Главным фронтом для кемалистов теперь стал греческий фронт в Западной Анатолии. С 15 мая 1919 года, со дня высадки греческих войск в Измире, Западная Анатолия находилась в состоянии войны. Греческие войска продолжали прибывать: в начале июля их насчитывалось 35 тысяч, а в конце лета – уже свыше 75 тысяч, что в полтора раза превосходило численность регулярной турецкой армии. Бои были ожесточенными. Турки пытались приостановить наступление греков, но их слабые, разрозненные выступления не были так организованы, как на востоке Анатолии. Регулярная армия, насчитывающая около трех тысяч солдат в двух дивизиях бывшего армейского корпуса Измира, была не в состоянии противостоять грекам. Отряды сопротивления, или банды, как их называли союзники и правительство, состояли в основном из крестьян, бежавших от наступавших греков. Крестьяне создавали отряды по самым разным причинам: ненависть к грекам, защита султана-халифа, отказ отдавать имущество, «приобретенное» во время мировой войны, притеснение землевладельцев, а иногда просто с целью пограбить.
Среди вожаков партизанских отрядов встречались очень колоритные личности: благородный разбойник Али Йорук, совсем молодой человек, или Мехмед-кузнец, дезертир, столь же отважный, сколь и жестокий и бессовестный. Среди них выделялся Этхем, 30-летний черкес, стройный и сильный, бывший офицер. Демобилизовавшись, он стал промышлять разбоем и грабежами, прославился похищением сына мэра Измира. Хусейн Рауф, под чьим командованием он сражался в Персии, смог убедить его драться за национальные интересы. Впрочем, ненадолго.
В лице таких партизанских командиров, как Али Йорук, Мехмед-кузнец и Этхем-черкес, националисты приобрели храбрых и энергичных бойцов, популярных среди местного населения, но дисциплина для них осталась понятием весьма относительным. Партизанские командиры могли без колебаний арестовать чиновников, симпатизирующих националистам. А если партизаны решали, что им платят недостаточно, то, не раздумывая, дезертировали. Вскоре националистов стали обвинять в грабежах, поскольку они (и не только партизаны) ввели обязательные реквизиции, которые предусматривали оплату, но постепенно, в рассрочку, и все более обесценивающимися деньгами.
С аналогичными проблемами Кемаль сталкивался и на востоке. Там тоже были партизанские отряды, но там их более или менее контролировал Карабекир. А на западе пока еще не было общего командования и необходимой координации действий между регулярными турецкими войсками и партизанами. Рауфу и Кемалю были необходимы десятки и сотни тысяч новых бойцов для армии, чтобы противостоять грекам, и партизанами пренебрегать не приходилось.
Контакты с большевиками был отправлен налаживать дядя Энвера-паши Халиль-паша, участник турецких военных операций на Кавказе в годы Первой мировой войны. Он имел много знакомых на Кавказе и был близок к Карабекиру, который рекомендовал Кемалю использовать его в качестве неофициального представителя кемалистов в Москве.
По окончании Первой мировой войны Халиль-паша был арестован англичанами и помещён в тюрьму как подозреваемый в военных преступлениях, прежде всего против армян, но бежал и был направлен Кемалем в Азербайджан, а оттуда в Москву. После подписания Московского договора 1921 года между РСФСР и Турцией именно Халиль-паша (Кут) доставил в Турцию золото за возвращение Батума, оккупированного к тому времени турками. Однако оставаться в Турции ему тогда было нельзя из-за обвинений в организации резни армян в Шуше и в военных преступлениях против арабов, и он вынужден был вернуться в Москву, а впоследствии выехал в Берлин. Разрешение вернуться в Турцию ему было дано лишь после провозглашения Турецкой Республики в 1923 году.
После Сивасского конгресса Халиль-паша отправился в Баку, где оставался и в тот момент, когда в город вошли войска советской 11-й армии. Халиль и кемалисты содействовали мирной советизации Азербайджана. По настоятельной рекомендации кемалистских офицеров, угрожавших разоружением, муссаватистская армия не стала оказывать сопротивления.
Ведь еще в феврале 1920 года Кемаль утверждал: «Государства Антанты имеют план прервать непосредственную связь между большевиками и турками, используя кавказские народы. Они признали независимость Азербайджана, Армении, Грузии, возможно, признают независимость Северного Кавказа, а теперь, чтобы победить в войне с большевиками, они эти страны поощряют и поддерживают… Если они этого добьются и превратят народы Кавказа в барьер против нас, если Турция окажется окруженной, все возможности нашей страны сопротивляться будут подорваны в корне. Проект превращения Кавказа в китайскую стену – это безусловно проект уничтожения Турции… Необходимо принять все меры к тому, чтобы разрушить барьер, установить контакты с кавказскими государствами, понять их намерения».
Поэтому, когда 11 апреля 1920 года 11-я советская армия сконцентрировалась у северной границы Азербайджана, кемалисты это только приветствовали. 26 апреля советские войска вторглись в Азербайджан. Совпадение это или нет, но именно в этот день Мустафа Кемаль от имени Национального собрания обратился к председателю Совета народных омиссаров Ленину с письмом, в котором предлагал установить дипломатические отношения с Советской Россией и выражал готовность «совместно с революционной Россией бороться против империализма». Там же говорилось, что новая Турция надеется «на содействие Советской России в борьбе против напавших на Турцию империалистических врагов».
27 апреля бакинские большевики потребовали, чтобы партия «Муссават» передала им власть. Президент Национального совета Мамед Эмин Расулзаде умолял меджлис не делать этого. Ведь даже если Красная армия прибыла, чтобы помочь Турции, «спасительнице Азербайджана», это фактически является военным вмешательством, которое восстановит господство России над Азербайджаном. Меджлис пренебрёг обращением президента, и 28 апреля власть перешла в руки Азербайджанского Временного революционного комитета, провозгласившего Азербайджанскую Советскую Социалистическую Республику.
В июле 1920 года к Энверу-паше из Тифлиса обратился председатель меджлиса Азербайджана доктор Хасан с просьбой спасти Азербайджан и весь Кавказ от большевиков. В обращении рассказывалось, что при вступлении 27 апреля советских войск в Баку Халиль-паша и д-р Фуад встретили их как союзников и помешали жителям и гарнизону оказать им сопротивление. Далее он высказывал предположение, что, по всей видимости, турецкие офицеры, Халиль-паша и его окружение арестованы и отправлены в Россию. Но в действительности Халиль отправился в Москву не под конвоем, а выполняя поручение Кемаля, и был принят там как представитель дружественного правительства.
Из Баку Халиль отправился в Москву. После долгого и полного приключений путешествия Халиль-паша провёл переговоры с народным комиссаром по иностранным делам Георгием Чичериным и его заместителем Львом Караханом, рассказав им о национальном движении в Анатолии. В докладе на заседании ВЦИК 17 июня 1920 года Чичерин доложил: «Мы предполагали в ближайшем будущем послать в Малую Азию наше представительство. В Москве находится известный турецкий деятель Халиль-паша, представляющий турецкое революционное правительство Малой Азии. Мы знаем, что именно потому, что турецкий народ стал жертвою хищничества Антанты, именно поэтому он смотрит на Советскую Россию как на единственного друга, который является вполне бескорыстным».
Советские руководители заявили о принципиальной готовности помочь кемалистскому правительству. В России Халиль-паша также занялся репатриацией турецких военнопленных, из которых сформировал боевую часть, направленную в Анатолию, а также обеспечил отправку первой партии советского оружия морским путем в Трабзон и российского золота сухопутным маршрутом через Азербайджан.
3 июля 1920 года Кемаль так изложил свое отношение к коммунизму: «Наши друзья говорят нам, что следует стать большевиками. Но у нас свои традиции и свои принципы, которых мы придерживаемся. Мы поддерживаем связь с большевистской Россией. Но не более того». 14 августа он уточнил: «Вы знаете, что в России произошла пролетарская революция в конце мировой войны… Следует приветствовать ее, так как она направлена против известных врагов… Большевики… оказали нам материальную и моральную помощь… Но мы не нуждаемся ни в чьих поучениях… До сегодняшнего дня мы не думали, и тем более не предпринимали ничего, чтобы применить большевистские принципы к нашей нации».
Армения, управляемая дашнакской партией, оставалась последним барьером, препятствующим соединению Турции с большевиками. Но, как мы помним, он был окончательно ликвидирован в ноябре 1920 года, после разгрома кемалистами армянской армии и провозглашения большевиками Армянской ССР.
Письмо Кемаля к Ленину от 26 апреля 1920 года стало отправной точкой официальных отношений кемалистской Турции с Советской Россией. 11 мая Великое национальное собрание Турции направило своего министра иностранных дел Бекира Сами во главе первой официальной делегации в Москву для подготовки общего договора. Делегация добиралась долго, поскольку приходилось двигаться в обход Армении через Иран, и прибыла в Москву лишь 19 июля 1920 года. Бекир Сами, министр иностранных дел, и Юсуф Кемаль, министр экономики, в целях безопасности маскировались под миссионеров Красного Креста. 24 июля состоялась первая встреча Бекира Сами и его заместителя Юсуфа Кемаля с Чичериным и Караханом, а 14 августа турецкие представители беседовали с Лениным. 24 августа соглашение относительно советско-турецкого сотрудничества было парафировано. В разделах, предусматривавших помощь, речь шла как о помощи со стороны Советской России вооружением, боеприпасами, материалами и деньгами, так и в случае необходимости организацию совместных военных действий против империалистов. Однако этот второй вид помощи, которого так опасался Кемаль, считавший, что в этом случае большевики могут надолго, если не навсегда, задержаться в Турции, не потребовался. Денежная помощь была согласована в сумме 10 млн золотых рублей, что было эквивалентно 1 250 000 османских золотых.