В Моромбе, на юге, было совсем плохо. Раньше я останавливался там перед Рождеством и закупал продукты, но в мае местный крытый рынок был практически пуст. Те немногие, что там были, продавали уголь и сахарный тростник, больше ничего. В ресторане был только рис и сушеная рыба на гриле, вечером на улицах вездесущие «брошет», крохотные шашлычки на палочке, которые жарят на углях прямо при вас. Их заказывают по 10 штук за раз.
В прибрежных деревнях закупки это дело случая. С гор на побережье спускаются люди с корзинами висящими на шесте, предлагают на продажу бананы, томаты, фрукты из джунглей. Встретили, покупайте. Но манго не продают, манго говорят нужно самому сшибать длинными шестами, которые как раз для этих целей и стоят у деревьев.
У меня ушло довольно много времени, чтобы убедить мальгашей, что я буду есть всё, что съедобно. Постепенно я завоевал репутацию всеядного варвара и она дала свои плоды. Я попробовал редкие деликатесы, которые люди приносили мне на «Кехаар» на продажу. Тандрика, местный вид ежей, их здесь едят. На Реюньоне это дорогостоящий деликатес. Размером с небольшого кролика, с короткими мягкими иголками, острой мордой и он кусается. Его не свежуют, а обрабатывают как поросёнка: ошпаривают горячей водой, выщипывают иголки и волосы и жарят целиком до хрустящей корочки.
Моим кулинарным открытием стал питон. Мальгаши змей не едят, это фади, хотя едят крокодилов. За соответствующее вознаграждение они принесут и питона. Цены известны — один цыплёнок стоит как три мангровых краба, один питон или пять ежей — примерно один доллар или одна футболка, из тех, что я продаю здесь. С кулинарной точки зрения питон состоит из двух филе стеков и нескольких сотен пар рёбер. Мясо с рёбер можно снять вилкой,после обработки в скороварке. Мясо плотное, но мягкое, без запаха. Вкус более нежный, чем у курятины, я оценил его очень высоко. Я бы поставил его сразу после морской черепахи, у которой самое деликатесное мясо, какое я когда-либо пробовал.
Покупая сыпучие продукты, такие как рис, зерно, кофе, сахар, не ждите что продавец будет их вам взвешивать. Лишь немногие богатые торговцы в городах могут позволить себе капитальные затраты на весы. Универсальной мерой здесь является «капок», объём консервной банки из под сгущённого молока «Нестле». Все цены указаны в ариари за капок. Для пшеницы, к примеру, три с половиной капока равны одному килограмму. Спрашиваю у владельца маленького киоска, почём зелёные кофейные зёрна, он говорит — четыреста, что значит четыреста ариари за капок или семь тысяч франков за кило. Не понятно? Тогда я объясню про ариари.
Деньги, их отсутствие и оборот, любимые темы в мальгашских разговорах, бесконечно обсуждаемые при каждом удобном случае. Денежная единица на Мадагаскаре, Малагасийский франк (FMg), но все считают в ариари. Один ариари равен пяти франкам. Система ариари берёт своё начало с ранних дней французского колониального правления, когда валютой была серебряная монета в пять франков, которая называлась ариари. Для повседневного оборота их резали на части и использовали на вес, как слитки. Французы ушли, а ариари остались. Спросив в уличном киоске сколько стоит печенье, вы услышите в ответ: - Руа пулу. - двадцать, что означает сто франков. На монете в сто франков соответственно отчеканено число двадцать, на монете в пятьдесят Fmg - число десять. Банкноты имеют номинал от 500 до 25000 FМg и на них напечатаны также номиналы в ариари. Некоторые мошеннические трюки основаны на этой особенности. Один доллар равен 4350 Fмg, нужно время, чтобы привыкнуть ко всему этому.
Жизнь здесь дешёвая, если вообще найдёте что-то, что нужно купить, стоит оно не дорого. Шашлычки — двадцать пять центов за десяток, в дешёвом местном ресторане вы заплатите пол доллара за обед из риса, рыбы и овощей. Двухместный номер в дешёвом заведении обойдётся в доллар, девушка, чтобы разделить его с вами, примерно также. В Носи Бэ цены в три раза выше.
Наземный транспорт тоже дешёвый, но здесь есть одно большое «Но». Мадагаскар, большая страна, не имеющая нормальной дорожной сети. Большие участки суши практически непроходимы шесть месяцев в году, а когда они открыты, путешествие по ним далеко не комфортное. Поездка за двести километров от Таматаве до острова Санта Мария, по суше в сухой сезон, может занять три дня, в дождливый — забудьте об этом. Как следствие, мальгаши очень много ходят пешком. Многие прибрежные посёлки вовсе не имеют подъездных путей, все передвижения осуществляются либо по воде, либо пешком. Мальгаши, бесстрашные моряки и очень независимые люди, и в здешних водах ходит огромное разнообразие плавсредств. Из мест своего происхождения, с востока, они принесли идею балансирных пирог. Пироги разные - от восьмифутовых долблёнок, используемых в пределах посёлка, до сорокафутовых океанских монстров под прямым или латинским парусом, загруженных по самый планширь. Они не плохо идут на ветер когда загружены, но заливаются водой, при любом волнении, чуть серьёзнее простой зыби.
Самбу (от арабского Самбук) — суда большего водоизмещения, перевозящие карго и пассажиров вдоль западного побережья. По другую сторону острова пассаты дуют реально сильно и там нет никакого регулярного судоходства. Одномачтовый самбу, или «Бютр» как их называют французы, несёт большой, драный латинский парус, у него довольно грубый, текущий корпус и нет палубы.
Двух или трёх мачтовые гафельные шхуны полностью запалублены. Самые большие, водоизмещением до 150 тонн, несут топсели и три кливера. Они перевозят бутилированные напитки, древесину, столбы, цемент, пассажиров, кокосы, всё что угодно, по маршруту от Тулиара до Махадзанга. Некоторые ходят даже до Носи Бэ. Они останавливаются во всех населённых пунктах, подходят к берегу в прилив, разгружаются в низкую воду и уходят со следующим приливом. Однажды, во время перехода проснувшись утром, я обнаружил, что Кехаар соревнуется в скорости с восьмидесятифутовым, трёхмачтовым самбу, идущим под полными парусами примерно в полумиле от нас. Я сидел в своём люке и смотрел как завороженный. Я почувствовал, что наконец пришёл, перенёсся во времени в прошлое, туда, куда всегда хотел попасть. Я пропустил время клиперов и винджаммеров, во время путешествий мне часто казалось, что я родился слишком поздно. Всё что мне оставалось, это погоня за романтическими образами прошлого. Двадцать лет назад, путешествуя по Азии, я несколько раз подбирался к ним очень близко, но всегда чуть поздно. Прогресс и развитие туризма меняют места, и не только Бали, Гоа и Пукет. В восточной Индонезии я ходил на больших двухмачтовых «пиниси» из Сурабая и Макассара на Острова Пряностей и в Новую Гвинею. Но даже тогда я чувствовал, что им осталось не долго. Индонезия лежит в зоне экваториальных штилей, штиль там частое явление и все говорили о двигателях. Я оказался прав, в восьмидесятых годах они оснастили суда ненадёжными моторами от грузовиков и посрезали мачты. Я опять опоздал.
Теперь, здесь, на Мадагаскаре, зачарованно наблюдая, как шкипер 120 тонного парусника пытается выжать максимум из утреннего бриза, я почувствовал — это ОНО. Впервые я поспел вовремя. Трудно описать моё волнение. Эти парни — прямые потомки арабских купцов из Омана, которые ходили по морю точно таким же образом со времён Царя Соломона, невежественные, грубые, отважные и мудрые — последний флот рабочих парусных судов. И никто не говорит о установке двигателя на хрупкий текущий корпус, от вибрации он просто развалится на части, да и при среднем доходе двенадцать долларов в месяц, денег на двигатель и топливо на Мадагаскаре нет. Эгоистично и жестоко, но это отсутствии прогресса, сегодня одна из главных притягательных черт Мадагаскара.
Мозамбикский пролив.
Давайте отправимся в плавание в африканском стиле. Круиз через Мозамбикский пролив и назад. За 16 месяцев я пересёк этот участок моря между Африкой и Мадагаскаром восемь раз, и только раз мог сказать, что это был приятный переход. Постоянные изматывающие штили, переменчивые ветра и сильные течения превращали плавание в настоящее испытание. Печально известное Мозамбикское течение это не некий компактный поток воды,а сложная система течений, противотечений и мощных водоворотов, которые постоянно меняют конфигурацию в течении года. Обычно считается, что оно течёт со скоростью три узла в южном направлении, но, вы можете вдруг случайно обнаружить, что дрейфуете со скоростью два узла на север. Во время одного из переходов сильное течение неожиданно изменило направление и моё счислимое место оказалось на расстоянии девяносто миль от реального, всего за 24 часа. Я обнаружил это только после определения с помощью секстанта.
Ниже южной оконечности Мадагаскара начинается чудовищное однонаправленное течение — Агульяс, и юго-восточный пассат наводит на поверхности моря беспорядочное волнение. Когда ветер начинает дуть против течения, он поднимает короткую крутую волну, пробиться против которой маленькая лодка, вроде «Кехаар» не имеет никаких шансов.
Многие рифы в океане неточно нанесены на карты. В зоне Гейзер рифа на некоторых картах стоит пометка - «Obstruction. Rep 1882 (ED)». На простом английском это означает, что 100 лет назад кто-то отметил в рапорте, что там был риф. Никто не возвращался проверить и по сей день его существование сомнительно. Хотя рифы там есть, даже больше, чем на карте. Однажды ночью, в полный штиль, я дрейфовал по течению и проснулся на одном из таких не отмеченных рифов. Под «Кехаар» было всего шесть футов глубины, в лунном свете вокруг были ясно видны тёмные тени коралловых голов, я слышал мягкий плеск волн на песчаной косе недалеко впереди, а они пишут «существование сомнительно».
Судоходство в канале оживлённое, что добавляет опасности. Теренс — китайский яхтсмен одиночка из Гон Конга, въехал ночью прямо в борт сухогруза. У него были все положенные навигационные огни и радар рефлектор. Он нёс вахту. Было три часа ночи, никаких судов вокруг, и он спустился вниз, сделать чашечку чая. Внезапно раздался грохот, лодка вздрогнула и остановилась. Он бросился к люку и увидел огромную чёрную стену, движущуюся перед ним слева направо. На судне столкновения никто не заметил. У яхты со стороны носа снесло два фута, но мачта не упала. После начальной паники Теренс под мотором смог дойти до мелких прибрежных вод Мадагаскара и встал на якорь. Там, с помощью экипажа яхты из Южной Африки, он сделал временный ремонт и пришёл в южноафриканский Ричард Бей без посторонней помощи. Мой друг Питер, из Дурбана, оказался не такой везучий. Где-то в районе Бейра он налетел на плавающий контейнер и лодка затонула за семь минут. Проходящий сухогруз снял всю команду со спасательного плота через двадцать минут, но с лодки спасти им ничего не удало