.
Интуиция подсказывала Скотту, что скрытая в молодой женщине тайна в тысячу раз ценнее, чем весь проект, который он приехал организовывать на Кремниевом Острове. Он даже видел тот путь, что вел к конечной цели, будто картину в очках дополненной реальности. Он воспользуется сентиментальными чувствами Кайцзуна, его незрелой любовью, и создаст паутину лжи, которая позволит ему увезти Мими с Кремниевого Острова и представить на мировом рынке, где ее истинную ценность смогут использовать в полной мере. В случае особой необходимости он откроет коробку с морским ежом, присланную «Цветком мать-и‐мачехи», где находится последнее средство, на крайний случай.
Ты действительно этого хочешь, спросил себя Скотт.
Нет. Я хочу спасти ее. Я не хочу причинить ей вред, я не смогу.
Скотт снова и снова говорил себе, что медицинский осмотр показал, что мозг Мими представляет из себя минное поле, могущее создать угрозу ее жизни в любое мгновение. Медицинская техника, имеющаяся на Кремниевом Острове, да и во всем Китае, не сможет ее спасти. Ей нужна лучшая в мире медицинская помощь, но за такую помощь придется заплатить соответствующую цену.
Все как обычно.
Скотт хорошо понимал, зачем он придумывает себе лицемерные оправдания, не дающие увидеть его действия в истинном свете. Наемнические, недостойные, возможно, даже исполненные зла. Ему надо было спасти самого себя, надо было избавиться от хватки темной тени, чтобы сохранить то, что осталось от его жизни.
И он надеялся, что этим лучом света станет Мими.
Однако последний фрагмент головоломки его беспокоил.
«Хирофуми Отагава» сказал ему, что запечатанный в мешке и лежавший в холодильнике протез был идентифицирован автоматической системой распознавания как медицинские отходы, а затем прошел компьютерную сортировку и был отправлен вместе с другими отходами на Кремниевый Остров. Другими словами, ответственность за это не несла ни одна живая душа. Это была просто ошибка. В прошлом, когда такое случалось, служба безопасности SBT расследовала эти происшествия. Неправильная утилизация протезов, зараженных опасными вирусами, вызовет немыслимый скандал, и СМИ станут вынюхивать подробности не хуже натасканых на наркотики собак, унюхавших кокаин.