Воровские иерархи
Еще один миф, настолько же устойчивый, насколько и требующий развенчания, – честность фашистов.
Злоупотребления происходили повсеместно. Конечно, так было не только во времена Бенито Муссолини, но отсутствие смены власти и несменяющийся правящий класс усилили ситуацию до предела.
Партия захватила государство. Фашистская банда и ее главарь отныне – хозяева Италии. Клиентская база расширена, государственные средства в руках иерархов фашистской партии, а на государственных предприятиях расквартированы сквадристы.
Биограф Ренцо де Феличе, которому приписывают создание истории дуче в историческом контексте, горько замечает: «Только на словах Муссолини был за абсолютную моральную ответственность… Радикальная позиция проявлялась только в самых серьезных случаях, которые касались кого-либо в поле зрения дуче и могли привести к скандалу».
Одним из первых указов Бенито Муссолини распускает парламентский комитет по расследованию прибылей Первой мировой войны. Дуче годами бранил «акул» и спекулянтов, которые разбогатели, пока простые люди умирали в окопах. Но тогда фашизм поддержали те, кого он на публике яростно критиковал. Муссолини подпитывали те же банки, которые финансировали тяжелую промышленность. С самого начала режим, несмотря на риторику о пролетарской Италии, благоприятствует крупным капиталам.
Чтобы узнать, сколько украли фашисты, нужно было, конечно, дождаться падения фашизма. Мауро Канальи и Клементе Вольпини в основополагающем эссе «Муссолини и воровские иерархи режима» отмечают: расследование обогащения, начатое после 25 июля 1943 года и продолжавшееся годами, выявит данные о незаконной прибыли в размере 118 миллиардов лир, или почти 40 миллиардов евро. Казначейство сможет восстановить лишь одну десятую.
Утром 26 июля 1943 года толпа вламывается в особняк бывшего главы полиции Турина Андреа Гастальди. Люди находят 18 килограммов сахара, столько же фундука, 25 килограммов риса, 223 бутылки эксклюзивного вина, 30 бутылок ликера, а затем коробки консервов – мяса, сардин, персиков в сиропе, – меда, печенья… Бывший глава туринского фашизма осужден за хранение товаров ограниченного потребления.
Пьеро Каламандреи летом 1943 года рассказывает в дневнике историю Умберто Пуппини, который девятью годами ранее был назначен министром связи и который отвечал в том числе за бюджет «Провиды» – Ассоциации государственных служащих.
Изучая документы, Пуппини находит конверт с миллионным чеком. Ему объясняют, что это обычный вклад, который ежегодно вносится дежурному министру. Умберто Пуппини отказывается и рассказывает все Муссолини. Дуче, выслушав, спрашивает: «Вам эти деньги не нужны? Вы честный человек. Я дам распоряжения по этому поводу». На следующий день министр Пуппини находит на столе письмо об отставке.
Тем летом обретенной свободы комиссия, которая должна расследовать преступления фашистских иерархов, получает сотни отчетов за несколько дней. Коммунальные земли продаются друзьям по заниженной цене, зарплаты ниже рынка и выплачиваются вчерную, взятки нужно рассчитывать сразу на планировщиков, предпринимателей и многочисленных родственников всех этих могущественных бонз… Когда после 8 сентября 1943 года Муссолини возвращается к власти – пусть и из привилегированной ссылки на озере Гарда, – он решает продолжить расследование, начатое правительством Бадольо, якобы дуче тут вообще ни при чем. Из 2075 подозреваемых осуждены, однако, только шестеро, и четверо из них – иерархи, проголосовавшие против Муссолини в Большом совете в ночь на 25 июля: Гранди, Асербо, Боттаи и Альфьери.
Освобожденная Италия в конечном итоге направит запросы не на иерархов, разорявших государство 20 лет, а на бонз периода Сало. Среди них выделяются фигуры Алессандро Паволини и Роберто Фариначчи. Богатейшим источником компромата станет, по иронии судьбы, именно OVRA: тайная полиция знала все обо всех, включая иерархов режима и их прибыли.
Технический директор Института Люсе[203] Эудженио Фонтана, например, описывается как «редкий образец демагога, продавец воздуха, недобросовестный предприниматель, большой специалист по долгам». Он арестован 30 марта 1933 года и отправлен в тюрьму на пять лет, но к Рождеству уже свободен.
Фонтана – секретарь партии после убийства Маттеотти, человек Фариначчи, лидера жесткого крыла фашизма. Фариначчи, в свою очередь,– любовник Джанны Педерзини, оперной певицы и жены Фонтаны. Потеряв место в Институте Люсе, Фонтана основывает кинокомпанию La Nazionalcine, администратором которой становится Пьер Филиппо Гомес Хомен, большой школьный друг нового министра массовой культуры Алессандро Паволини. Национальная студия выпускает один фильм за другим. Главная героиня всегда одна и та же: Дорис Дуранти, любовница Паволини, которой тот строит дом на Пьяцца-Венгрия в Париоли и дарит поместье в Лукке.
В дни Освобождения Дорис срочно переберется в Швейцарию и напишет романтическую автобиографию, утверждая, что имела «сто с лишним любовников». Паволини решит остаться и сражаться. Заблокированный партизанами в Донго, на берегу озера Комо, 27 апреля 1945 года Алессандро выйдет из броневика, стреляя из автомата очередями, бросится в воду и, высоко держа оружие, доберется до противоположного берега. Его схватят вечером, в полубессознательном состоянии, раненного в ягодицы. На следующий день бывшего фашистского лидера расстреляют. Особенно придется попотеть с Фариначчи. Расследование его преступного обогащения займет 13 лет, с 1943 по 1956 год. Активы будут оценены более чем в 600 миллионов лир, что в послевоенный период эквивалентно 111 миллионам евро. Во времена расцвета режима денег было намного больше. При этом в 1938 году сенатор получал в год 25 тысяч лир, мастер – около 10 тысяч, рабочий – менее пяти тысяч.
Помимо поместий, домов, вилл, 13 ящиков серебра – подносов, канделябров, ваз, амфор, тарелок, столовых приборов,– Фариначчи владеет газетой Cremona Nuova. Из скромной «боеголовки» сквадристов она стала информационным монополистом. Фариначчи поначалу не имеет образования, но в итоге оканчивает юридический факультет.
Название диссертации отлично характеризует личность этого человека: «Введение касторового масла „подрывным элементам“ можно считать не частным случаем насилия, а простым оскорблением и, в худшем случае, легкой травмой или угрозой». Наставник Фариначчи, профессор Алессандро Гроппали, преподающий философию права в Модене, подсказывает: в комиссии есть профессор-нефашист, которого Алессандро не оценил бы. Однако этот профессор передает Гроппали диссертацию другого студента, намекая на возможность плагиата. Когда Фариначчи поймают, вероятно, при внутренних разборках, он отделается выговором.
Его правая рука – Энрико-Марио Варенна, владелец газеты Il Regime Fascista. OVRA документирует прямые вымогательства, с помощью которых Фариначчи и Варенна убеждают промышленников внести вклад в благополучие прессы режима. Варенна наносит визиты в банки и газеты, благотворительные учреждения и предприятия, от Итальянского института противотуберкулезной терапии до канатных дорог Клавьера. Полиция дуче перехватывает его телефонный разговор с другом Гвидо Финци, деканом факультета ветеринарии в Милане. Тот предлагает Варенне помощь в покупке земли. «Деньги у тебя откуда? Где ты их украл?» – спрашивает Варенна. Финци отвечает: «Разве ты не знаешь? Я ведь состою в партии». – «Откусываешь такой большой кусок, какой только можешь?» – «Да», – заключает Финци.
Энрико-Марио Варенна успевает накопить огромные активы недвижимости: 60 домов только в Милане! Республиканское государство требует у него отчет. Тот заключает сделку и уходит с 12 миллионами лир при помощи молодого министра финансов Джулио Андреотти.
Будучи секретарем партии, Фариначчи получает контроль над банками. Он выгоняет директора Национального кредитного института сотрудничества, будущего BNL[204], и ставит на его место Артуро Осио. OVRA описывает Осио как «амбициозного выскочку», «недобросовестного спекулянта», «аморального», «нечестного» человека, «гангстера». Артуро буквально неуязвим, ведь именно он зарабатывает «для Чиано» и «детей Муссолини, не говоря уже о множестве чуть менее важных представителей режима». Осио останется на своем месте с 1925 по 1942 год!
Фариначчи берет под контроль Banca Popolare Agricola di Parma и доверяет его проверенным людям, в частности Луиджи Куппини и Луиджи Лузиньяни. Когда Фариначчи у партийного руля сменяет умеренный Аугусто Турати, банк трещит по швам. Куппини сбегает в Грецию, бухгалтер института Марчелло Аззали умирает при загадочных обстоятельствах.
Лузиньяни попадает в тюрьму вместе с членами совета директоров, включая Гроппали – профессора, который скопировал диссертацию для Фариначчи, щедро одаривавшего друзей. Газеты изо всех сил пытаются заглушить грандиозный скандал. Лузиньяни совершает самоубийство в тюрьме, проглотив целую коробку снотворного. Фариначчи тоже рискует попасть в тюрьму, но у него есть козырь в рукаве: он знает, что в финансовых операциях режима замешан Арнальдо Муссолини. В частности, брат дуче – инициатор ссуды в 600 миллионов лир, предоставленной муниципалитету Милана американским банком Dillon, Read & Co. Условия сделки выглядят сомнительными, но банк дает огромную взятку в пять миллионов лир Эрнесто Беллони, который планирует разделить ее с миланским федералом Марио Джампаоли и, конечно, с Арнальдо Муссолини. Джампаоли арестовывают и отправляют в тюрьму. Беллони собирается уйти в отставку, стать депутатом, но тоже попадает за решетку. Арнальдо, кажется, в безопасности.
Дуче вынужден удовлетворить желание Фариначчи и снять его знаменитого противника Турати с главенствующего поста в партии. Но прежде Бенито Муссолини отправил Фариначчи, который хвастается тем, что беден и никогда не использовал свое положение для обогащения, любопытное письмо: «Что касается вашей нищеты, вы наверняка были довольно бедны в 1922 году, но абсурдно думать, что вы остались таким же оборванцем в 1928 году – шестом по счету при нашем режиме. Настоящие простолюдины не ездят на машине и избегают роскошных отелей. Ваша демагогия ложной бедности мне отвратительна».