Приходят на ум слова Оскара Уайльда об Эццелино да Романо[241], самом жестоком из тиранов средневековой Италии: «Его меланхолию излечивало только зрелище смерти».
Греки действительно вынуждены пошатнуться, но они не сдаются. Дуче возвращается в Италию без победы! В войне, развязанной Бенито Муссолини, уже погибли 12 тысяч человек, но он все равно оставляет приказ: «Дойти до Клисуры любой ценой». Немцы теперь нацелены на Афины, но в горах Эпира продолжают умирать итальянцы из-за непомерно раздутого эго диктатора.
Переговоры о перемирии напоминают переговоры с Францией. Греки соглашаются сдаться немцам, а не итальянцам. Дуче приписывает победу себе и торжественно благодарит генерала Кавальеро. Черчилль язвительно комментирует в Палате общин: «С особым пафосом, типичным для итальянского диктатора, он поздравил армию Албании с победой, которую якобы одержал над греками. Это, безусловно, мировой рекорд среди издевательств и высокомерия. Разочарованный шакал Муссолини для спасения своей шкуры сделал Италию вассальным государством гитлеровской империи. Шакал прыгает вокруг немецкого тигра и лает не только ради сытости, что можно было бы понять, но и ради триумфа. Я убежден, что в Британской империи и в США найдутся миллионы людей, готовых увидеть: когда мы дойдем до финальной схватки, этот презренный самозванец будет предан публичному правосудию и всеобщей ненависти». Это малоизвестная речь, которую никогда не цитируют сторонники фантазии о том, насколько Черчилль ценил Муссолини.
Дуче ждет еще одно испытание: 7 августа 1941 года его сын Бруно разбивается в Пизе на своем четырехмоторном самолете во время испытательного полета. Муссолини буквально уничтожен этим известием. Он пишет книгу «Я разговариваю с Бруно», но в ней говорит скорее главнокомандующий, чем отец. На похоронах дуче тщательно делает равнодушный вид. Боттаи шепчет соседу: «Надеюсь, эта трагедия не озлобит вождя и не изолирует еще сильнее». Лучшие из иерархов теперь называют Муссолини «вождем», как это делал Турати. «Мелкий, ревнивый и завистливый, готовый лгать, мошенничать, раздавать невыполнимые обещания. Несправедливый, коварный, подлый, отстраненный, молчаливый, ни с кем не связанный близко. Готовый избавляться от самых верных последователей».
Параллельная война длится чуть более шести месяцев.
Это тяжелейшая пора иллюзий. Ходят слухи о луче смерти, способном обуглить врага мгновенно, изобретенном Маркони (умершим более трех лет назад). Итальянская армия была бы выбита с поля боя, не вмешайся в Греции и Африке немцы под командованием маршала Эрвина Роммеля. Постепенно нацисты начинают чувствовать себя в Италии как дома. В страну прибывают офицеры и войска. Избавиться от них или заключить сепаратный мир кажется крайне сложным.
26 октября 1940 года дуче пишет Грациани о необходимости наступления: «После войны, за столом переговоров, мы заберем все, что завоевали…» По-прежнему считается, что победа Германии неизбежна. Однако речь сейчас не о серьезной подготовке наступления, а о самом настоящем продвижении в пустоту. Катастрофа все ближе. Англичане сокрушают итальянскую армию и отправляют в Лондон унизительные отчеты: «У нас два акра пленных итальянских офицеров». Грациани, отвечая дуче, переходит от эйфории к глубокому унынию: «Я считаю своим долгом не приносить здесь бесполезные жертвы, а вернуть меня в Триполи. По крайней мере я сохраню на этом замке флаг Италии… Пусть это будет моим завещанием».
Джорджо Бокка дает маршалу совершенно беспощадную характеристику: «Грациани занимает видное место среди посредственностей вместе со своим итальянским фюрером. У Грациани отвратительное чувство юмора. Это худший представитель армии и общества, даже по сравнению с консервативной пьемонтской группой и фашистским ардитизмом Мути. Это мелкий аграрный буржуа, эксплуататор низшего класса. Демагог, мнимый патриот, некультурный человек, слезливый и чванливый сторонник тоталитаризма».
Именно этому человеку после предполагаемого самоубийства Кавальеро, который откажется быть немецкой марионеткой, Муссолини и Гитлер доверят командование армией Сало, то есть фашистскими войсками в гражданской войне. «Призывами Грациани» будут называться приказы о призыве солдат на сторону нацистов, которые вызовут противоположный эффект и подтолкнут тысячи молодых итальянцев уходить в горы, чтобы присоединиться к первым сопротивляющимся, нередко ветеранам Советского Союза, и бороться за независимость и достоинство Родины.
Но, конечно, не только Грациани виновен в трагедии, нависшей над Италией. Не он выбирает генералов, потом очерняет их и пытается возложить на чужие плечи свою ответственность. В самый мрачный момент жизни Муссолини не может оправдаться. Напротив, он достигает пределов своей натуры и характера. Дуче упорствует в ошибке.
Трагедия альпийцев в СССР
Германия нападает на Советский Союз 22 июня 1941 года, дуче хочет участвовать. С одной стороны, он надеется, что немцам в СССР «немного пощипают перья». С другой стороны, Бенито уже думает о мирных переговорах. Он не понимает, что нападение на Советский Союз – начало мировой войны и что фашистскую Италию ждет еще более печальная участь.
Гитлер это знает и искренне пытается отговорить Муссолини от вмешательства. Тон его писем с самого начала весьма напряженный: «Уже восемь дней одна советская бронетанковая бригада за другой подвергаются нападению, избиению, уничтожению, но их не становится меньше, и они все так же агрессивны. Настоящим сюрпризом стал советский танк, о котором мы и понятия не имели. Это гигантский танк весом около 52 тонн…» Этих советских бронированных монстров немцам удается блокировать только расстреливая из пушек. Немцам оказывают поистине фанатичное сопротивление. Гарнизоны приходится «выкашивать» до последнего человека. Советские люди сражаются мужественно и отчаянно. Тем не менее Муссолини настаивает: если он не отправит солдат против Сталина, «он себе этого не простит: даже то, что я первым начал борьбу с коммунизмом, потеряет значение рядом с тем фактом, что итальянцев там не было».
Так возникает «автотранспортный» армейский корпус. Немцы, конечно, все понимают. Под слоем краски на грузовиках до сих пор видны названия фирм, у которых эта техника реквизирована: Fratelli Gondrand, Birra Peroni… Их едва хватает на половину всей экспедиции. На этот раз солдаты достаточно хорошо обучены и охотно садятся в автомашины, но желательно в чужие, так как своих недостаточно и они ломаются.
Пехота и альпийские стрелки без снаряжения, даже без подходящей обуви, брошены в самое пекло страшной войны, которую Гитлер называет «борьбой между идеологиями и разными расами. Ее нужно вести с беспрецедентной твердостью, невиданной прежде безжалостностью и неумолимостью». Истребление евреев и советского правящего класса носит систематический характер. Невероятное множество пленных депортируют или оставляют умирать с голоду. Бенито Муссолини посещает фронт, и, следует признать, даже он в ужасе: «Немецкая организация – это одно, но люди не могут жить, ожидая, что немцы организуют их. Нужно пообещать Европе что-то более позитивное».
Приходит известие о нападении японцев на Перл-Харбор. Американский флот застигнут врасплох. Открывается еще один фронт. Дуче спешит объявить войну Америке; но на этот раз фашистским вождям приходится приложить усилия, чтобы собрать несколько тысяч человек, заставить их скандировать лозунги и повесить им очередную лапшу на уши.
1942-й становится годом утраченных иллюзий. Третий рейх достигает максимального расширения. Перспективы войны переворачиваются с ног на голову. В Африке, где сплетничают, будто дуче отправил своего коня и Меч ислама на парад в Каире, итальянцы и немцы попадают в мясорубку при Эль-Аламейне. Надо сказать, итальянцы сражаются действительно храбро: целые отряды предпочитают быть убитыми на месте, но не сдаться. Остальные взяты в плен или начинают длинный марш через пустыню, который закончится капитуляцией в Тунисе.
Именно в Советском Союзе решается судьба Второй мировой войны. Отправка в советскую степь трех наших альпийских дивизий, «Куненсе», «Тридентины» и «Юлии», выглядит безумием. Кавальеро просит отложить отъезд, Муссолини стоит на своем. Оборудование плохое. У нас есть веревки, ледорубы, кошки – множество совершенно бесполезных на месте вещей. У нас нет мин, сигнальных ракет, колючей проволоки. Но главная проблема – обувь, категорически непригодная для русского мороза.
Альпийцы выстраиваются на Дону, возятся с лодками и причалами. Грузовиков мало, те, что есть, раскрашены маскировочными желто-зелеными пятнами. На снегу эта маскировка и даже серо-зеленая форма видны за много миль. Зато на три дивизии приходится 15 тысяч мулов, которые были бы незаменимы на горных тропах, но в необъятном просторе донских равнин совершенно бесполезны. Самый буйный мул каждой дивизии и самый уродливый солдат получают прозвище Муссолини, но все еще из иронии, а не из отвращения к фашизму. Альпийцы воюют из чувства долга, силы духа, привязанности к Родине. Итог для них будет страшным.
16 декабря 1942 года советские танки прорывают фронт. Пехотные дивизии «Коссерия», «Равенна», «Пасубио», «Турин», «Челере», «Сфорцеска» разбиты наголову: 11 тысяч пленных за день. Альпийцы твердо стоят на Дону. Приказ отступить приходит чересчур поздно. Немецкое командование пожертвовало ими. Живые люди становятся арьергардом, который должен замедлить советскую контратаку.
Начинается обратный марш длиной в 600 километров, в самые морозные дни года. Итальянцы постоянно окружены русскими, несколько раз приходится прокладывать себе путь, идя на пулеметы. При 30 градусах ниже нуля идти невозможно. Альпийцы просто падают на дорогу с обмороженными до синевы ногами. Кому-то везет получить приют в русских или украинских избах. Последняя битва – Николаевка: пять тысяч итальянских солдат погибают, пытаясь расчистить путь домой. Целых дивизий больше не существует: от «Виченцы» осталась тысяча бойцов, от «Куненсе» – 13 сотен. Погибли по меньшей мере 80 тысяч человек. Оставшиеся в живых, больные, замерзшие, добираются до лагерей сбора, откуда их тайком вывозят обратно в Италию. Выжившим приказано молчать. Из их числа будут командиры первых партизанских отрядов. Они видели, что творят немцы в Советском Союзе.