Чуть позже прибывает ничего не подозревающий инспектор полиции, заместитель комиссара Пилери. Риккарди мгновенно переходит к угрозам: «Не совершайте глупостей. Не допускайте моего ареста, иначе здесь будет десять тысяч фашистов!» Инспектор, однако, не пугается. В течение недели Риккарди и десять его подельников осуждены за умышленное убийство. Глава группировки бежит на Сицилию. Его амнистируют. Рафаэлло Риккарди даже станет впоследствии заместителем министра и затем министром! Впрочем, и на могиле Джузеппе Валенти еще долго будут оставлять цветы и зажигать свечи.
Фашистский журнал Il littore 28 октября 1922 года публикует зловещее объявление под заголовком «Ясное, точное, окончательное предупреждение»: «Отныне главенствует тот, кто вычищает мусор! Мы больше ни за что не отвечаем. Со сложенными руками мы, конечно, ничего не достигнем. Женщины в истерике, не зная, что делать, остаются в доме и занимаются хозяйством. Детям, пока они невинны, лучше учиться читать. Ответственные люди не думают о семьях и делах, молодые убеждают себя, что уже поздно и не на что надеяться. За каждого платят все и… все уже в списке! Неспособные приспособиться должны уехать… счастливого пути. Нам все равно! Так или иначе, мы сметем всех, кто стоит на пути и мешает нам. Давайте будем ясны и лаконичны, не станем повторяться без надобности». Подпись, конечно, анонимная: «Директорат».
Другими словами, фашисты бросают итальянцам вызов, выражаясь практически в бандитской манере: запирайтесь по домам, пока не схлынет волна жестокости и насилия. Чернорубашечники доказали: они могут победить и красных, и либералов, и революционеров, и государство. Три с половиной года фашисты сеяли рознь. Пришло время собирать урожай.
Глава 3Игрок в покер
Хроника марша на Рим
Марш на Рим не стоит считать ни удачной ставкой, ни безрассудной авантюрой, но отравленным плодом трех лет насилия. Фактически на протяжении нескольких лет идет целенаправленная кампания, подтверждавшая: фашисты – самые решительные, жестокие, безжалостные и потому самые сильные. Другими словами, дуче незачем взбираться на дерево, чтобы сорвать самое дальнее яблоко с самой высокой ветки: достаточно встряхнуть дерево, чтобы спелое яблоко само упало к его ногам. Четко проявляются трусость, слабость и несостоятельность либеральной Италии, над которой легко берут верх энергия, цинизм и безжалостность лидера фашистов.
Муссолини и его приспешники еще не завладели всей Италией и не получили доступ к государственным институтам и полномочиям, но уже осознали свою огромную силу и расправились с врагами – сначала с социалистами и коммунистами, потом с политически умеренным населением и католиками. Дуче и его молодчики вынудили регулярно избираемых левых мэров, а затем и лояльных государству префектов уйти в отставку. Более того, они заключили союзы на высшем уровне вооруженных сил и королевской семьи, начиная с Эммануэля Филиберта Савойского, герцога Аостского[56], «непобедимого герцога», и матери короля Марии Виттории даль Поццо.
Конечно, от короля требуют подписать осадное положение, арестовать Бенито Муссолини и нейтрализовать фашистов. Однако это фактически означает гражданскую войну, и в победе нет никакой уверенности. Разумеется, армии вполне по силам уничтожить отряды куда менее многочисленные и агрессивные, чем заявляет Муссолини. Но когда король спрашивает Армандо Диаса, победителя в Первой мировой войне, может ли он опереться на армию, то слышит следующее: «Само собой, Ваше Величество, но лучше не подвергать ее такому испытанию». Ответ лицемерный, но ясный: на армию рассчитывать нельзя.
Прав ли был король, погрязший в самообмане, мог ли он доверить правительство Антонио Саландре или другому испытанному человеку, а не уступать Бенито Муссолини, отдав власть в грязные руки? Вряд ли. Впрочем, король Виктор Эммануил III – не сумасшедший и не соучастник преступлений фашистов. Просто он проиграл.
Многие, в том числе интеллигенция, подстраиваются под новый режим, ошибочно считая дуче лишь временной политической фигурой, от которой, как и от всех остальных, можно получить пользу. Позже они поймут, как ошибались. К их числу относятся и Бенедетто Кроче[57], и Альчиде де Гаспери, и Джованни Джолитти, и его заклятый враг Гаэтано Сальвемини. Кроче в 1925 году напишет Манифест антифашистской интеллигенции… Другие, как Пьеро Гобетти[58], чувствуют приближение катастрофы, но не противятся. И только малая часть мгновенно отказывается сотрудничать с фашистской властью. Граф Карло Сфорца, посол в Париже, подает в отставку, считая, что доносить до французов идеи нового правительства и их бессовестного предводителя попросту опасно. Дуче вызывает Сфорцу в Рим и изо всех сил пытается переубедить. Свежеиспеченный правитель Италии толсто намекает: «А знаете, я ведь могу поставить вас к стенке и начинить двенадцатью пулями!» Угроза преступника, не вождя государства, но главаря банды.
28 октября – роковой день
Суббота – особенный день в Риме. В этом городе дожди даже осенью кажутся грозовыми, начинаются внезапно и быстро угасают. 28 октября дождь шел практически весь день.
24 октября на Пьяцца-дель-Плебисцито в Неаполе Муссолини объявляет акцию, призванную «схватить жалкий правящий класс за горло». В то же время по всей Италии вербуют новых чернорубашечников, чтобы использовать для государственного переворота. Некоторые газеты оценивают их число в 50 тысяч, правительство – куда скромнее, всего 15 тысяч. Дуче провозглашает: «Говорю вам со всей торжественностью: или нам отдают всю полноту власти, или… мы сами возьмем ее после марша на Рим!» Закончив зажигательную речь, Муссолини запирается в самом красивом отеле города, «Везувии», с несколькими ближайшими сторонниками, чтобы выстроить план.
Восстание возглавят четверо, союз которых впоследствии будут называть Квадрумвиратом. Самый яркий из них – хитроумный преступник, 26-летний Итало Бальбо, фактический правитель Феррары, один из самых жестоких и безжалостных фашистских головорезов. Позже Бальбо привлечет к суду тех, кто обвиняет его в организации подлого убийства дона Джованни Минцони, но проиграет дело. Он отважен, не побоится пересечь по воздуху Атлантический океан и резко выступить как против расовых законов, так и против вступления в войну вместе с Гитлером. Муссолини разочарует позиция когда-то верного соратника. При вступлении Италии в войну Бальбо соберет семью и скажет им: «Живым не вернусь». Через несколько дней итальянская зенитка, видимо, по ошибке, собьет его в небе над ливийским городом Тобруком.
Накануне марша на Рим Бальбо так излагает свою стратегию: «Нужно предельно возвысить насилие, чтобы как можно быстрее и эффективнее достичь революционных целей. Нужно завоевать государство, отринув буржуазное лицемерие и сентиментальность. Чем грубее, основательнее и резче мы действуем, тем лучше!» Типично фашистская мораль: «Мы самые решительные, а значит самые сильные. Сильный всегда прав».
Еще два квадрумвира – 40-летний секретарь партии, болезненный Микеле Бьянки[59], бывший социалист, сквадрист и масон, и 56-летний Эмилио де Боно[60], генерал Первой мировой войны. Де Боно родился в Кассано д’Адда близ Милана и выбрал Муссолини, предложив себя в качестве военного министра, несмотря на связь с Луиджи Стурцо[61] или, возможно, даже с социалистами Турати. И еще один молодчик сыграл заметную роль в марше на Рим – 38-летний Чезаре Мария де Векки[62] из Валь-Сисмона, Пьемонт. Габриэле Д’Аннунцио, будучи весьма пристрастен, называет его «громовым ничтожеством» и «членом с усами». К этому времени Бьянки остается жить семь лет. Ныне площадь в Козенце носит его имя. Де Векки и де Боно проголосуют против дуче на Большом совете 25 июля 1943 года[63], но если первого защитят Бадольо и король, то второго схватят и расстреляют немцы.
Тем не менее в октябре 1922 года небеса еще безоблачны. Квадрумвиры чувствуют себя готовыми к великим свершениям. Их первая штаб-квартира – «Бруфани», самый красивый отель Перуджи на вершине холма с видом на половину Умбрии. Отсюда они руководят отрядами, которые готовятся занять префектуры, полицейские участки, железнодорожные станции и почтовые отделения, а также колоннами, готовящимися идти на столицу. Казалось бы, Бенито Муссолини разумнее оставаться в Милане, в редакции Il Popolo d’Italia, и ждать развития событий. Однако он проведет ночь на вилле дель-Сольдо на озере Комо, принадлежащей его любовнице Маргерите Сарфатти, в двух шагах от швейцарской границы. Швейцария – идеальное место для бегства. Спустя 20 с лишним лет Муссолини попытается укрыться именно в этой стране.
В правительстве в Риме есть слабое звено – Луиджи Факта[64], пьемонтец, как и Джованни Джолитти. Многие считают, что Факта придерживает теплое местечко для босса. Джолитти меж тем в эти дни исполняется 80…
Государство при столкновении с фашистским ополчением демонстрирует удивительную слабость. Еще 3 октября Бенито публикует в своей газете «Правила милиции». Он добавляет: «Итальянское правительство, будь оно достойно своих предшественников, должно было отправить сюда карабинеров, разогнать нас и вновь взять власть». Никого в правительстве этот вариант не привлекает.
Разобщенные социалисты выходят из игры. У них 123 депутата, из которых к коммунистам относятся только 15, но итогом съезда в начале октября становится очередной раскол. Реформисты во главе с Филиппо Турати с громким скандалом выходят из партии и создают собственную Унитарную социалистическую партию