Несколькими месяцами позже на Мозамбике со мной случилось курьёзное происшествие. В наступивших сумерках я спускался вниз вдоль побережья, обошёл мыс Дельгада, благодарный ему за то, что работал маяк. Заходя в большой защищённый залив я промеривал дно своим лотом в поисках места для якорной стоянки. Карта говорила, что дно будет медленно подниматься на протяжении ещё нескольких миль, и действительно, шнур в двадцать саженей всё ещё не доставал дна. Дул лёгкий бриз, гладкая вода, светила яркая луна— приятное плавание. Внезапно я увидел в лунном свете небольшой светлый песчаный островок, прямо по курсу. Я сверился с картой, там ничего нет. Померил глубину, дна нет. Я подошёл так близко, что уже слышал шлёпанье мелких волн о берег. Прошёл на нос, готовясь отдать якорь, последний раз померил глубину, по прежнему нет дна и песчаный остров в пятидесяти ярдах впереди. Я был в полном недоумении, видел очень мелкое песчаное дно и совсем рядом было больше двадцати саженей глубины... Потом оно выдохнуло! Спящий кит! Я бросился к румпелю и резко развернулся назад. Мы собирались встать на якорь на ките. Сказочная история, никто не поверит.
В последующие несколько суматошных дней в Пальме я практически забыл о происшествии, лишь позже, во время перехода через пролив на Мадагаскар, снова вспомнил о нём. Поразмышляв некоторое время, я достал потрёпанную книжку «Тысяча и одна ночь» и принялся перечитывать глядя на всё уже совсем другими глазами.
Ламу.
По одному из научных слухов город Ламу в северной Кении является местом рождения Синдбада Морехода. Как пришли к такому выводу, я не знаю, в сказках арабских ночей говорится, что родина Синдбада, Багдад времён правления Гарун аль-Рашида, около 1200 лет назад. Более старые персидские источники утверждают, что это Сур, в Омане. В фольклоре суахили множество историй о Синдбаде. Рассказчики прочно связывают его с культурой суахили, придумав даже сомнительную этимологию его имени - «siendi baada» - «я буду там раньше других». Современный Ламу упоминался в книгах по крайней мере лет за сто до до эпохи Гарун аль-Рашида. Это место вполне подходит в качестве места рождения Синдбада. Ламу и по сегодняшний день остаётся городом моряков. Более тысячи парусных судов зарегистрированы у капитана порта.
Ламу, это анахронизм, единственной целью существования которого является быть анахронизмом. Город, в котором совершенно нечем заняться. Он лежит на плоском засушливом острове отделённом проливом от африканского материка. Два градуса к югу от экватора и пятьдесят миль от границы с Сомали. Там нет моста, соединяющего остров с материком и нет машин. В настоящее время там всего один автомобиль, Ленд Ровер комиссара округа. Из других экипажей только два древних трактора, перевозящих мусор. Они сваливают его на краю болота за скотобойней. Свалка абсолютно чиста. Городские обезьяны съедают весь растительный материал, включая газеты, паршивые марабу, с размахом крыльев в семь футов, и стаи грифов, подбирают всё остальное.
Главная улица Ламу лежит в квартале от моря. Её длина миля, а ширина редко где превышает восемь футов, этого достаточно, чтобы могли разойтись два гружёных осла. До 1830 года главная улица была набережной, но жители сваливали мусор на пляж и постепенно насыпали участок суши, в результате форт и другие важные строения отодвинулись на пятьдесят ярдов от моря. Периферийные улицы имеют ширину три, четыре фута, сточные воды текут по узким канавам вниз по холму.
Центральная часть города состоит из старинных арабских домов. Однажды Барри провёл меня по своему дому. Барри, англичанин среднего возраста, с ногой поражённой полиомиелитом. За несколько долларов в день он подрабатывает менеджером в престижном австралийском кафе в городе и, по совместительству является британским консулом в Ламу. Пятнадцать лет назад Барри и его жена Дот приехали в Ламу и купили разрушенный дом, которому было больше двухсот лет. Дом был построен из коралловых блоков на известковом растворе, стены осыпались, потолок обвалился. Единственными его обитателями были тысячи летучих мышей.
Следующие десять лет Барри и Дот потратили на реставрацию дома. Входят в жилище через «дака» - полузакрытую террасу с каменными скамейками. Она похожа на маленькую комнату, у которой отсутствует стена выходящая на улицу. Все дела с посторонними людьми обсуждаются в дака — не на улице, в тени, но не внутри собственного дома, чтобы живущим в нём женщинам не приходилось прятаться от посетителя. Некоторые из домов соединены между собой мостиками на уровне второго этажа, с той же целью, скрыть женщин от посторонних глаз.
С террасы в комнаты заходят через деревянную, богато украшенную резьбой, дверь. В Африке в дверь не стучат, вместо этого громко кричат: - Ходи!, что то вроде: - Есть кто дома? Если вам рады, вы услышите: - Карибу! - и можете входить. Если не отвечают, нужно повторить: - Ходи! Если же и третья попытка оказалась напрасной, нужно уходить. Понятно же, что либо никого нет дома, либо вас не хотят видеть.
В домах есть раздельные зоны для хозяина, для его женщин и для слуг и рабов. В каждой части есть даже своя кухня. Главный вход украшен затейливой гипсовой лепниной. В стене сделаны две ниши, там стоит Коран. Фронтальная стена гарема испещрена множеством квадратных отверстий и покрыта мелким орнаментом. Она служит для того, чтобы сбить с толку дьявольских духов. Попав в дом дух сразу видит множество уютных дырочек. Он любит углы и уютные места. Но их так много, что он не знает, какое выбрать, мечется от одного к другому, путается и сбивается с толку. В конце концов он убегает в панике от этого безумия через единственный выход, крохотное окошко, которое в обязательном порядке делается в боковой стене под самым потолком. Комнаты дома обращены внутрь, прочь от дороги, если есть место, то они выходят окнами во внутренний дворик - «киванда». Окна очень маленькие, безо всякого остекления, они служат больше для вентиляции, чем для света. Мебели в арабских домах почти нет, лишь напольные ковры. Потолки поддерживаются мангровыми стропилами, длина имеющихся шестов определяет максимальную ширину комнаты.
Ванная, кирпичный короб с дренажным отверстием посередине. Внутри в ней встроено небольшое латунное блюдо, в котором живёт маленькая рыбка, поедающая личинок комаров. Дома имеют два или три этажа на разных уровнях. Крыши плоские и ночью на них очень хорошо. Сидишь на свежем ветерке, смотришь на город сверху. Лабиринт узких кривых улочек, десятки крохотных, состоящих из одной комнаты, магазинов и чайных, мальчишки кричат на улицах и ослы - ослы, повсюду ослы. Их вопли конкурируют с криками муэдзина. Ослы перевозят грузы и людей, бродят по улицам в поисках съестного, воруют овощи с прилавков на рынке, срут на улицах. На тот момент в Ламу насчитывалось более трёх тысяч ослов. Там даже есть ослиный приют, для больных и покалеченных животных, который содержат англичане.
Население Ламу составляет 13.000, частично арабы, частично чернокожие, немного индийцев из Гуджарата. Большинство населения мусульмане умеренного толка. Их мечети не имеют минаретов, они выкрашены внутри в живые цвета и используются также в качестве мужских клубов. Мужчины носят хану — длинные одежды, и куфии — вышитые тюбетейки. Арабские женщины покрываются чёрными буи-буи, скрывающими их лица от посторонних. Чернокожие женщины с материка такого не носят. Они заплетают волосы в косички, одеваются цветисто и толстеют при первой возможности.
Гомосексуализм открыто демонстрируется на улицах. Многие белые эмигранты осели в Ламу только по этой причине. Здесь их принимают такими, какие они есть и им не приходится ничего скрывать, как в своих родных странах.
И пусть вас не обманывает покорный вид арабских женщин в их буи-буи, трудно назвать их угнетёнными. Интриги, измены и проституция процветают, как и в любом другом обществе. Вечерами на улице часто можно встретить полностью покрытую чёрным фигуру проститутки, заманивающую потенциальных клиентов. Однажды, высунувшаяся из под буи-буи рука коснулась меня: - Пойдём со мной. Она была такая тонкая и костлявая, что не было сомнений — СПИД очень распространён в Африке. Словно сама смерть протянула ко мне руку из под чёрного одеяния.
Выбор развлечений ограничен, Коран не одобряет. Молодёжь играет в футбол, в каждом посёлке есть песчаная площадка. Пожилые мужчины отдыхают в тени тамариндов на берегу моря, сидя скрестив ноги на камышовых циновках расстеленных на земле. Они играют в «Бао», захватывающую азартную игру. В игре используют 64 камушка. Бао — означает доска или планка. В доске вырезаны 32 лунки, в которые камушки кидают. Есть много вариантов Бао, начиная с простейшей версии для туристов, которая есть не что иное, как бездумное убивание времени, до оригинальной арабской игры с очень сложными правилами, по которой в Ламу проводится ежегодный чемпионат.
Дважды в неделю в город самолётом привозят кат из Меру в Кении. Здесь его называют — мираа. Его поставляют маленькими короткими пучками с обрезанными листьями и веточками, оставляют только самые сильнодействующие кончики с верхним листом. Два доллара за пучок, это дорого. В Ламу два доллара это средняя дневная плата рабочего на побережье, но кенийский кат очень сильный и маленький пучок обеспечит очень долгий эффект.
До 1987 года Ламу был крупнейшим рабовладельческим центром с плантациями на материке, на которых трудились рабы. Когда британцы отменили рабство в своём протекторате, экономика пришла в упадок. Ламу вернулся к экспорту мангровых шестов для строительства. Каждый год, в мае, десятки больших парусных доу, гружёных шестами, отправлялись в Иран и в Персидский залив. Обратно они возвращались с декабрьским муссоном, с грузом сушёных фиников. Потом правительство запретило экспорт мангров и экономика снова рухнула. За счёт чего население живёт сегодня, загадка. Я спросил об этом Барри. - Они продают вещи друг другу. Я согласился с этим и продал ему свою пишущую машинку для британского консульства.