Солдаты – к оружию, рабочие и крестьяне – на работу!
Республике угрожают плутократия и её наймиты всех рас. Защищайте её!
Да здравствует Италия! Да здравствует Итальянская Социальная Республика!
Умберто ди Савойя назначен отцом (королем Виктором Эммануилом III) главным наместником (регентом) Королевства Италия.
8 июня 1944 года. В Гарньяно Муссолини принимает офицеров и солдат из различных частей Национальной Республиканской Гвардии. В зоне боевых действий Муссолини вручил им боевое знамя.
9 июня 1944 года. В Риме начинает работу первое после освобождения многопартийное демократическое правительство.
11 июня 1944 года. Гарньяно. Муссолини направил письмо министру внутренних дел Испании.
15 июня 1944 года. В Гарньяно Муссолини принял майора СС Отто Скорцени.
17 июня 1944 года. Гарньяно. По предложению министра Бидджини, Муссолини назначает президентом Академии Италии Джиотто Даинелли
20 июня 1944 года. Турин. Рабочие объявили забастовку и на несколько дней блокировали производство с целью срыва военных заказов.
21 июня 1944 года. Муссолини объявил, что с 1 июля 1944 года все члены РФП от 19 до 60 лет, не состоявшие в вооруженных силах ИСР, зачислялись в военные отряды чернорубашечников «для охраны общественного порядка и мирной жизни граждан от бандитов и тех, кто сотрудничал с врагом».
24 июня 1944 года. В Гарньяно Муссолини принимает экипажи воздушной группы «Трабукки» перед вылетом их на фронт. Он обратился к ним со словами ободрения, призвав всегда высоко нести имя лётчиков Итальянской Социальной Республики.
26 июня 1944 года. Гарньяно. Муссолини подписал указ о назначении Карло Базиле заместителем министра Национальных Республиканских Вооруженных сил.
27 июня 1944 года. Гарньяно. Муссолини отправил письмо маршалу Грациани.
10 июля 1944 года. Гарньяно. Муссолини посылает письмо своей дочери Эдде.
15 июля 1944 года. Днем, в сопровождении своей свиты, Муссолини на машине добрался до Маттарелло, откуда дуче специальным поездом отправляется в Германию. Он взял с собой сына Витторио и маршала Грациани.
16 июля 1944 года. Днем Муссолини прибывает в Мунзигер, в тренировочный лагерь дивизии горных стрелков «Монтероза», где он беседует с солдатами и офицерами. В частности, Муссолини сказал: «Вы встретите лишь немногих европейцев; против вас преимущественно будут стоять народы Африки, Азии и Америки или же безыдейные наёмники… Живя среди великого союзного немецкого народа, вы могли убедиться в том, что он заслуживает победы не только вследствие могущества своего оружия, но в особенности, благодаря дисциплине, воодушевлению и непревзойдённой своей жертвенности».
В газете Nuova Italia («Новая Италия») публикуется написанная в форме диалога статья Дуче.
– Задавал ли ты себе когда-нибудь вопрос, что такое слава?
– Понятие «слава» – одно из самых чарующих и, в то же время, мне кажется, определение его является одной из самых трудных задач: слава есть привилегия и всемирное признание величия.
– Но что же можно тогда назвать величием в делах человеческих?
– То, что выходит из границ обычного, нормального, например, в религии величие, а, значит, и в славе, это – святость; в искусстве – шедевр; в науке – открытие; в политике – империя; в войне – геройство. Значит, есть слава артистическая, религиозная, научная, политическая, военная.
– Какова слава, имеющая самое широкое проявление и наибольшее значение в жизни народов?
– Я не колеблюсь ни одного мгновения, чтобы дать тебе ответ: военная.
– Мне кажется, что я отдаю себе в этом отчёт, но не хочешь ли ты разъяснить, почему?
– Военная слава связана с войной, а война это – высшее испытание в отношениях между народами. Это великий сравнительный экзамен. Через посредство войны народ выявляет свои добродетели и свои недостатки. Одинаковость во времена мира, во время которых все как бы равно добры, альтруистичны и мужественны, и откровенны, разрушается в военное время, когда обнаруживается сокровенный состав народов. Если элементы упадочные превышают элементы превосходные, то судьба такого народа обречена. Нет другого способа, чтобы обнаружить самообман народа касательно самого себя. И дальше: военная история родится от опасности, рождается от столкновения, происходящего на крови, а потому ничто не сравнимо с военной славой, обнаруживающейся в сражениях, которыми полна мировая история.
Наконец (разговор можно было бы продолжить бесконечно), военная история носит коллективный характер: она рождается от самопожертвования массы, а, значит, и отражается на массе.
Военная слава не выцветает во времени: она родится с человеком: музыка и поэзия ее возносят… Народ без военной славы – не полон. Это не народ. Военная слава дает смысл гордости и уверенности всем: от самого великого, до самого малого, от дворца до шалаша. Самый последний из солдат может сказать: «Я был там!», и возгордится и умилится при воспоминании о тех делах, в которых он принимал участие.
– Ты считаешь, что военная «слава» обязательно связала с победой?
– Нет, совсем нет. Можно потерять хорошо; можно победить плохо. Бывают славные поражения и сомнительные победы. Когда народ сопротивляется до последней возможности, когда войско сражается до последнего человека, слава овеивает его знамена, хотя военное счастье и не было с ним… Всегда будет почёт и воспевание тем, кто сражался. Привожу пример, который можно назвать традиционным: Канны. При Каннах римляне были разбиты, но поражение это было покрыто славой, ибо они сражались с отчаянной решимостью, с героизмом: от консулов и сенаторов, до всадников и легионеров. <…>Зама менее «славна», чем Канны[205]. Есть народы, которые чтут день своего поражения, но, чтобы делать это, необходимо, чтобы в тот день все доказали тогда своё презрение к смерти. Даже сам неприятель, будучи победителем, не может не преклонится перед героизмом побежденного.
– И в новой истории существуют подобные примеры?
– Можешь сказать, в истории современной; в той, в эпоху, в которой мы живем. В этой самой нынешней войне машин, во время которой подвергаются суровому испытанию человеческие нервы. <…> Ты помнишь Альказар? Сопротивление испанских националистов привлекло тогда на себя, за все время осады, внимание и восхищение всего мира. Вспомни, чем был Нарвик для немцев. Для советских людей – Сталинград, который они защищали квартал за кварталом, улица за улицей, дом за домом. Это обозначает: умереть на месте. Кассино! Одного того достаточно, что произошло на священной горе святого Бенедикта, чтобы покрыть неувядаемой славой германскую армию! А для японцев остров Ату, где гарнизон лег до последнего человека.
– Пантеллерия?
– Ты дотрагиваешься до чрезвычайно чувствительного и горестного места. Итальянский народ питал надежду иметь свой «Альказар». Когда адмирал, начальник гарнизона осажденного острова, отверг первое предложение врага сложить оружие, все сердца забились быстрее. <…> Наконец-то, кажется, что решили задержаться на острове, представляющем собой первый клочок отечественной земли! <…> Когда же пришло известие, что и второе предложение сдачи было отвергнуто, уже не было сомнения, что адмирал принял решение сопротивляться до последнего человека. <…> Какая иллюзия! Через 24 часа, этот же командующий сам предложил сдаться, и сдался…
– Понесенные потери оправдывали ли эту неожиданную перемену?
– Нет. Потери гражданского населения, которое имело обыкновение укрываться в подземных аэродромах (единственный случай в мире), выразились за месяц в количестве трех убитых; военных, согласно расследованию, 35; я повторяю тридцать пять, и около сотни раненых. Воды не хватало.
– Чего же тогда не хватало?
– Не хватало нервов командования. Иными словами духа. Извечная истина, что дух, это – все, и, когда его нет, материя, это – чистый, самый настоящий вздор. Какое разочарование! Вот так англичане высадились на острове Пантеллерия. Их потери были: 2, я повторяю: два раненых.
Муссолини
17 июля 1944 года. В 10 часов 30 минут из Мунзигера Муссолини выехал со своей свитой в Падерборн (здесь располагался тренировочный лагерь дивизии «Италия»), где беседовал с солдатами и офицерами дивизии.
18 июля 1944 года. В 10 часов 45 минут Муссолини выехал из Падерборна в сопровождении свиты и прибыл в Графенвохр (здесь был расположен тренировочный лагерь дивизии «Сан Марко»), где общался с офицерами и солдатами дивизии. Днем из Графенвохра Муссолини переехал со своей свитой в Гейдельберг, в тренировочный лагерь дивизии «Литторио», где также беседовал с военнослужащими этой дивизии.
Муссолини передал «знамена в соединения воссозданных итальянских Вооруженных сил». Разговаривал с солдатами, утверждал, среди прочего, что: «будут возобновлены битвы за возвращение нации». После общения с солдатами Муссолини чувствует себя словно ожившим.
19 июля 1944 года. Муссолини (размышляя вслух): «Чего я прошу у вас, заслуженные офицеры и солдаты новой армии? Только благодарности – достаточной благодарности, чтобы исполнить долг перед родиной, которая после того, что произошло с сентября 1943 года, может быть названа только Итальянской Социальной Республикой. Я хорошо осознаю, что многие, если не большинство из вас, беспрекословно выполнили бы приказ, если бы главными в нём были слова: “С тобой, Бенито Муссолини, – да! С тобой, фашизм былых времен, – нет!” Офицеры и солдаты Италии, после сказанного мной, сможете ли вы отделить Бенито Муссолини от его прошлого, от создания империи, от завоевания Абиссинии и Албании?»
Муссолини едет на поезде в Растенбург.