– Когда Васыф-бей, назначенный вашим представителем в Стамбуле, прибудет в столицу и с какими поручениями?
Кемаль на этот раз не ответил.
В Анатолии, где 90 процентов населения было неграмотным, в условиях иностранной оккупации, как писал английский капитан Хадкинсон, выборы на самом деле были «позорными», «грубой шуткой», с урнами, плетенными из тонких прутьев, в условиях давления на малые народы и немусульман.
Сам военный министр, «ассоциированный член» Комитета представителей, телеграфировал Кемалю, сообщая, что немусульмане не голосовали, что члены политических партий заняли «сдержанную и выжидательную» позицию и что ходят слухи о многочисленных нарушениях. Кемаль в ответ заявил, что было бы ошибкой считать, будто члены политических партий не голосовали, просто они не добились никакого успеха. За исключением евреев, немусульманская часть населения (армяне и греки) не голосовала. Выборы также бойкотировали сторонники «Либеральной Антанты». В Стамбуле число голосовавших составило только 12 процентов.
Чтобы показать союзникам, что выборы были более или менее честными, султанское правительство отправило в Анатолию миссию для проверки нарушений на выборах.
Кемаль считал эту миссию бесполезной, но в Сивас все-таки прибыла миссия под началом маршала Мустафы Февзи. Кемаль и Февзи хорошо знакомы, так как сражались вместе при Дарданеллах и в группе армий «Йылдырым». Февзи прибывает в Сивас 19 ноября в не лучшем настроении. Бандиты, как он думал, из числа националистов напали на него по дороге. Кемаль утверждал, что это не совсем националисты, а черкесские или курдские бандиты, и вновь выразил сомнения в целесообразности миссии Февзи. Ведь она создает впечатление, будто между Стамбулом и националистами сохраняются разногласия. Выборы проводились в соответствии с законом, хотя Кемаль признал, что «невежество населения вынудило назначать членов избирательной коллегии и что по его требованию были привлечены ходжи (верхушка мусульманского духовенства), чтобы способствовать избранию кандидатов, соответствующих национальным интересам». Февзи, подавший в отставку с поста начальника Генштаба в знак протеста против греческой оккупации Измира, явно симпатизировал Кемалю и националистам. Вернувшись в Стамбул, он выразил удовлетворение условиями, в которых проходила его миссия. Выборы избирательной коллегии завершились в начале ноября. Националисты выиграли выборы.
На западе, в районе Коньи, где сильны были позиции противников младотурков и дервишей, англичане спровоцировали мятежи, которые Рефет, прибыв из Сиваса, легко подавил.
На северо-западе Анатолии, в районе Бурсы и Баликесира, ситуация была серьезнее. Против националистов выступил Ахмет Анзавур, черкес, бывший жандармский полковник, прибывший из России. Черкесам из России султанское правительство предоставило земли и налоговые льготы. черкесов-воинов ценили за отвагу, а женщин – за красоту. Ахмет Анзавур, как и большинство его соотечественников, был противником младотурок и только ждал «приказа священного халифа». Анзавур, по мнению англичан, мог объединить противников националистов с благословения Ферида-паши. Против него выступил Этхем. И Анзавуру пришлось прекратить мятеж, когда правительство Стамбула по требованию Кемаля вынуждено было послать жандармов на его усмирение.
Комитет представителей продолжил заседать в Анатолии из-за «недостаточной безопасности в Стамбуле».
В письме, адресованном влиятельному чиновнику в регионе Алеппо, Кемаль сообщал: «Я переписывался с командующим арабской армией и, если позволит Всевышний, вскоре отправлюсь к моим братьям-сирийцам». Он подписывается как «командующий войсками, защищающими мусульманскую религию». Другое письмо – страстный призыв к священной войне и к «Священному союзу всех мусульман» – распространялось в Палестине. Оно было подписано как «Великий воин за веру Кемаль-паша» и призывало мусульман создавать национальные партии, чтобы лучше подготовиться к восстанию.
В начале декабря 1919 года Кемаль встретился с Жоржем Пико, французским военным комендантом, только что завершившим миссию в Сирии. Их первая встреча прошла в зале конгрессов в Сивасе. Французскому дипломату Кемаль запомнился как «энергичный, с орлиным профилем человек, в меховой папахе, которую он часто снимает, обнажая тщательно зачесанные назад волосы».
В ходе бесед с Пико Кемаль оправдывал участие Турции в Первой мировой войне «на стороне группировки, в составе которой не было России, чья политика всегда предусматривала захват Константинополя». Он возмущался незаконной, на его взгляд, оккупацией турецких территорий. Кемаль особо упирал на угрозы англичан Османской империи и парламенту, хотя и согласился, что «парламент должен заседать в Константинополе». Он всячески поддерживал действия националистов. Кемаль стремился посеять и углубить разногласия между Англией и Францией.
Паша предупредил дипломата: «Мы решили в случае необходимости прибегнуть к экстремальным мерам». Кемаль признал связь с арабами Сирии, Ирака и Месопотамии. Теперь арабы из противников стали союзниками турецких националистов, так как своей борьбой за независимость против получивших мандат на арабские территории держав Антанты они связывали те силы, которые в противном случае Англия и Франция могли бы использовать в Турции.
Кемаль намекнул Пико, что существует национальная военная организация, чье бездействие против оккупационных войск Кемаль не может гарантировать, так как недовольство среди населения растет. Он льстил французу: «Вы, месье Жорж Пико, добились всего, так как прибыли как друг, и мы ясно почувствовали, какой интерес вы питаете к нам». Кемаль соглашался на сотрудничество с Францией при условии, что «наша независимость будет защищена по отношению к другим нациям». Одновременно он одобрил временное прекращение военных действий в Киликии. Кемаль рассчитывал использовать Францию в качестве возможного посредника в переговорах с Англией, от которой он добивался признания национального движения и отказа от помощи греческим интервентам.
Кемаль был удовлетворен переговорами с Пико. В письме, отправленном в Стамбул, французский дипломат писал о Кемале и его друзьях почти с восторгом: «Охваченные пылким патриотизмом, лидеры националистов хотят сохранить целостность Турции, но чувствуют, что не в состоянии сделать это собственными силами и средствами. Какими бы ксенофобами они ни были, они готовы к сотрудничеству с другими державами… По их мнению, Франция – единственная страна, способная им действительно помочь при условии, что она не начнет вредить их родине». Жорж Пико, который несколькими месяцами ранее был сторонником французской аннексии Киликии, с опорой на местное армянское население, теперь стал сторонником возвращения Киликии туркам. Но когда французы и англичане встретились в Лондоне накануне Рождества 1919 года, их позиции по восточному вопросу существенно ужесточились. Глава французской делегации директор политического департамента министерства иностранных дел Вертело договорился до того, что «завоевание турками Константинополя ознаменовало конец Средневековья; их изгнание ознаменует начало нового исторического периода», а затем заключил, что национальное движение – это всего лишь блеф. Турцию решено было сократить до части Анатолии, отняв у нее Стамбул, проливы Босфор и Дарданеллы, Фракию, Курдистан, Измир, Восточную Анатолию до Эрзурума и лишить права иметь свою армию. Проблема была только в том, чтобы найти такое турецкое правительство, которое согласилось бы с такими условиями мира и смогло бы убедить в их неизбежности турецкий народ.
Представительный комитет с санкции султанского правительства должен был действовать в Анкаре до созыва палаты депутатов (меджлиса). Как только были избраны депутаты от Анатолии, члены комитета во главе с Кемалем выехали 18 декабря 1919 года в Анкару, чтобы уже оттуда отправить депутатов в Стамбул.
Дорога в Анкару была очень скверной. Шёл снег, дорога в одних местах раскисла, а в других обледенела. Автомобили застревали и ломались. Приходилось идти пешком до ближайшего селения и просить крестьян помочь. О прибытии членов комитета жители Анкары узнали заранее. В городе власти султана фактически уже не было, поскольку временный губернатор находился под влиянием националистов. Оккупационные войска были представлены чисто символическими контингентами англичан и французов, которые по сути ничего не контролировали. В 1912 году в Анкаре проживало – 32 692 турок, 12 019 армян и 3154 грека. После Первой мировой войны практически все армяне были депортированы, а после разгрома греческой армии в 1922 году настал черед и грекам отправиться в изгнание.
На пути в Анкару Кемаль посетил Кайсери, где был встречен огромной толпой народа. 22 декабря он остановился на ночлег в поселке Хаджы-бекташи в качестве гостя главы ордена бекташи шейха Салиха Ниязи Баба. Было объявлено, что между ними «достигнуто единство взглядов в вопросах патриотизма и национального сопротивления». 23 декабря Кемаль вместе со своими спутниками посетил тюрбе Хаджыбекташи. Это место знаменито тем, что здесь с 1281 года жил эмир Хаджы Бекташи Вели после переезда из Хорасана и вплоть до своей смерти в 1337 году. Эта показная дружба не помешала Кемалю в дальнейшем применить суровые репрессии против членов ордена бекташи.
27 декабря 1919 года, Кемаль, покинув Сивас, прибыл в Анкару, где националисты собрали своих депутатов перед отъездом в Стамбул. Поначалу местом встречи был избран Эскишехир, важный железнодорожный узел в 300 км от Стамбула. Но из-за присутствия там значительного контингента англичан Кемаль в конце концов предпочел Анкару, расположенную на полпути от Эскишехира до Сиваса.
Местные власти и находившийся в Анкаре Али Фуад-паша торжественно встретили Кемаля с соратниками. Жители Анкары, в те времена небольшого анатолийского городка, вряд ли имели представление о программе кемалистов. Но главным для них было то, что известный паша и его спутники борются с оккупацией и собираются изгнать из страны иностранные войска, притесняющие турок. На улицы Анкары 27 декабря вышли десятки тысяч людей, включая жителей окрестных деревень и бойцов партизанских отрядов, дервишей и учащихся. Кемаля встречал также муфтий города во главе местных улемов.