Он сделал глубокий вдох, поднял голову и встретился со взглядом муллы.
— На каких условиях принц готов возвратить моего брата в лоно семьи?
Мулла ответил не сразу, он погладил бороду и аккуратнее разложил ее пряди на груди.
— Мой господин приказал мне передать следующее. Я, Абд Мухаммад аль-Малик, взял мальчика под свое покровительство, заплатил за него царский выкуп, чтобы защитить от тех, кто его захватил, и уберечь от дальнейших трудностей.
— Твой принц могучий и справедливый человек, — сказал Том, но ему хотелось закричать: «Где он? Где мой брат? Какую цену вы просите за его освобождение?»
— Мой господин принц считал мальчика красивым и благоприятно влияющим на его дела. Он принял его близко к сердцу, проявил к нему милость и защитил от зла, провозгласив аль-Амхару своим приемным сыном.
Том начал подниматься, на его лице отразилась тревога.
— Сыном принца? — спросил он, понимая, что на его пути возникает страшное препятствие.
— Да, сыном. Мой повелитель обращался с ним как с принцем. Мне было поручено образование мальчика, и я также нашел его достойным любви.
Аль-Аллама опустил взгляд и впервые проявил какие-то чувства.
— Я рад, что мой брат понравился столь высоким покровителям, — сказал Том. — Но он мой брат. У меня есть право крови. Порок сказал, что узы крови крепче стали и их нельзя разорвать.
— Знание святых слов ислама делает тебе честь, — сказал мулла. — Мой господин принц признает твое право крови и предлагает кровную плату за твою потерю.
Аль-Аллама подозвал слугу, который принес маленький ящик красного дерева, инкрустированный слоновой костью и перламутром. Слуга склонился перед двумя белыми, поставил ящичек на пол и открыл крышку.
Том не шелохнулся и даже не взглянул на содержимое ящика. Но Гай наклонился вперед и уставился на золотые монеты, доверху заполнявшие сундучок.
— Пятьдесят тысяч рупий, — сказал аль-Аллама. — Тысяча ваших английских фунтов. Эта сумма учитывает, что аль-Амхара был принцем королевского дома Омана.
Наконец Том обрел дар речи и способность двигаться. Он начал вставать, взявшись за рукоять Нептуновой шпаги.
— Во всей Аравии не хватит золота, чтобы купить меня! — взревел он. — Я пришел найти брата и не уйду, пока не получу его.
— Это невозможно, — ответил аль-Аллама тихим, полным сожаления голосом. — Твой брат мертв. Он умер почти два года назад от малярии. Его невозможно было спасти, хотя, видит Аллах, мы любили его и очень старались. Аль-Амхара умер.
Том упал на подушки, бледный от потрясения. Он в отчаянии посмотрел на аль-Алламу.
Он долго молчал. Единственным звуком в комнате было жужжание мухи под потолком.
— Не верю, — прошептал он, но его голос звучал безнадежно. На лице появилось выражение отчаяния.
— Клянусь любовью Аллаха и надеждой на спасение, что я видел имя аль-Амхары на могильном камне на царском кладбище в Ламу, — ответил аль-Аллама с печалью в голосе, и Том больше не мог сомневаться в его словах.
— Дориан, — прошептал он. — Он был так молод, так полон жизни.
— Аллах милостив. Мы уверены, что для твоего брата нашлось место в вечности. Мой господин принц выражает тебе сочувствие. Он остро разделяет твое горе, — сказал мулла.
Том встал. Потребовались огромные усилия, чтобы сделать такое простое движение.
— Благодарю твоего господина, — сказал он. — Прошу прощения, но сейчас я должен уйти, чтобы в одиночестве оплакать брата.
Он повернулся к выходу.
Гай встал и поклонился арабам.
— Мы благодарим вашего господина принца за сочувствие. И принимаем предложенные им кровные деньги. — Он наклонился, подобрал ящичек и закрыл крышку. — Все расчеты между принцем Абд Мухаммадом аль-Маликом и нашей семьей закончены.
И он пошел вслед за Томом к выходу, с трудом унося тяжелый ящичек с золотом.
Сара сидела на своем обычном месте высоко на стене монастыря, откуда она могла видеть Тома, как только он показывался на ведущей с берега тропе.
— Том! — окликнула она и весело помахала рукой, потом вскочила и побежала по осыпающейся стене, раскинув для равновесия руки.
— Ты опоздал. Я жду уже несколько часов. Почти потеряла надежду.
Она спрыгнула и босиком побежала по песчаной дорожке. В десяти шагах от него она остановилась и посмотрела ему в лицо.
— Том, что с тобой? — шепотом спросила она. Таким она его никогда не видела. Лицо у него осунулось, и глаза были полны страшной печали.
— Том, что случилось?
Он сделал неуверенный шаг к Саре и протянул руки, как утопающий. Она бросилась к нему.
— Том! О Том! Что?.. — Она крепко обняла его. — Том, дорогой. Я хочу помочь.
Он задрожал, и Сара подумала, что он болен, что его трясет в какой-то ужасной лихорадке. Том издал сдавленный звук, и по его лицу потекли слезы.
— Ты должен мне сказать! — умоляла она. Сара и подумать не могла, что он способен так пасть духом. Она всегда считала его сильным и неукротимым, но вот он у нее в объятиях, сломленный, опустошенный.
— Пожалуйста, Том, поговори со мной.
— Дориан мертв.
Сара похолодела.
— Не может быть, — задыхаясь, выговорила она, — этого просто не может быть. Ты уверен? Неужели сомнений нет?
— Человек, который рассказал об этом, — мулла, праведник. Он поклялся своей верой, — сказал Том. — Сомнений быть не может.
Все еще обнимая друг друга, они опустились на колени, и она заплакала вместе с ним.
— Он был мне как родной брат, — сказала Сара, прижимаясь щекой к лицу Тома, так что их слезы смешивались. Немного погодя она всхлипнула и вытерла лицо рукавом блузки.
— Как это произошло?
Он был еще не в состоянии говорить.
— Расскажи, Том, — настаивала Сара. Она подсознательно чувствовала, что надо заставить его говорить: как хирург, она должна вскрыть нарыв, чтобы выпустить гной и яд. Наконец он начал рассказывать, с трудом произнося слова, они словно застревали у Тома в горле, и ему приходилось их проталкивать. Потребовалось немало времени, но наконец он рассказал все, и Сара поняла, что это правда.
— Что же нам делать? — спросила Сара и встала. Она продолжала крепко держать Тома за руки, заставляя подняться. Нужно вытащить его из темных волн горя, в которых он тонет.
— Не знаю, — сказал он. — Знаю только, что Дориан мертв и я не смог его спасти. Это моя вина. Если бы только я пришел за ним раньше!
— Это не твоя вина! — сердито сказала она. — Я тебе не позволю даже думать так. Ты делал все, что мог. Никто не сделал бы больше.
— Теперь мне все равно, — сказал Том.
— Неправда. Ты в долгу перед собой и перед памятью Дориана. Он всегда брал с тебя пример. Он знал, какой ты сильный. И не хотел бы услышать такое от тебя.
— Пожалуйста, не брани меня, Сара. Меня измучило горе. Ничто теперь не имеет значения.
— Я не позволю тебе сдаться. Мы должны вместе обдумать, что предпринять, — сказала Сара. — Что мы теперь будем делать?
— Не знаю, — повторил он, но расправил плечи и смахнул слезы.
— Куда мы отправимся? — спросила она. — Здесь оставаться нельзя, и в Англию мы не можем вернуться. Куда, Том?
— В Африку, — ответил Том. — Аболи нашел человека, который проведет нас вглубь материка.
— Когда? — просто спросила она, не сомневаясь в его решении.
— Скоро. Через два-три дня.
Он выпрямился, на мгновение сбросив тяжкий гнет горя.
— Столько понадобится, чтобы заполнить бочки водой, купить свежее продовольствие и сделать последние приготовления.
— Я буду готова, — сказала она.
— Будет трудно. Опасное путешествие без конца. Ты уверена, что хочешь этого? Если есть сомнения, скажи сейчас.
— Не будь олухом, Том Кортни, — ответила Сара. — Конечно, я отправлюсь с тобой.
Уходя из монастыря, Сара возвращалась в консульство кружной дорогой и вначале по обнаруженной ею тропе заезжала в небольшое селение на морском берегу.
Она проехала всего с полмили, и ей показалось, что кто-то преследует ее. Ей показалось, что она слышит за собой топот копыт; натянув узду, она повернулась в седле, чтобы посмотреть назад.
Тропу с обеих сторон окаймляла густая растительность, изогнутые ветви и блестящие листья. Сара видела ее только до последнего поворота, всего в нескольких шагах за собой.
— Том? — позвала она. — Это ты?
Ответа не было, и она решила, что ей послышалось в тишине.
«Не глупи», — сказала она себе и поехала дальше.
Добравшись до деревни, она купила у одной из местных старух корзину овощей — свое оправдание длительному отсутствию, и проехала почти до самого порта, чтобы вернуться в консульство по главной дороге.
Ей было о чем подумать. Ее настроение менялось от возбужденного волнения при мысли о предстоящих приключениях к глубокой печали, когда она смотрела в лицо необходимости покинуть Каролину и маленького Кристофера. Она горячо их любила. Каролина в своем несчастном браке с Гаем привыкла рассчитывать на ее силу и стойкость, а на Кристофера Сара смотрела как на родного сына.
И ее тревожило, как они будут жить без нее.
«Нельзя ли им отправиться с нами?» — подумала она и почти сразу поняла, что глупо даже думать об этом.
«Придется предоставить их самим себе. — Она собралась с силами. — Они очень дороги мне, но Том мой мужчина и я люблю его больше жизни, поэтому должна отправиться с ним».
Она была так занята своими мыслями, что подъехала к конюшне, не замечая Гая, пока он строго не окликнул ее из полумрака длинной веранды:
— Где ты была, Сара?
Она в смятении посмотрела на него.
— Ты меня испугал, Гай.
— Угрызения совести? — обвиняя, спросил он.
— Я покупала овощи. — Она коснулась корзинки, привязанной к седлу. — И собиралась сбежать с капустой.
Она весело рассмеялась, но Гай не улыбнулся.
— Ступай в мой кабинет! — приказал он, и Сара заметила в дверях конюшни его конюха. Это был приспешник Гая, хитрый коротышка с рябым от оспы лицом. Звали его Ассам. Ей он никогда не нравился, и тем более ей не понравилось, что он насмешливо и понимающе улыбался.