«Это было как крыло, не оставляющее следов / С первым же возгласом оно накрыло гору». Народная молва называет его герцогом Капоретто[207]: прошли годы, но никто так и не понял, почему его артиллерия молчала на рассвете 24 октября 1917 года, в то время как немецкий авангард безмятежно маршировал через долину. Впрочем, потом, будучи заместителем Диаса, этот человек сыграл решающую роль в реорганизации армий на Пьяве и Граппе. Его зовут Пьетро Бадольо. В его подчинении находится решительный и беспринципный Родольфо Грациани.
Эти двое бестрепетно следуют указаниям дуче. Тот требует положить конец восстанию в Киренаике, не заботясь ни о каких гуманитарных проблемах. И действительно, в 1930–1931 годах итальянские силы обрушивают на местное население невиданный прежде террор.
Эта кровавая глава итальянской истории мало кому известна. Репрессии тем не менее чудовищны: за два года казнено 12 тысяч человек, подозреваемых в причастности к сопротивлению. Итальянские колонны пресекают партизанскую войну при поддержке авиации, применяя бомбы, огонь и, как подтверждают историки Джорджо Рошат и Анджело дель Бока, отравляющие газы.
Летом 1930 года Грациани завоевывает оазисы Куфра: для подготовки к этой операции 31 июля итальянцы бомбят оазисы Тайзербо. Историки нашли в архивах отчет Грациани министру колоний: самолеты сбросили 24 бомбы весом в 21 килограмм, 12 бомб по 12 килограмм и 320 двухкилограммовых. Все они были наполнены ипритом, ужасным ядовитым газом времен Первой мировой войны, запрещенным международными конвенциями. Далее Родольфо Грациани пишет сам: «Бомбардировка прошла над оазисами Джулулат и Эль-Вади, а затем над палатками и шатрами. Эффект достигнут».
Но мало просто нанести удар по партизанам: нужно уничтожить деревни, которые оказывают им помощь, зачистить тылы. Для этого кочевое население Северной Киренаики – региона Гебель – депортируется в огромные концентрационные лагеря вдоль пустынного побережья Сирта. Это первое подлинное преступление режима против человечности, практически геноцид. Более ста тысяч женщин, стариков и детей должны покинуть родные хижины и пройти почти тысячу километров по пустыне в сторону Бенгази, страдая от жажды и голода. Есть свидетельства, что тех, кто не выдерживает темп марша, расстреливают на месте. В других случаях группы коренных жителей выводят далеко в пески и бросают там без воды и еды.
Выживших запирают в отвратительных лагерях, обнесенных колючей проволокой, которые можно описать всего несколькими словами: скученность, голод и антисанитария. Погибшие исчисляются тысячами.
Бадольо высказывается исключительно жестко: «Прежде всего мы должны создать широкий и точный территориальный разрыв между повстанческими отрядами и населением, приведенным к покорности. Это суровые меры. Решение далось нам непросто. Население будет разорено, большая его доля погибнет. Но! У нас есть цель. Даже если все население Киренаики погибнет, мы все равно ее добьемся». Дуче одобряет этот подход.
Всех, кто выказывает враждебность, непокорство, пытается восстать, убивают. Осужденных вешают и оставляют тела висеть по несколько дней для устрашения. Точно так же станут поступать фашисты с другими итальянцами во время Освобождения.
Пропаганда режима уверяет, что с ливийцами все более-менее в порядке. На самом деле в каждом лагере скопилось до 20 тысяч человек, часто с верблюдами и другими животными. Условия просто ужасны. Медицины практически нет – на 33 тысячи заключенных в лагерях Солуч и Сид-Ахмед-эль-Магрун только один врач. Среди ослабленных голодом людей царят антисанитария и болезни, включая стремительно распространяющийся сыпной тиф. Кроме того, фашисты уничтожают единственное имущество депортированных – скот. Погибает 90–95 % овец и 80 % лошадей и верблюдов.
В статье «Википедии», посвященной Омару аль-Мухтару, лидеру ливийского сопротивления, впечатляет подмена фактов: тот случай, когда преступления режима явно пытаются заретушировать. Оказывается, это была не депортация, а «приток» населения. Оказывается, итальянские фашисты были вынуждены так поступить. Оказывается, они действовали… справедливо!
Ради того, чтобы помешать партизанам и мирным жителям бежать в Египет, строится полоса заграждений из колючей проволоки шириной несколько метров и длиной 270 километров, от порта Бардия до оазиса Джарабуб.
Бадольо и Грациани создают военный трибунал, члены которого самолетом прибывают в Киренаику и проводят молниеносные судебные заседания. Головы осужденных летят с плеч едва ли не потоком. Более подробно об этом можно прочитать у Алессандро Вольтерры и Маурицио Цинни в книге, основанной на фотоколлекции военного судьи Джузеппе Бедендо. Впечатляющие фотографии среди прочего документируют казнь Омара аль-Мухтара.
Ливийский национальный герой взят в плен в 1931 году, практически на излете партизанской войны. Суд совершается по упрощенной процедуре, приговор заранее известен. Предоставленный судом защитник капитан Роберто Лонтано – офицер и джентльмен в классическом понимании. Он заявляет, что обвиняемый никогда не подчинялся итальянцам, а значит, его нельзя считать предателем, его совесть кристально чиста. Фашисты в бешенстве затыкают ему рот и запирают на 10 дней в карцере.
Бадольо приказывает привести приговор в исполнение в самом крупном концлагере, Солуче, перед 20 тысячами киренаиков. В 1981 году об аль-Мухтаре в Ливии снимут фильм «Лев пустыни» с Энтони Куинном, но в итальянских кинотеатрах его не покажут.
К моменту закрытия лагерей в сентябре 1933 года в них погибло 40 тысяч человек, виновных только в том, что часть из них помогала патриотам, боровшимся, с какой точки зрения на это ни смотри, за свободу и независимость своего народа. Ливия заплатила за это непомерную цену.
Наконец-то дуче может отправиться в умиротворенную Ливию. Он въезжает в Триполи на белом коне. Бенито Муссолини вручают Меч ислама с инкрустированной золотой рукоятью. Вот как пишет об этом Il Popolo d’Italia: «Перед нами предстает мощная фигура Дуче, его уверенное лицо потемнело от солнца. Стоя на гребне дюны, он так величественно выделяется на фоне сияющей безмятежности неба! Церемония завершена. Дуче отправляется в Триполи, а за ним в вихрях пыли следуют две тысячи всадников, словно воинственное видéние среди пальм».
Вскоре итальянская пресса восторженно сообщает о том, что арабы, совершавшие паломничество в Мекку, молились Аллаху об удаче и славе Муссолини. Разражается международный скандал, мусульмане обвиняют дуче в кощунстве. Оказывается, упомянутые арабы прибыли из Испанского Марокко, где вспыхнул франкистский переворот, и напрямую связаны с диктатурой. Ватикан называет происходящее фарсом.
Эфиопия: резня предсказателей и монахов
Все во второй половине 1930-х предвещает новую войну, и дуче желает ее всем сердцем. Ему нужна легкая, пусть и расточительная, мишень. Бенито нацеливается на единственную крупную независимую африканскую страну, намереваясь отомстить за разгром при Адуа. «Мы ждали разгрома Эфиопии сорок лет, – зло заявляет дуче с балкона. – Пора приступать к делу!»
Эфиопия – суверенная страна. Как и Италия, она входит в Лигу Наций. Правда, и Франция, и Англия – колониальные империи, а после Первой мировой войны они разделили еще и немецкую территорию. Муссолини, однако, действует на редкость радикально. Как следствие, Италия изолирована. Санкции терзают экономику, порой лишая людей необходимого, ухудшают и без того сложную повседневную жизнь. Каркаде вместо чая, цикорий вместо кофе, подобие шоколада из фундука вместо какао (именно тогда родилась идея пасты Nutella) – и это еще цветочки. В упадке политика, экономика, культура – и это уже ягодки.
52 государства голосуют за санкции, Австрия против. Германия в 1933 году выходит из Лиги Наций и нелегально поставляет в Эфиопию оружие и боеприпасы. Нефть продолжает поступать из Советского Союза. Тем временем Бенито Муссолини всячески укрепляет режим.
Жизнь итальянцев становится еще сложнее. Государство обязывает их собирать железо, железный лом, ветошь. Экономить приходится буквально на всем, даже на гербовой бумаге – для любого акта достаточно и половины листа. Бензин строго нормируется. Иногда торговцам некому продать мясо. В отсутствие натуральной шерсти и даже ее синтетических заменителей дуче предлагает использовать… дрок: «Дрок повсюду. Многие знают о нем только потому, что Леопарди посвятил дроку одно из своих самых трогательных стихотворений[208], но ведь его можно применить в промышленности». Муссолини вновь доказывает, как слабо ориентируется в реальности, – в этом стихотворении Леопарди много пафоса и мало конкретики. И в любом случае, помимо тряпья и лома, Отечество требует от итальянцев еще и золото, даже обручальные кольца. Пример подают известные личности, от Луиджи Альбертини до Бенедетто Кроче, которые жертвуют медали сенаторов «как дань во имя Родины».
Итак, война. Муссолини передает Министерство иностранных дел своему зятю Галеаццо Чиано, которому всего 33 года. В Италии его не любят, в том числе из-за стремительного и явно незаконного обогащения его клана. За собой дуче оставляет министерства внутренних дел, военное, военно-морского флота и аэронавтики.
Он отправляется в Африку – «искупать грехи отцов», то есть уничтожать другой народ. Армии адресуются якобы мотивирующие речи:
Пойдем с нами, Тозелли,
Пойдем с нами, Гальяно,
Наш командир – Галеаццо Чиано!
Корабли, отправляющиеся на полуостров Африканский Рог, провожают восторженные толпы, но сами новобранцы пишут куда менее эпические стихи:
Вот Бьянкамано, мы взошли на борт.
Оставшихся толпа нас превозносит
И ждет, пока из виду пропадет
Солдат, легионер и рогоносец.