Обучение минимальное и едва ли не исчерпывается гусиным шагом: длинные марши, долгие парады, редкие тактические учения. Стрельба – только холостыми патронами. Винтовки – 1891 года производства, автоматического оружия просто нет. Огневая мощь итальянского пехотного отделения составляет четверть французского и девятую часть немецкого. С другой стороны, итальянский рюкзак самый тяжелый: 35 килограмм, которые превращают каждый марш практически в крестный путь.
Муссолини – военный министр, он много лет контролирует военно-морской флот и военно-воздушные силы, но Италия совершенно не готова к войне. У нее даже нет полноценных танков! Легкие – без пушек, с одним пулеметом, к тому же их броня едва останавливает стрельбу. Солдаты называют эту недоделку коробкой сардин. Средние – в 1939 году все еще в доработке из-за дефектов наведения. Тяжелые – даже не переданы в производство. Бенито Муссолини очень нравится гигантский советский танк. Он даже передает его фотографию главному инспектору технических служб генералу Марио Караччоло с карандашной пометкой: «Нам тоже надо». Фашисты остановятся на деревянной модели, игрушке диктатора, которая никогда не станет настоящим танком… Даже противовоздушная оборона очень слаба и полностью возложена на ополчение. Итальянские города фактически будут отданы на милость вражеским бомбардировщикам.
Строго говоря, дуче думал о войне в течение 20 лет, хотя так к ней и не подготовился. Но теперь, объявив о ней, он горит желанием победить как можно быстрее. Он безапелляционно заявляет Филиппо Анфузо[236]: «В Италии все еще есть глупцы и преступники, которые думают, что Германия будет побеждена, раздавлена. Я говорю вам, Германия победит!»
2631 замороженный в июне
16 апреля 1940 года Муссолини приказывает провести первые антибританские демонстрации. Бригады чернорубашечников поднимают соответствующие плакаты, недовольных избивают. Диктатор понимает – Италия сейчас воевать не способна, но в своих речах очень сильно преуменьшает этот факт. «Если бы я ждал, когда армия будет готова, – говорит он генералу Франческо Росси, – войну пришлось бы отложить на несколько лет. Ждать нельзя. Мы сделаем то, что сможем». И затем звучит знаменитая фраза, адресованная адмиралу Доменико Каваньяри: «Война будет короткой. Мне нужна какая-то пара тысяч смертей, и мы сядем за стол переговоров».
Дурной, циничный, преступный расчет. Чудовищная ошибка.
Возможность, которая кажется Муссолини благоприятной, наступает в мае, когда Германия вторгается в Бельгию и Голландию. Люфтваффе практически стирают с лица земли Роттердам. Танки Хайнца Гудериана прорывают французскую оборону. В начале июня немцы держат на мушке Париж. Дуче спешит, промедление кажется ему смерти подобным.
И снова голос против войны, один из немногих, подает граф Сфорца, которого Муссолини после марша на Рим так хотел поставить к стенке и начинить 12 пулями. Пожилой либеральный дипломат в тревоге пишет королю: «Если только Ваше Величество подпишет объявление войны, это будет означать разрушение всей Италии. Бедствия будут столь ужасными, что уничтожат и ваш дом». Слишком поздно. Пророчество сбудется через несколько лет.
Гитлер предлагает другу Бенито вступить в войну 6 или 8 июня: «Конечно, можно было бы и 7, но это пятница, по немецким поверьям – не слишком удачный день». Дуче больше нравится 11 число, которое обычно приносит ему удачу. Король соглашается. Он родился 11 ноября – 11 числа 11 месяца года, и в армии у короля был номер 1111.
Накануне Бенито Муссолини сообщает итальянцам с балкона Пьяцца-Венеция, что «соответствующие ноты уже переданы послам Франции и Англии». Офицер политической полиции отмечает: «Все прошло почти мгновенно. Ни одна женщина не аплодировала». Рузвельт комментирует: «Рука, державшая кинжал, вонзила его в спину соседа». Туринский рабочий Децимо Бальоне попадает в участок – один из солдат слышит, как тот бормочет: «Ублюдок!» во время выступления дуче. Децимо будет мастерски оправдываться: якобы он проклинал себя, не сумевшего вовремя стать добровольцем из-за старого обвинения в политических преступлениях. Ревностный Интерланди публикует статью с художественным заголовком «Плевать на Францию»: в конце концов, разве Муссолини не определял французов как «презренную нацию», разве не замечал торжественно, что хотел бы засыпать французские города солью после того, как уничтожит?
Итальянцы вновь удивляют весь мир. Атакована Мальта – английский остров между Италией и Ливией, способный перерезать итальянскую линию снабжения. Начаты блокада Суэцкого канала, бомбардировки Александрии – ничего не доводится до конца. В ту же ночь английские самолеты бомбят Геную и Турин. Бомбы пропускают Fiat, но разрушают дома рабочих, убивая 14 человек. Раненые прибывают в больницы до того, как прозвучит сигнал тревоги. Италия очевидно не готова к боевым действиям, даже зенитки молчат. Более того, аэропорт Казелле освещен как днем: английские «уитли» перепутали с итальянскими самолетами, которые ждут из Удине. Италия объявила войну, но удивлена, что с ней действительно воюют.
И это еще ни слова не сказано о 225 итальянских пироскафах, которые 10 июня идут через Атлантику и, конечно, оказываются во власти англичан. О них просто забыли по небрежности! Многие попадают в плен, кому-то удается добраться до нейтрального порта, но все, конечно, потеряны для войны.
Нападение на Францию кажется элементарной задачей. Генералы совещаются в поезде на запасном пути разъезда между Альбой и Бра, плотно обедают в траттории… Гитлер предлагает Муссолини объединить его войска с немецкими, которые уже свирепствуют на равнинах Франции, но дуче медлит. Ему нужна громкая победа. Бенито Муссолини приказывает ни много ни мало штурмовать Альпы!
Результат печален.
21 июня 1940 года, когда немцы уже неделю как заняли Париж, 21 итальянская дивизия идет в атаку на шесть французских дивизий, состоящих из пожилых солдат и резервистов, и не продвигается ни на шаг. На Пикколо-Сан-Бернардо образуется огромный затор – идеальная мишень. Форт Шабертон, о котором фашистская пропаганда говорила: «Шабертон выстрелит – Париж содрогнется», уничтожен артиллерией противника.
На Колле-дель-Ферро альпийский батальон заходит в туман. Вдруг все понимают – это ловушка, кругом французы! Под белым флагом к ним спускается медик: «Вы под прицелом наших пулеметов, но мы вам сочувствуем. Оставьте оружие на земле и отступайте». Другой альпийский батальон, «Изгнанники», отказывается воевать против страны, куда многие из них ездят на зимние заработки!
Но самым жалким эпизодом является попытка высадки на Лазурный Берег. В итальянской армии есть специальный батальон Сан-Марко, но генерал Гастоне Гамбара, друг дуче, уверен: на вражескую землю первыми ступить должны ополченцы-чернорубашечники. Для высадки десанта подготовлены лодки с подвесным мотором; после испытаний в ночь на 21 июня их остается восемь. Решено повторить попытку, и в итоге море просто разбивает их о мыс Мортола. Ничего не остается, как сдаться.
В конце концов единственное, что удается сделать, – захватить Ментон.
Французы не хотят подписывать перемирие, поскольку «Италия объявила нам войну, но не смогла ее вести». Муссолини становится стыдно. Он не может попросить ни о чем, даже об использовании портов Туниса, которые позволили бы снабжать Ливию и, таким образом, противостоять англичанам. Кроме того, он отказывается признавать бежавших во Францию антифашистов: их пришлось бы судить, а официально их просто не существует. Их «обрабатывают». Потом дуче отправляется на поля сражений, вверх и вниз по альпийским перевалам, пока Гитлер фотографируется в Париже на могиле Наполеона. Встречи с ранеными болезненны: среди итальянцев 2631 человек критически обморожен. В нескольких десятках километров от линии фронта, в туринской больнице «Молинетт», есть современное для того времени отделение сосудистой хирургии, но все об этом позабыли. Во французском же Валь-Сузе без зазрения совести отрезали ноги и руки альпийцам.
Потери итальянцев – 631 мертвыми, 616 пропавшими без вести. Потери французов – 37.
Нападение на Англию, обернувшееся катастрофой
В альпийских долинах дуче узнает новость: Итало Бальбо по ошибке сбит в небе Тобрука итальянской зениткой. Промышленная война – не дело сквадристов, а Бальбо, губернатор Ливии – не главнокомандующий. Итало Бальбо пишет подчиненным: «Использовать авиацию сейчас неправильно. Они не посылают самолеты атаковать броневики». И тут же на самолете отправляется искать броневик.
Это не шутка. Бальбо садится в SM-79 с другом, журналистом Нелло Киличи, отцом Фулько, и отправляется на охоту за бронетранспортером. Когда Итало Бальбо замечает дым, поднимающийся над Тобруком, подвергшимся бомбежке, он приказывает летчику посмотреть, что происходит. Но на крейсере «Святой Георгий» думают, что приближается еще один английский самолет… Когда все выясняется, англичане сбрасывают в пустыне сообщение, завернутое в итальянский флаг: «Королевские ВВС выражают искреннее сожаление».
В Италии распространяется слух о мести Муссолини: дескать, дуче уничтожил соперника, настроенного против войны. Доказательств нет. Современные историки исключают этот вариант. Впрочем, маршал Бадольо отмечает: «Дуче принимает известие о гибели Бальбо равнодушно».
Главный герой войны в Африке – генерал Грациани. Когда нужно было травить ливийцев или абиссинцев газом, убивать гадалок и монахов, он не колебался. Теперь ему страшно. Дуче приказывает атаковать, но генерал терзается сомнениями все лето. Наконец 12 сентября он совершает набег на Сиди-эль-Баррани и отправляет в Рим восторженную телеграмму: «Теперь англичане поймут, что имеют дело с самой оснащенной колониальной армией в мире!» Муссолини рекомендует газетам не публиковать подобные тирады. Тем не менее, когда итальянский флот несет большие потери у Пунта-Стило и обращается в бегство под британским огнем, дуче награждает командиров за «урок врагу, который не смеет безнаказанно подходить к итальянским берегам».