Хэл посмотрел на графа, сидевшего в первом ряду через проход. Джон Гренвилл на десять лет старше его, это худой мужчина, одетый в простой костюм, какой не пристало носить одному из крупнейших землевладельцев Англии. Темные глаза теряются на землистом лице. Он поймал взгляд Хэла и кивнул, ни дружелюбно, ни враждебно, хотя, когда речь заходила о приданом Элис, они не раз обменивались колкостями. В конце концов девушка принесла в приданное фермы Гейнсбори, свыше тысячи акров, и десять работающих оловянных шахт в Восточном и Южном Рашволде. Спрос на олово казался неутолимым, и эти шахты присоединились к шахтам Кортни, которыми так успешно управлял Уильям.
Теперь, когда у шахт единое управление, доходы возрастут, а стоимость подъема руды снизится. И это не все приданое Элис. Последнее, что удалось выманить у графа, доставляло Хэлу даже больше радости, чем все остальное: пакет акций Английской Ост-Индской компании, двенадцать тысяч обычных акций с правом голоса. Хэл и так уже один из крупных держателей акций и управляющий Компании, но теперь он становится самым влиятельным человеком в совете после председателя, Николаса Чайлдса.
Да, у него есть все причины торжествовать. Так почему же какое-то странное чувство омрачает праздник, словно песчинка попала в глаз?
Порой, когда Хэл едет верхом по береговым утесам и смотрит на холодное серое море, ему вспоминаются теплые лазурные воды Индийского океана. Часто, выпуская сокола и следя за его стремительным полетом, он мысленно возвращается под высокое голубое небо Африки. По вечерам он снимает с полок библиотеки свои карты и часами разглядывает их, читая надписи, сделанные им двадцать лет назад, и тоскуя по голубым холмам Африки, ее белым пляжам и могучим рекам.
Однажды, совсем недавно, Хэл проснулся в поту и смущении. Сон был очень ярким, трагические картины очень отчетливыми. Она снова была с ним, золотистая девушка, ставшая его первой искренней любовью. Она снова умирала у него на руках.
— Сакина, любовь моя. Я умру с тобой. — Говоря это, он чувствовал, как разрывается его сердце.
— Нет. — Ее милый голос звучал все тише. — Нет, ты будешь жить. Я была с тобой столько, сколько мне позволено. Но тебе судьба готовит особое предназначение. Ты будешь жить. У тебя родится много сильных сыновей, которые спустя десятилетия сделают эту землю своей.
Хэл склонил голову на грудь и притворился, что молится, на случай, если кто-нибудь заметит его слезы. Немного погодя он открыл глаза и посмотрел на сыновей, чье рождение Сакина предвидела много лет назад.
Том похож на него больше прочих, духовно и телесно, рослый, светловолосый, сильный для своих лет, с глазом и рукой воина. Он беспокоен, его быстро утомляет любое дело, требующее длительной и тщательной сосредоточенности. Ученым ему не быть, хотя ему хватает сообразительности. Внешне он приятен, хотя и не красив: у него слишком широкий рот и большой нос, но лицо сильное и решительное, с тяжелым подбородком. Синяки на лице теперь побледнели и пожелтели, но в характере Тома — не думая о последствиях выйти против кого-нибудь вдвое старше и сильнее его.
Хэл знал правду о столкновении в лесу — Уильям рассказал ему о Мэри, девушке-посудомойке, и та, горько плача, во всем созналась.
— Я приличная девушка, сэр, видит Бог. Я ничего не украла, он напраслину возводит. Мы забавлялись, ничего дурного. А потом в церковь пришел мастер Уильям. Он обзывал и бил меня.
Она со слезами задрала юбки, чтобы показать рубцы на бедрах.
Хэл торопливо сказал:
— Прикройся, девушка.
Он догадывался, что она отнюдь не невинна. Хэл и раньше замечал ее, хотя обычно не обращал внимания на два десятка женщин, работающих в большом доме, — дерзкий взгляд и зазывно выпирающие ягодицы и груди Мэри трудно было пропустить.
— Мастер Том пытался остановить его, не то он, мастер Уильям, убил бы меня, убил бы. Мастер Том хороший мальчик! Он ничего не сделал.
«Итак, Том попробовал эту сладкую плоть, — размышлял Хэл. — Парню оно не во вред. Должно быть, девка хорошо познакомила его со старой игрой, а когда Уильям застал их, Том бросился ей на выручку. Чувство достойное, но поступок глупый — вряд ли она стоит рыцарского заступничества».
Хэл отправил девушку обратно на кухню и тайком переговорил с управляющим. Через два дня девушку отослали служанкой в «Ройял Оук», в Плимут, и она незаметно исчезла из Хай-Уэлда. Хэл не хотел, чтобы девять месяцев спустя она постучалась к нему в дверь со свертком на руках.
Хэл тихо вздохнул. Вскоре придется и Тому подыскать занятие. Он дольше не может здесь оставаться. Он почти мужчина. Аболи недавно начал учить Тома рубиться на саблях. Хэл откладывал это до тех пор, пока руки мальчишки не окрепли. Хэл неожиданно содрогнулся, подумав, что в припадке ярости Том может бросить вызов старшему брату — Уильям известный фехтовальщик. Он тяжело ранил кембриджского студента ударом в грудь. Это был поединок чести, но Хэлу понадобилось все его влияние и немало золота, чтобы замять дело. Дуэли законны, но не поощряются; если бы противник Уильяма умер, Хэлу не удалось бы спасти сына от последствий.
Мысль о том, что его сыновья будут решать свои споры с помощью оружия, была непереносима. Если вскоре не разлучить их, это вполне может случиться. Нужно найти Тому место на одном из кораблей «Джон Компани» — таково ласковое прозвище Английской Ост-Индской компании. Том ощутил на себе взгляд отца, повернулся, посмотрел на него и улыбнулся такой непорочной улыбкой, что Хэл отвел взгляд.
Гай сидел рядом с братом-близнецом. Вот другая проблема, рассуждал Хэл, но не та, что с Томом. Хотя в семье Кортни близнецы не редкость (по крайней мере по одному случаю в каждом поколении), Том и Гай не одинаковы. Напротив. Они во всех отношениях различаются.
Гай внешне гораздо привлекательнее, у него тонкие, почти женские черты и грациозное тело, которому, впрочем, не хватает физической силы и энергии Тома. Гай осторожен почти до робости, но при этом умен, способен все внимание уделять самым скучным повторяющимся заданиям.
Хэл не испытывал обычного для дворян презрения к купцам и ростовщикам и не возражал бы, если бы кто-то из его сыновей попробовал добиться успеха на этом поприще.
Он понимал, что Гай вполне готов к занятиям такого рода. Трудно представить себе его воином или моряком. Хэл нахмурился.
В «Джон Компани» достаточно мест для клерков и секретарей; эта вполне безопасная, хорошо оплачиваемая работа ведет к быстрому повышению, особенно если молодой человек смышлен и исполнителен, а его отец — один из управляющих Компании.
Он поговорит об этом с Чайлдсом на будущей неделе, когда они встретятся.
На следующее утро после того, как Уильям станет мужем леди Элис, а приданое невесты благополучно доставят в поместье Кортни, Хэл собирался в Лондон. Лошади готовы, а Большой Дэниел и Аболи, получив приказ, за час запрягут их в карету и тронутся в путь. Но даже если гнать во весь дух, потребуется не менее пяти дней, чтобы попасть в Лондон на ежеквартальный совет директоров Компании, который состоится в первый день следующего месяца.
«Придется взять мальчиков с собой», — неожиданно решил Хэл, и это свидетельствовало о том, насколько он встревожен. Слишком опасно оставлять их в Хай-Уэлде с Уильямом в роли хозяина, когда сам Хэл не может вмешаться и защитить сыновей. Даже Дориан поедет.
Хэл ласково взглянул на младшего сына, сидевшего рядом с ним, и получил в ответ солнечную, полную любви улыбку. Дориан заерзал на дубовой скамье, чтобы подвинуться ближе к отцу. Когда маленькое тело сына прижималось к Хэлу, у него возникало странное щемящее чувство. Он небрежно положил руку на плечо мальчика. «Еще рано делать окончательные выводы, — подумал Хэл, — но, похоже, у малыша есть хорошие качества старших и почти нет их слабостей. Скоро все станет ясно».
Тут его отвлекла органная музыка — загремел свадебный марш. Все начали оборачиваться, чтобы увидеть невесту.
Хотя солнце еще не поднялось над вершинами деревьев и лишь отдельные лучи касались карнизов и башенок большого дома, проводить отъезжающих в Лондон собрались все — от Уильяма и его молодой жены, а также управляющего имением Бена Грина и дворецкого Эвана, до самых последних судомоек и конюхов.
В порядке старшинства выстроились они на ступенях лестницы, ведущей к парадным дверям, а на лужайке перед домом рядами стояли слуги. Большой Дэниел и Аболи сидели на козлах, лошади выдыхали пар в утреннюю прохладу.
Хэл коротко обнял Уильяма; Элис, розовая и сияющая от счастья и любви, не отпускала руку мужа. По приказу отца мальчики без улыбок пожали старшему брату руку и потом, крича от возбуждения, бросились к ожидающей их карете.
— Можно мне ехать с Аболи и Большим Дэниелом? — осведомился Том, и Хэл снисходительно кивнул.
— Мне тоже? — возбужденно подпрыгивал Дориан.
— Ты поедешь в карете со мной и мистером Уэлшем.
Мистер Уэлш — учитель мальчиков, и Дориану предстояло провести четыре дня в заточении с ним и его книгами: латынью, французским и арифметикой.
— Пожалуйста, папа, ну почему мне нельзя? — спросил Дориан и тут же сам себе ответил: — Знаю, потому что я младший.
— Пойдем, Дорри. — Гай протянул руку и втащил его в карету. — Я помогу тебе с уроками.
Как только Аболи щелкнул хлыстом, карета покачнулась и окованные железом колеса покатили по гравию дорожки, трудности и невзгоды молодости были забыты. Гай и Дориан высунулись в окно, чтобы помахать рукой прислуге, и смотрели назад, пока карета не добралась до перекрестка и Хай-Уэлд не скрылся из виду.
На козлах Том в полном восторге восседал между двумя своими любимцами. Одним из них был Большой Дэниел — огромный человек с серебристой копной волос, выбивающихся из-под треугольной шляпы. У него не осталось ни одного зуба, и, когда он жевал, его обветренное лицо складывалось, как кожаные кузнечные мехи. Было хорошо известно, что даже в свои годы он был самым сильным человеком во всем Девоне. Том видел однажды, как он поднял упирающуюся лошадь, взвалил на спину и держал так, пока кузнец не подковал ей все четыре копыта. Он ходил боцманом на корабле у сэра Фрэнсиса Кортни, а когда голландцы убили дедушку Тома, Большой Дэниел служил его сыну — плавал с Хэлом Кортни по южным морям, сражался вместе с ним с язычниками и голландцами, пиратами, предателями и десятком других противников.