Кемаль покинул Эрзурум 29 августа и направился в Сивас. Как обычно, Кемаль нуждался в деньгах. На этот раз его субсидировал один отставной офицер.
Путешествие было долгим, но обошлось без происшествий. Лишь однажды при подходе к ущелью жандармы посоветовали Кемалю и его спутникам вернуться назад, чтобы не попасть в руки курдских мародеров. Вечером 2 сентября Кемаль прибыл в окрестности Сиваса. Его въезд в город был триумфальным. Как того требует турецкое гостеприимство, жители города выехали навстречу на машинах и даже пришли пешком. Кемаль в сером охотничьем костюме, придававшем ему вид австрийского аристократа, приветствовал толпу.
Конгресс Общества прав Анатолии и Румелии начался 4 сентября и завершился через неделю. Кемаль был избран его президентом, получив при тайном голосовании всего три голоса против. Фракия, Конья, Адана, южное побережье, а также север Западной Анатолии практически не были представлены на конгрессе.
Наиболее сложным было обсуждение вопроса об американском мандате на территорию Турции, чему было посвящено три из семи дней работы конгресса. Принцип мандата родился на мирной конференции в Париже. Речь шла о том, чтобы отдать под экономическую и административную опеку великих держав определенные регионы, чтобы подготовить их к последующей независимости. Турецкие сторонники американского мандата считали, что подобное решение позволит избежать колонизации империи англичанами или французами. От Стамбула на конгресс в Сивасе прибыли всего два или три делегата, но еще с начала лета в столице активно обсуждалась идея американского мандата. Первым о ней сообщил бывший мэр Стамбула Бекир Сами, который находился в столице до конца июля. Прибыв в Амасью, он отправил телеграмму Кемалю, сообщив о том, что встречался с американским представителем и считает американский мандат наиболее приемлемым для Турции вариантом. Но Кемаль потребовал более точной информации, и вскоре выяснилось, что американский дипломат не брал на себя никаких обязательств. В Вашингтоне преобладали изоляционистские настроения, и идея американского мандата была мертворожденной с самого начала, о чем Кемаль, по всей вероятности, догадывался.
Рауф, вице-президент конгресса, считал, что следует отказаться от мандата. Тем не менее он предложил пригласить в Турцию комиссию от американского сената, чтобы изучить ситуацию на месте, прежде чем заключать договор. Расчет был на то, что присутствие американцев хотя бы на время ограничит агрессивность греков, а до предоставления американцам мандата дело так и не дойдет. Кемаль в свою очередь поддержал это предложение.
Правительство в Стамбуле хотело сначала воспрепятствовать, а когда это не удалось, всячески мешало работе Национального конгресса в Сивасе. Губернатор Сиваса получил приказ арестовать Кемаля и Рауфа и распустить «незаконный конгресс». Если верить Рауфу, то правительство даже планировало убить его, и он заявил султанским властям: «Молодые парни, которых вы направили убить меня, признались мне в этом». Неудача заставила Стамбул спланировать другую операцию, доверив ее полковнику Али Галипу, назначенному новым губернатором. Он был безоговорочно предан султану и уже пытался арестовать Кемаля во время конгресса в Эрзуруме. Али Галип обосновался в Малатье, примерно в трехстах километрах к югу от Сиваса. В его распоряжении был только отряд из нескольких десятков курдов, враждебно настроенных по отношению к националистам. Али Галип не представлял серьезной угрозы для Кемаля. Он выслал против курдов полк регулярной кавалерии, обративший их в бегство. Кемаль обвинил правительство в заговоре против патриотов, в сотрудничестве с англичанами и подчеркнул провокационную роль англичан в Курдистане.
Кемаль опирался на поддержку младотурок, но в то же время не хотел возрождения «Единения и прогресса» в прежнем виде. Он утверждал: «Клянусь Аллахом, я не борюсь за возрождение “Единения и прогресса” или за интересы какой бы то ни было другой партии». Если учесть, что большинство участников конгресса, как и сам Кемаль, в прошлом состояли в рядах «Единения и прогресса», то подобное заявление большого доверия у союзников не вызывало. Но в свое время Кемаль вспомнил о клятве в Сивасе и жестоко наказал тех, кто стремился возродить партию «Единения и прогресса». А когда лидер «Каракола» Кара Васыф разослал по всем армейским корпусам циркуляр, информирующий о военных и политических задачах своего движения, Кемаль сделал ему самое серьезное предупреждение насчет того, что никакая тайная организация не должна существовать на территориях, которые находятся под контролем националистов. И только Общество по защите прав должно представлять интересы националистов. Когда Васыф отказался подчиниться, то Кемаль заявил, что в этом случае «Каракол» должен прекратить свое существование. Организация не исчезла сразу, в одночасье, но Кемаль внимательно следил за ее деятельностью. По предложению Кемаля конгресс назначил командующим силами национального сопротивления на западе Анатолии его друга Али Фуада. Ему предстояло объединить регулярные войска и партизанские отряды.
Кемаль подготовил настоящую западню для султана. 7 сентября после бурных и продолжительных дебатов конгресс подготовил и утвердил длинную телеграмму, адресованную султану. Начатая в верноподданническом тоне, она заканчивалась поистине революционным призывом: «Мы надеемся, что Ваше Величество, как глава независимого государства и славный потомок султанской семьи, которая уже в течение шестисот лет разделяет с подданными радости и беды, ниспосланные нашей нации, в этот торжественный момент, когда решается вопрос жизни или смерти османской нации, примет во внимание национальное движение и защитит и спасет страну от любого мятежа и внутреннего раздробления. Мы берем на себя смелость представить Вашему Величеству формальное заверение в том, что национальное движение, зародившееся в этом регионе, не имеет абсолютно ничего общего с неблагородными интересами политических партий…» Обращаясь непосредственно к султану, отодвигая на второй план правительство, делегаты Сиваса вели себя как верноподданные, возмущенные предательством членов кабинета, идущих на поводу у оккупантов. Но, возлагая на султана высшую ответственность за защиту национальной независимости, они ставили его в безвыходное положение. В заключении послания говорилось: «Мы предоставляем Вашему Величеству оценить тяжелые последствия в случае отказа от наших требований. Вся ответственность падает на нынешний кабинет министров и на Ваше Величество. Стремясь продемонстрировать всему миру величие турецкой нации, мы будем тогда искать спасения собственными силами».
Первый орган новой анатолийской власти был учрежден на следующем конгрессе – Сивасском, который прошел с 4 по 11 сентября 1919 года в качестве Национального конгресса. Делегаты конгресса создали исполнительный орган всех патриотических сил – Представительный комитет во главе с Мустафой Кемалем.
Стамбульское правительство приказало арестовать Кемаля и послало в город курдскую кавалерию. Но Кемаля своевременно предупредили об опасности, и курдов перехватил отряд регулярной турецкой кавалерии. Происшествие еще больше укрепило Кемаля в намерении убедить делегатов в необходимости достичь национального взаимопонимания и поддержать резолюцию Эрзурумского конгресса. Действия правительства лишь сыграли на руку националистам. Сивасский конгресс призвал к борьбе с иностранными оккупантами.
Сивасский конгресс определил основные принципы борьбы за независимость и принял программу действий. В отношении внешней помощи было принято решение, основанное на принципе, сформулированном на Эрзурумском и подтвержденном на Сивасском конгрессах. 7-й параграф принятой в Эрзуруме декларации гласил: «Мы с удовлетворением примем техническую, промышленную и экономическую помощь от любого государства, которое не питает враждебных намерений в отношении нашей страны». В дальнейшем это позволило наладить тесное сотрудничество прежде всего с Советской Россией, а потом и с Германией, равно как и с некоторыми странами Антанты, отказавшимися от вмешательства во внутренние дела Турции.
Накануне Сивасского конгресса, диктуя программные тезисы Мазхару Муфти-бею (Кансу), Кемаль, в частности, утверждал:
«1) после достижения победы над врагом формой государства будет республика;
2) будет принят ряд мер в отношении султанской династии;
3) будет отменено затворничество женщины, ношение чадры и пече;
4) вместо фески (головного убора турок) будет введено ношение современной шляпы…»
«В этот момент, – вспоминал Мазхар-бей, – у меня буквально карандаш выпал из пальцев, и я с недоумением посмотрел на него, а он на меня. На его вопрос, почему я остановился и не записываю, я робко ответил: “Не сердитесь, мой паша, и у Вас, оказывается, есть склонность к утопическим мечтам”. На это он заметил: “Это покажет время”, – и продолжил диктовать дальше:
5) будет принят латинский алфавит».
«Достаточно, мой паша, достаточно, – сказал я, – давайте пока создадим республику, а дальше видно будет».
Из этого следует, что Кемаль еще в самом начале национально-освободительной войны 1919–1922 годов имел разработанную программу реформ, призванных превратить Турцию в светскую республику, придерживающуюся европейских культурных ценностей.
С 13 сентября, несмотря на то что Карабекир-паша призывал к осторожности, Кемаль подписывает все тексты, отправляемые Обществом по защите прав, от имени Комитета представителей, созданного на конгрессе в Сивасе.
Конгресс в Сивасе отказался принять условия Мудросского перемирия и высказался против султанского правительства. Но пока эти действия не означали открытого противостояния между анатолийской и стамбульской властями. По сути, двоевластие уже возникло, но открытого столкновения еще не было.
В сентябре 1919 года Кемаль и Карабекир отправили в Баку Халиля-пашу и доктора Фуада Сабита. Фуад Сабит, Халиль-паша и Баха Саит, один из лидеров «Каракола», создали в Баку турецкую коммунистическую ячейку, искренне желая продемонстрировать большевикам свои коммунистические настроения. Кемаль внимательно ознакомился с отчетом Халиля-паши и Фуада Сабита.