Все жаждали возможности отомстить за товарищей, погибших в узком проходе, но не могли — без приказа аль-Салила.
По лагерю распространялись слухи, что Башир поднимет мятеж и откажется повиноваться раненому шейху. Говорили, что шейх умер, что он выздоровел, что он ночью сбежал, бросив их на произвол судьбы.
Потом по рядам поползли другие, еще более необычные слухи: будто с побережья на соединение с ними идет вторая экспедиционная армия под командованием принца царской крови. Объединив силы, они смогут наконец уничтожить неверных в их логове. Этот слух распространялся всего несколько часов, а потом все услышали далекий глухой грохот боевого барабана, вначале такой тихий, что его можно было спутать с туканьем собственного сердца. Арабские солдаты толпились на высоких местах, смотрели на равнину, слышали звуки рогов. Они увидели приближение великолепной армии. Впереди ехала группа военачальников.
Все в страхе смотрели, как незнакомые воины въехали в лагерь. Предводитель армии был в доспехах турецкого стиля, в шлеме, похожем на котел, с острием наверху, с прошитым клапаном на горле. Звонким голосом этот великолепный воин обратился к собравшимся:
— Я принц ибн-аль-Малик Абубакер. Люди Омана, верные и преданные солдаты, я принес вам печальное известие. Абд Мухаммад аль-Малик, мой отец и ваш калиф, умер в своем дворце в Маскате, сраженный мечом черного ангела.
Стон прокатился по рядам: большинство сражалось у Маската, чтобы посадить аль-Малика на Слоновий Трон, и все любили калифа. Солдаты опускались на колени и восклицали:
— Да помилует Аллах его душу!
Абубакер дал им выразить свое горе и поднял руку в перчатке, призывая к молчанию.
— Воины калифа, я принес вам приветствие от вашего нового правителя, Заяна аль-Дина, любимого старшего сына аль-Малика. Он теперь калиф. Он просит вас присягнуть ему на верность.
Все во главе с Баширом аль-Синдом рядами встали на колени и дали клятву верности, призывая в свидетели Аллаха. Ко времени окончания церемонии солнце уже садилось. Тогда Абубакер распустил всех и подозвал к себе Башира.
— Где этот трус и предатель аль-Салил? — спросил он. — У меня есть к нему срочное дело от имени калифа.
Дориан, лежа в своем шатре на тюфяке, слышал объявление о смерти приемного отца: слова Абубакера отчетливо доносились сквозь кожаные стены. Ему показалось, что разом рухнули все основы его жизни.
Он был слишком слаб и болен, чтобы преодолеть это потрясение и новые трудности.
Потом он услышал имя Заяна аль-Дина и новость о его восшествии на Слоновий Трон и понял, что положение гораздо хуже, чем он считал. Огромным усилием он подавил горе, постарался забыть о своей слабости, взял Ясмини за руку и привлек к постели. Ее тоже потрясло известие о смерти аль-Малика, но не так глубоко, как Дориана, потому что она едва знала отца как человека. И когда Дориан встряхнул ее, она быстро справилась с горем.
— Мы в большой опасности, Ясси. Теперь мы оба в полной власти Заяна. Я не буду объяснять тебе, что это значит, потому что Куш — святой по сравнению с твоим братом.
— Как нам бежать от него, если ты прикован к постели, Доули? Что нам делать?
Он негромко и настоятельно объяснил ей, что она должна сделать ради них обоих, и заставил повторить каждую подробность.
— Я дал бы тебе письмо, но не могу сейчас писать этой рукой. Ты должна будешь передать сообщение устно, но хорошо запомни его, иначе он не поверит.
У Ясмини был острый ум, и даже в смятении она все запомнила с первого раза, хотя ей трудно было выговаривать некоторые слова, которым Дориан ее научил.
Однако времени совершенствовать произношение у них не было.
— Годится. Он поймет. Теперь уходи! — приказал он.
— Я не могу оставить тебя, господин! — взмолилась она.
— Если ты останешься, Абубакер тебя узнает. В его когтях ты не поможешь ни мне, ни себе.
Она поцеловала его один раз, нежно, с любовью, потом встала, собираясь выйти, но снаружи послышался тяжелый топот, и Ясмини едва успела вернуться и накрыть голову и лицо шалью. В этот миг клапан шатра откинули, и вошел Башир аль-Синд. Бен-Абрам попытался ему помешать, не подпустить к постели, на которой лежал Дориан.
— Аль-Салил тяжело ранен, его нельзя беспокоить.
Башир презрительно оттолкнул его.
— Идет военачальник Абубакер, посланник калифа! — сказал он Дориану, и выражение его лица было холодным и злобным.
Дориан понял, что Башир переметнулся на другую сторону и больше не друг ему и не союзник.
За ним в шатер вошел Абубакер и остановился, подбоченясь.
— Значит, изменник еще жив. Это хорошо. Аль-Салил, некогда аль-Амхара в зенане, где мы вместе играли. — Он саркастически усмехнулся. — Я отвезту тебя к калифу, ответить за измену. Мы выступим к побережью завтра на рассвете.
Снова вмешался Бен-Абрам:
— Благородный принц, его нельзя перемещать. У него тяжелая рана. В опасности его жизнь.
Абубакер подошел к постели и сверху вниз посмотрел на Дориана.
— Рана, говоришь? А откуда мне знать, что он не притворяется?
Неожиданно он протянул руку, схватил повязку, покрывавшую грудь Дориана, и одним резким движением сорвал ее. Ткань прилипла к свежему струпу, и, когда его содрали, Дориан напрягся и охнул от боли. Из раны пошла кровь и потекла по его груди. В углу Ясмини сочувственно вскрикнула, но никто не обратил на нее внимания.
— Всего лишь царапина, — постановил Абубакер, делая вид, что осматривает открытую рану. — Этого недостаточно, чтобы уберечь предателя от правосудия.
Он схватил Дориана за густые рыжие волосы и стащил с постели.
— Вставай, свинья! Предатель!
Он заставил Дориана подняться.
— Видишь, доктор, как силен твой пациент. Он тебя обманывал. С ним все благополучно.
— Благородный принц, он не выдержит такого обращения и долгого похода к побережью.
— Бен-Абрам, старый упрямый козел! Если он сдохнет раньше, чем мы достигнем побережья, я сниму с тебя голову. Пусть это будет состязание между тобой и мной. — Он улыбнулся, оскалив кривые зубы. — Ты должен делать все, чтобы сохранить аль-Салилу жизнь. А я постараюсь угробить его. И посмотрим, кто победит.
Он толкнул Дориана на тюфяк, повернулся и вышел из шатра. Башир последовал за ним.
Ясмини вскочила и подбежала к Дориану. Хотя его лицо перекосилось от боли, он свирепо прошептал:
— Ступай, женщина. Не теряй больше ни минуты. Найди Батулу и поезжай с ним.
За три дня быстрой скачки Том и его отряд добрались до Форта Провидения и сразу начали готовиться к отплытию из поселка.
Аболи послал Фунди с тремя его людьми вверх по реке, за своей семьей.
— Я не могу уплыть без них, — просто сказал он Тому.
— Я этого и не ожидал, — ответил Том. — Но пусть поторопятся. Мусульмане наверняка идут по нашим следам.
Том разослал во все стороны от крепости патрули, которые должны были предупредить о приближении арабов. Потом начали торопливо грузить «Кентавр» для плавания вниз по реке Лунге. Сняли со стены крепости легкую девятифунтовую пушку и вместе с лафетом разместили на верхней палубе.
Слоновой кости на этот раз не было, но на корабль погрузили товары, которые приобрели на Доброй Надежде в начале сезона на продажу. Сара собрала и перенесла на борт свои сокровища: ткани и тарелки, котлы и сковороды, медицинские припасы и книги заполонили ее крошечную каюту. Том заспорил из-за клавесина.
— Я куплю тебе другой, — пообещал он, но, увидев особенное выражение ее лица, понял, что напрасно тратит силы. Скрывая неудовольствие, он разрешил двум морякам отнести клавесин по трапу на борт и спустить в трюм.
Как ни странно, никаких признаков преследования с севера не было, и Том послал Аболи убедиться, что патрули в той стороне не утратили бдительности и остаются начеку. Это было неестественное спокойствие. Несомненно, возмездие было не за горами.
Шли дни. Потом наконец от верховьев реки из земли лози вернулся Фунди; в двух челнах сидели Зете и Фалло, мальчики Зама и Тула и два новых младенца. Сара приняла их всех под свое крыло.
Том послал за Аболи вестника с просьбой привести обратно патрули, потому что все готово к отплытию.
Два дня спустя часовой на сторожевой башне над крепостью крикнул:
— Всадники с севера!
Том поднялся на башню с подзорной трубой в руке.
— Где? — спросил он и, когда часовой показал, направил туда подзорную трубу. Вслед за ним на башню поднялась Сара.
— Кто это? — с тревогой спросила она.
— Аболи. Он ведет с собой патрули. — Том негромко свистнул, с облегчением и удовлетворением. — И ни следа преследования. Похоже, удастся уйти спокойно, без боя. Не думал, что это возможно. Не понимаю, почему мусульмане так легко отпускают нас. Загони-ка своих огольцов на борт. Как только Аболи вступит на борт, мы отправляемся вниз по реке.
Сара начала спускаться, но он просвистел снова, и она остановилась.
— Аболи ведет с собой двух незнакомцев. Клянусь Богом, это арабы. Судя по внешности, пленники, потому что Аболи прочно их связал. Он захватил вражеских разведчиков. Хотят они того или нет, но скажут, где их главные силы.
Том и Сара дождались, пока Аболи приведет пленных на борт «Кентавра».
— Что за рыбу ты поймал в сети, Аболи? — спросил Том, разглядывая их. По виду арабы, причем один — воин и, судя по всему, опасный. Второй — мальчишка, красивый парень с огромными темными глазами, робкими и испуганными.
— Они как-то не подходят друг к другу, — сказал Том.
Легкий тон Тома как будто приободрил мальчика.
— Эфенди, ты говоришь на моем языке? — негромко спросил он, и его голос прозвучал мелодично, он еще не начал ломаться.
— Да, мальчик, я говорю по-арабски.
— Тебя зовут Том?
— Черт побери, маленький негодяй! — Том нахмурился и угрожающе шагнул к нему. — Откуда ты это знаешь?
— Том, подожди! — остановила его Сара. — Это девушка.
Том посмотрел в лицо Ясмини, потом рассмеялся. Он сорвал с ее головы покрывало, и длинные темные волосы упали ей на плечи.