Десятки тысяч интервентов с многочисленной военной техникой расположились на территории Турции. Возникли зоны оккупации – французы заняли Киликию, Мерсин, Адану и Искендерун, а итальянцы – Антакью. Позднее, в апреле 1919 года, итальянцы вошли в Конью, а в мае греки заняли Измир. Они предъявили претензии не только на Измир и его окрестности, но и на Понтийский регион Черноморского побережья Турции от Синопа до Батума, равно как и на Адрианополь. Греция при поддержке англичан заявила претензии даже на Константинополь. Ведь здесь насчитывается 200 тыс. греков из 700 тыс. жителей столицы. Греки также составляли около 60 % населения Измирского вилайета.
Верховным комиссаром союзников в Стамбуле был назначен британский адмирал Кальторп. Султан Мехмед VI считал, что Турции необходимо сотрудничать с победителями. Султан и сменявшие друг друга великие визири поддерживали тесные отношения с союзным верховным комиссаром по всем вопросам, касавшимся управления обломками развалившейся империи. Также и местные власти сначала старались сохранять мирные отношения с оккупационными отрядами.
21 декабря 1918 года султан под давлением держав-победительниц распустил парламент, в котором преобладали младотурки, а 4 марта 1919 года назначил своего шурина Дамада Ферида-пашу великим визирем. Ферид был, по выражению графа Сфорца, «удачной копией английского джентльмена» и имел репутацию хорошего дипломата. Чтобы угодить союзникам, он стал активно проводить репрессии против иттихадистов, и 9 апреля был казнен один из бывших губернаторов. Его похороны превратились в крупную манифестацию сторонников младотурок. Над гробом раздавались призывы: «За того, кто покоится здесь, отомстит герой Кемаль-паша. Англичан уже выгнали из Одессы, мы их изгоним из Стамбула. Чего вы ждете?»
Коррупция при новом великом визире только усилилась, что вызвало дополнительное недовольство султанским правительством. В июле Энвер, Талаат и Джемаль были заочно приговорены к смертной казни. Аресты коснулись друзей Кемаля. Одним из первых взяли Канболата. Фетхи, несмотря на гарантии, данные на самом высоком уровне, тоже был арестован. Но Кемаля посадить в тюрьму не рискнули, опасаясь восстания в армии. Учли также, что он всю жизнь был на ножах с Энвером, а дружба с Джемалем была не столь известна.
А когда на одном из светских приемов пастор Фреу, пресвитерианский священник, сотрудничающий с британской комендатурой, предложил Кемалю «осудить преступления младотурок», Кемаль вежливо, но твердо отказался: «Возможно, младотурки совершили много ошибок, но их патриотизм не вызывает сомнения».
20 марта в третьем номере «Большого обозрения» появилась статья «Мустафа Кемаль-паша», где победитель при Дарданеллах, написавший «одну из самых славных страниц османской истории», был представлен незаурядной личностью и подлинным национальным героем, сравнимым с маршалами Фошем и Гинденбургом. Заключительные же слова читались как политический призыв: «Молодежь должна помнить имя Мустафы Кемаля, одного из наших спасителей».
Зия Гёкалп, редактор «Большого обозрения», был арестован в начале 1919 года. А Кемаль остался на свободе. Но атмосфера в столице все сгущалась. Несколько раз в дом Кемаля в Шишли наведывались патрули союзников. В марте Кемаля лишили звания адъютанта султана, служебной машины и других материальных благ, вероятно, по требованию англичан.
25 марта он написал военному министру письмо, где критиковал газетную статью, в которой военные назывались «жалкими пошляками» и «главарями бандитов», обеспечивающими нелегальные перевозки золота и денег. Кемаль возмущался: «Какая чудовищная низость изображать армейских командиров мерзавцами и бандитами! У автора нет ни стыда, ни совести». Это письмо попало в прессу прежде, чем к министру, Кемаль, по всей вероятности, рассматривал его как некий манифест. Он напомнил о подвигах боевых командиров – «моих друзей, чья честность и порядочность не вызывают сомнений», не забыв и о себе: «От моего имени и имени армейских групп Анафарты, 2-й и 7-й армий, группы армий “Йылдырым”, которой я командовал во время мировой войны, я осуждаю эту грязную клевету и ее автора». Военный министр ограничился передачей письма журналисту, которого Кемаль обвинил в клевете. Но когда дело о клевете будет рассматриваться в трибунале, Кемаля уже не будет в Стамбуле.
У него в столице еще оставались покровители, и не только граф Сфорца, по мере сил оберегавший его от ареста союзниками. Исмаил Фазыл-паша, отец Али Фуада, использовал все свои связи, чтобы найти Кемалю подходящую должность. Тут помог один из его родственников, Мехмед Али, вскоре ставший министром внутренних дел.
Весной 1919 года союзная контрольная комиссия, следившая за демобилизацией турецкой армии, подсчитывала и собирала различные виды вооружений во всех концах страны для их последующего уничтожения. Националисты же стремились припрятать побольше оружия от союзного контроля. Кемаль воспрянул духом, когда правительство назначило ряд офицеров-националистов на важные командные должности. Так, Фахреттин (Алтай) получил назначение командиром XII корпуса в Конье, Али Фуад (Джебесой) возглавил III корпус в Анкаре, а Казим Карабекир – XV корпус в Эрзуруме. Ранее они служили в Галлиполи под началом Кемаля, а теперь возглавили самые крупные группировки войск, еще оставшиеся у Турции. Кроме того, друг Кемаля Рефет (Беке) принял командование над турецкой жандармерией, подразделения которой были расквартированы по всей стране. Контроль над этой структурой имел принципиальное значение для успеха любого военного переворота. Кемаль и его соратники, в первую очередь Исмет-паша, уже тогда начали планировать будущую войну за независимость для изгнания иностранных войск с турецкой территории. Им на руку играло то, что население и армии держав-победительниц тоже было утомлено войной до последней крайности, и никто не хотел оставлять оккупационные войска в Турции на длительное время.
Возникшее в различных районах Турции движение сопротивления оккупационным войскам постепенно становилось все более организованным и скоординированным. Возникла общетурецкая организация, именуемая «Национальные силы» (Кува и Миллие). Это были партизанские отряды, которым не хватало оружия и боеприпасов. Они не могли нанести большой урон грекам и другим оккупантам, но главным был сам факт начала вооруженной борьбы. Среди руководителей вооруженных отрядов было немало бывших иттихадистов. Также Кемаль сохранял связи со многими младотурками, прежде всего из числа военных. Именно офицеры турецкой армии приняли на себя руководство сопротивлением интервентам. Некоторые офицеры тайно отправлялись на Эгейское побережье и создавали партизанские отряды из интеллигенции, молодежи, ветеранов Первой мировой войны.
Первый фронт борьбы с греческими интервентами возник на западе Анатолии. Дальнейшее продвижение греческих войск от Измира и занятие ими городов Менемена, Маниссы, Тургутлу, Айдына и Назилли вызвало рост турецкого сопротивления.
Кемаль, оставаясь в Стамбуле, стремился создать политическую базу для сопротивления оккупантам. Кемаль тем временем продолжал добиваться поста в армии или в правительстве. На время он принял игру. «Да сохранит Аллах Ваше Величество, единственную опору великой нации и священного халифата, от всяких несчастий, – писал он султану Мехмеду VI, – перед лицом бедствий, постигших ныне страну, и грозящего ей расчленения; лишь громкое заявление о существовании национальной и священной силы во главе с Вашей августейшей особой может спасти родину, независимость государства и нацию, также как и Вашу великую династию, славная история которой насчитывает шесть с половиной веков. Все единодушно убеждены в этом».
До поры до времени националисты готовы были действовать от имени султана. Кемаль-паша был только профессиональным военным, не связанным напрямую ни с крупными землевладельцами, ни с торгово-промышленной буржуазией. Зато он был безоговорочным сторонником привнесения в Турцию западной цивилизации. Для кемалистов вестернизация (батылык) означала прежде всего внедрение в Турции достижений культурной (айдынланма) и промышленной революций, происшедших на Западе, что автоматически вело, по замыслу Кемаля и его соратников, к созданию национального государства (улус-девлет). Кемалистская революция призвана была заменить религиозную и полуфеодальную власть султана на то, что они называли «властью народа», а фактически – на власть просвещенного диктатора-вестернизатора. При этом Кемаль широко использовал пребывание в стране иностранных интервентов, чтобы сплотить народ и элиты под лозунгами защиты национальной независимости и турецкой идентичности. Он не имел за собой поддержки влиятельных слоев общества, за исключением армии, но в сложившейся ситуации поддержки военных оказалось достаточно.
На руку Кемалю играли жестокое поведение интервентов и полный паралич султанского правительства, оказавшегося во власти интервентов и в конце концов превратившегося в их марионетку. Военная и политическая гениальность Кемаля помогла ему создать в ходе войны за независимость сильную общественную поддержку своей деятельности и кадры, на которые он мог опереться уже в вопросах гражданской деятельности. Он протянул руку провинциальным элитам Анатолии и противопоставил их центральной султанской власти, с которой они и прежде нередко конфликтовали. Кемалю удалось создать новую турецкую бюрократию, которая своим возвышением была обязана исключительно ему. Свою личную власть он умело маскировал «властью нации» и «народной властью».
Карабекир сразу же направился на восток, чтобы остановить наступление армянских войск. Главной задачей остальных турецких военачальников стало спрятать как можно больше оружия от инспекторов Союзной контрольной комиссии. Теперь все зависело от Кемаля и его друзей, поскольку султан боялся противоречить державам-победителям. Поэтому с точки зрения правительства, пусть формльной и навязанной ему иностранными оккупантами, борцы за независимость очень скоро стали преступниками, хотя никаких реальных мер против них султанское правительство так и не приняло, хотя бы потому, что не имело ни реальной власти, ни авторитета у подданных.