В Сингапуре трудно найти удобную якорную стоянку, вы либо вторгаетесь в чью то частную собственность, либо это наветренный, открытый всем ветрам берег. Когда мне нужно было в город, я становился на частный буй. Там нет уютных периферийных улиц, где можно поторговаться из любопытства или чтобы сэкономить, нет уютных забегаловок, где можно спокойно перекусить, всё распланировано и организовано. На заднем плане нет холмов или гор, в которые можно упереть взгляд после однообразной серости. Сингапур, плоский геометрический ужас, монумент холодному рациональному бизнесу, успех без души. Я там никого не встретил и долго не задержался. В День Подарков[6], в полнолуние, с попутным северо-восточным пассатом пересёк экватор, идя вдоль южного побережья Борнео. В диких местах Архипелага я чувствую себя намного лучше.
На Борнео приливные реки во время отлива выносят в океан тонны мусора. Попадая в отливные воды, плывёшь словно через свалку, прокладывая путь через наслоения пластика, дерева, резины, электрических лампочек, рыбацких сетей. Иногда попадаются совсем смешные вещи, я видел плывущую за Кехааром почерневшую сковороду с четырьмя жареными яйцами со светло желтыми яркими желтками. Эта сковорода, вернее возможные истории, связанные с ней, возбудили моё воображение.
В ту же ночь я проснулся от сильного глухого удара, мы налетели на плавающее дерево.
Кехаар переехал через него. Пропитанный водой ствол проскользнул под килем, мне пришлось отталкивать царапающие борта ветки.
Самой неприятной встречей был моряк утопленник, проплывший менее чем одной длине корпуса от Кехаара. Мы находились посреди судоходной линии, довольно далеко от берега.
Он лежал раскинув руки, лицом вниз на спокойной поверхности моря, на нём была жёлтая защитная каска, оранжевый спасжилет, ботинки и комбинезон. Его раздувшееся тело напоминало манекен из витрины магазина, чёрная прядь волос выбивалась из под каски. И в этой сцене не было ничего ужасающего, это был спокойный солнечный день.
Это произвело на меня странный эффект. Эпизод совершенно выпал из памяти. Я видел проплывающее тело, но совершенно не осознал что это значит, я даже не записал этот эпизод в журнале, хотя записываю каждую птицу, дельфина или стрекозу, которые попадаются в пути. Словно защитная амнезия накрыла меня, стерев утонувшего человека. Лишь позже я вспомнил это происшествие, но всё так же, как спокойное событие, безо всякого ощущения ужаса.
При датчанах доступ в Индонезию был ограничен и после обретения независимости мало что поменялось. Правительство Индонезии считает все воды между островами территориальными, свободный проход по ним запрещён. Все приходящие в Индонезию или проходящие транзитом яхты должны получить предварительное разрешение и пройти контроль безопасности в Джакарте. Стоит это не дёшево, к счастью индонезийский флот не в состоянии патрулировать тринадцать тысяч островов и контролировать двести миллионов человек, можно проскользнуть и без разрешения. Место для остановки нужно выбирать очень осторожно. Деревни не представляют проблем, мой друг из Дарвина на протяжении многих лет приходил на своей яхте торговать в Танимбарс никогда не проходя индонезийские формальности.
Если нужно пополнить припасы, трюк состоит в том, чтобы найти населённый пункт, достаточно большой, чтобы там были магазины и рынок, но достаточно маленький, чтобы не беспокоили власти. Любой посёлок без радио мачты безопасен минимум в течении трёх дней, ранее чиновники из районного центра не доберутся до вас. Сабанг на острове Пулау Вех, рядом с северной оконечностью Суматры, был моим любимым городом для закупок.
Это достаточно большой городок с чистыми улицами, банком и множеством китайцев.
Вопреки слухам, это не открытый порт, там есть все власти, какие только можно представить, но они снисходительно относятся к яхтам, разумно эксплуатируя их. За несколько долларов вам выдадут разрешение на аварийный заход в порт, не задавая вопросов, что собственно приключилось. Если вы идёте из Индийского океана, Сабанг идеальное место для закупок, там есть все основные необходимые товары, включая топливо и газ, и он дешевле чем Таиланд, Малайзия и Сингапур. Ещё на Пулау Вех выращивают отличный кофе.
Добираться до дальних углов Архипелага может быть очень муторно, там мало ветра и сильные течения, пробивающиеся из Южно-Китайского моря. Старинный парусный маршрут из Кейптауна в Китай проходил через Индонезию в Тихий океан, в обход Палау и Филиппин, никто не ходил напрямую, через море Сулу, и сегодня никто не ходит.
Идя со слабыми ветрами с Сулавеси на Минданао я сделал семь попыток пробиться на запад, и шесть раз течение отбрасывало меня назад. Но однажды, попав в противотечение, я продрейфовал на восемьдесят миль поперёк курса за двадцать четыре часа, оно прилично вынесло меня в Тихий океан. Я видел как идеальный конус вулкана Гунунг Апи съёжился и исчез за горизонтом в течении полудня. Сначала был абсолютный штиль, не было даже ряби на воде, как в мельничном пруду. Потом нас подхватило течение, оно создавало свою собственную рябь, шипя, как воздух вытекающий из прокола в шланге под давлением, плескаясь мелкими волнами. Было немного жутковато, и по прежнему не было ветра.
У Южного Минданао было ничем не лучше, слабые переменные ветра и штили в сочетании с восточным течением от половины до одного узла, от которого ответвляются извилистые потоки достигающие скорости двух, пяти узлов. Я замерил скорость в одном месте, когда мы дрейфовали мимо стоящего на якоре буя в полный штиль. Эти ответвления в ширину не более четверти мили, в них нельзя дрейфовать, они сами дрейфуют, перемещаясь и извиваясь как змеи. Когда поднимается ветер навстречу такому течению, волны приобретают форму не поддающуюся описанию — семь футов высоты с расстоянием между гребнями около тридцати. И попробуйте пробиться против них на тридцатитрёхфутовой лодке.
Ранним утром и после дождя воздух становится настолько прозрачным, что можно видеть горы на расстоянии семидесяти миль. На южном Минданао крутые горные склоны обрываются прямо в море, в десяти милях от берега глубина более трёх километров. Чтобы встать на якорь, нужно подойти близко, дно из чёрного вулканического песка держит отлично, якорь не ползёт даже при сильных порывах ветра дующего на берег.
Нижние склоны холмов расчищены под сельскохозяйственные угодья. Оголённые разветвляющиеся гребни похожи на лапы гигантских варанов. Верхние склоны покрыты густыми джунглями до самых вершин высотой в пять тысяч футов. Именно здесь были открыты последние неизвестные племена, в нескольких милях от берега.
В мелких бухтах залива Моро скрываются уединённые деревни племени Бахао. Они строят свои жилища на сваях, на расстоянии от берега, на мелких песчаных банках. Дома соединяются между собой дощатыми трапами, попасть в деревню можно только на лодке. Я хотел встать на якорь неподалёку и подождать, пока кто-нибудь приплывёт на пироге полюбопытствовать. Я хотел купить у них раковины и сушёных морских огурцов.
Никто не знает, сколько людей Бахао живут на Минданао, Борнео и Сулавеси. По предположениям около восьмидесяти тысяч человек. У них не сформировалась постоянная иерархия власти, нет правителей или королей, каждая деревня живёт независимо. Испокон веку они жили на лодках и перемещались между островами, как цыгане, сейчас большинство из них осели на одном месте, построили деревни на сваях на островах Минданао и Сулу.
Самая крупная, Ситанкай, состоит из более чем пятисот построек. Вокруг деревни они устраивают плантации морских водорослей, крепят плавающие тросы, линия за линией, как фермеры грядки на земле. Они являются основой для растущих водорослей. Собранные водоросли сушат на трапах и продают в Японию. Фермы огорожены плавающими брёвнами и бамбуком, чтобы проходящие лодки не попортили винтами урожай. Ограда из брёвен означает мелкую воду. Наехав на подобную преграду безлунной ночью недалеко от Замбоанга, я благоразумно повернул назад и встал на якорь, в ожидании дневного света. Мы стояли на шести футах, а Кехаару , чтобы оставаться на плаву, нужно четыре фута и шесть дюймов.
В провинции Сабах многие люди из Бахау обосновались на земле, вокруг Кота Балуд, стали успешными фермерами, разводят лошадей и буйволов. В Дженераль Сантос я бросил якорь напротив трущоб, рядом с поселением бахау. Каждую ночь они приплывали ловить рыбу под моей лодкой, держа сетку бредень за два конца с двух маленьких пирог, протягивали её под Кехааром. Каждый раз сеть цеплялась за растущие на киле лодки ракушки, после чего следовала безмолвная возня. Наверное оно того стоило, так как они возвращались каждую ночь. Они всегда были скромные и застенчивые, совсем не похожи на хвастливых филиппинцев с Висаев или Минданао.
Варварская филиппинская практика ловли рыбы с помощью динамита разрушает морскую среду. Теперь рыбаки используют другие трюки, чтобы добыть рыбу. Они ставят на якорь стальные буи в открытом море, на расстоянии двух трех миль друг от друга, их можно встретить повсюду, вплоть до пятидесяти миль от берега на любой глубине, иногда до двух с половиной километров. Снизу к ним привязывают пучок пальмовых листьев, служащих убежищем для рыбы и когда там собирается её достаточное количество, приходят и вылавливают. Для пластиковых лодок в этих водах буи представляют серьёзную опасность если налететь на него ночью. Я слышал о варианте подобной системы, когда посреди океана крепят на якоре связки плавающей виноградной лозы, создавая прибежище для рыбы, но, скорее всего это просто слухи.
На той же идее основаны бамбуковые плоты на якорях посреди океана. Рыба ищет убежище под плотом а рыбаки используют его как платформу для рыбалки. Часто на плоту ставят приподнятое кресло и простой навес из пальмовых листьев для защиты от солнца. Когда я увидел это в первый раз, то протёр глаза, настолько это показалось мне нереальным. С расстояния, плот не был виден за волнами, всё что я видел, был старик, который рыбачил сидя в кресле посреди океана.