Кемаль вернулся в Анкару все в том же охотничьем костюме. 18 сентября Национальное собрание произвело его в маршалы и присуждает ему почетное звание гази (великий воин), присваивавшееся победителям неверных.
В Национальном собрании Мюфид Ферид произнесла торжественную речь в честь турецких солдат: «Турецкие солдаты, вы в очередной раз поднялись словно солнце на небе независимости. Еще раз вы принесли нашим опечаленным сердцам священную веру и наполнили светлой радостью наши глаза, полные слез… Весь мир был против вас. Но вы благодаря вашему мужеству, вашей мощи и уверенности в правоте своего дела оказались сильнее всего мира… Да здравствует турецкий солдат! Солдат-победитель, священный герой, да благословит тебя Аллах!»
В ответ Исмет-паша заявил, что «это турецкие женщины выиграли битву на Сакарье, обеспечив армию провизией и обмундированием под огнем врага». Действительно, по инициативе Ассоциации турецких женщин в Стамбуле женщины Анатолии организовали доставку солдатам продовольствия и боеприпасов. Военные подвиги совершили Незахат, прозванная турецкой Жанной д’Арк, Махбуле и Рахмие. Все они возглавили партизанские отряды.
«Я не могу пока сказать, какую политику следует проводить по отношению к кемалистам для установления мира», – заявлял глава французского правительства Аристид Бриан во время боев на Сакарье. После победы Мустафы Кемаля все изменилось, и Франция согласилась вернуть Киликию Турции.
Французы покинули Киликию в первые дни 1922 года; восстание греческого населения Черноморского бассейна было подавлено с необычайной жестокостью, что отметили даже советские дипломаты, для которых террор был не в новинку.
В связи с соглашением о возвращении Киликии Сталин принял в Кремле Али Фуада и спросил: «В чем истинный смысл франко-турецкого соглашения, которое так обеспокоило всех нас?» – «Подлинное значение соглашения с Францией – это заинтересованность в том, чтобы разделить наших двух могущественных врагов…» – столь же прямо ответил Али Фуад. И добавил: «Мы знаем, что французы продолжают враждебно относиться к вам, но, зная, что они не могут ничего предпринять против вас при нашем посредничестве, они не делают никаких предложений на эту тему».
В беседе со Сталиным зашла речь и об Энвере-паше и о помощи, которую Турция надеется получить у Москвы. «Энвер-паша – наш друг, он пользуется уважением в мусульманском мире», – заявил Сталин. Но фактически большевики уже поставили на Энвере крест. В ноябре 1921 года Энвер был отправлен в Бухару, чтобы убедить басмачей сражаться против британского империализма. Тем самым Москва убила одним выстрелом двух зайцев: убрала Энвера из Батума, вблизи Анатолии, что должно было успокоить Кемаля, и использовала его авторитет в мусульманском мире, чтобы убедить сторонников эмира Бухары повернуть оружие против угнетающих мусульман британских колонизаторов.
Во время посещения Берлина в марте 1921 года в связи с убийством Талаата армянским террористом Энвер-паша собрал там конгресс Союза обществ исламской революции, второй конгресс он организовал в Батуме, откуда и отправился в ноябре в Ашхабад, где был встречен как «спаситель Турана и Ислама». Знакомство с местным руководством убедило его в слабости позиций большевиков в Бухарской Народной Советской Республике.
Вскоре после прибытия в Бухару Энвер с горсткой соратников отправился в горы, якобы на охоту, и присоединился к басмачам. По другой версии, он вел переговоры с басмачами и был захвачен ими в плен и лишь после этого решил присоединиться к ним. Не исключено, что его побудило к этому опасение, что большевики могут его убить, так как надобность в нем как в средстве воздействия на Кемаля уже отпала.
В марте 1922 года указом эмира Бухарского он был объявлен главнокомандующим мусульманскими войсками и заместителем эмира, после чего заказал себе печать с титулом «Верховный главнокомандующий всеми войсками ислама, зять халифа и пророк Мухаммеда». В своём докладе в Москву заместитель генерального консула в Душанбе Насырбаев утверждал: «В настоящее время у Энвера 10 тыс. бойцов при 16 пулеметах. Энвер с каждым днем крепнет и необходимо как можно быстрее ликвидировать эту авантюру, ибо она в недалеком будущем может принять крайне серьезный характер». В связи с обострением обстановки в Бухаре и захватом армией Энвера Душанбе в Москве решились на жёсткие меры. Была вновь создана Бухарская группа войск в составе двух стрелковых полков, двух отдельных кавполков и кавалерийской бригады. В начале июня 1922 года она перешла в наступление и у Байсуна разгромила основные силы Энвера-паши. Сам Энвер, оказавшись на территории современного Таджикистана, укрылся в кишлаке Чаган, расположенном в 25 км северо-восточнее Бальджуана, где была мечеть. 4 августа 1922 года отряд красноармейцев устроил засаду в кишлаке по наводке выследившего Энвера чекиста-армянина Георгия Агабекова, позднее ставшего невозвращенцем. Когда утренняя молитва закончилась и из мечети стали выходить вооружённые джигиты, вместе с ними вышел и Энвер-паша в сопровождении курбашей – командиров басмачей. Красноармейцы открыли пулемётный огонь. Среди убитых местные жители опознали Энвера. Он был захоронен у подножия горы в специальной гробнице. В 1996 году в Таджикистане специальная экспедиция нашла могилу Энвера-паши, после чего его останки были отправлены в Турцию.
27 сентября 1921 года Зюбейде-ханым, остававшаяся в Стамбуле, поздравила сына письмом с присвоением ему маршальского звания и титула Гази (великого воина). За подвиги в сакарийской битве 129 её участников получили грамоты с благодарностью от Национального собрания, а 234 участника были награждены медалью Независимости.
Греки еще не были разбиты. Папулас передвинул корпус B на юг и 29 сентября предпринял новое наступление на Афьон-Карахисар. Греки захватили город и продвинулись на 20 км на восток, но не смогли нанести фланговый удар по основным силам Кемаля. На зимние квартиры греки расположились по линии Изник – Эски – Афьон-Карахисар – Ушак. Их позиции глубоко вдавались в расположение турецких войск. Это создавало определенный риск для греков. Правда, греческое командование рассчитывало еще перейти с образовавшегося выступа в новое наступление на Анкару, но моральный дух греков был уже не тот. Греческое командование еще не верило, что оно потерпело поражение и что побед больше не будет. Неудачу под Анкарой списали на недостаток снабжения и нехватку резервов. Уроков из поражения греки не извлекли. Турки же отныне безоговорочно поверили в счастливую звезду Кемаля.
14 октября 1921 года Кемаль-паша произвел очередную реорганизацию вооруженных сил. Была сформирована 1-я армия под командованием Али Ихсан-паши (Сабиса), а корпусные группы были преобразованы в армейские корпуса. Штаб V корпусной группы был преобразован в штаб V кавалерийского корпуса, в который были объединены 2-я, 3-я и 14-я кавалерийские дивизии. 1 декабря была сформирована 2-я армия под командованием Якуба Шевки (Субаши). Обе армии подчинялись Исмету-паше, как командующему Западным фронтом. В состав 1-й армии входили I и IV армейские корпуса и V кавалерийский корпус и отдельная 6-я пехотная дивизия, а в состав 2-й армии – II армейский корпус, отдельные 8-я, 16-я и 17-я пехотные и 1-я кавалерийская дивизии.
20 октября 1921 года было заключено франко-турецкое соглашение, согласно которому французские войска были наконец эвакуированы из Киликии и была установлена турецкая граница с Сирией. 13 октября при участии РСФСР был заключен Карсский договор о дружбе между Армянской, Азербайджанской и Грузинской ССР, с одной стороны, и Турцией – с другой. Устанавливались границы Турции с советскими республиками Закавказья. Теперь Кемаль-паша не испытывал никаких опасений за Восточный фронт.
Отныне все силы кемалистов были сконцентрированы против греков. Зимой и весной 1922 года на фронте было затишье, происходили лишь отдельные незначительные стычки. Рефету удалось наладить линии снабжения, и турецкая армия не испытывала недостатка ни в продовольствии, ни в фураже, ни в боеприпасах. Для наступления были сосредоточены достаточные запасы снарядов и медикаментов. Кемаль лично руководил обучением солдат и офицеров, проводил маневры и командно-штабные учения. В январе 1922 года турецкие войска на Западном фронте имели 72 тыс. винтовок, 538 легких и 582 тяжелых пулемёта и 324 орудия. В феврале была создана система армейских пекарен. В каждом корпусе появились роты хлебопеков. В марте основные штабы были оснащены телефонной связью. В апреле и мае войска уже были полностью обеспечены продовольствием. Боеприпасов хватало для обороны, но было еще недостаточно для генерального наступления.
Противостоявшая войскам Кемаля греческая армия находилась слишком далеко от эгейских портов и испытывала трудности в снабжении всем необходимым. В результате она теряла боеспособность и разлагалась. В мае генерал Папулас вынужден был уйти в отставку. Его преемник генерал Георгиос Хадзианестис не смог переломить ситуацию. Политики в Афинах все меньше хотели продолжать войну, но Кемаль упорно отказывался от перемирия, которое пытались установить Англия и Франция, пока греки оккупировали Западную Анатолию. Греческие корпуса A и B оставались в весьма уязвимом положении в Афьон-Карахисарском выступе, в то время как с севера и юга они были прикрыты очень слабо. Отвести войска к эгейским портам боялись, поскольку это бы фактически означало признание поражения в войне и риск полного распада армии. Корпус D в июне осуществил полную оккупацию Восточной Фракии и угрожал Стамбулу, что еще больше ослабило греческую группировку в Анатолии.
Кемаль сознавал всю уязвимость греческих позиций. 16 июня он приказал своему начальнику штаба Февзи начать подготовку директивы о планировании перехода в наступление. Две недели спустя она была готова и поступила в штаб командующего Западным фронтом. 3 июля Исмет представил Кемалю основные положения своего оперативного плана. Главный удар должна была наносить 1-я армия силами I и IV армейских и V кавалерийского корпусов, которые должны были атаковать Афьон-Карахисарский выступ с юга, в то время как VI корпус 2-й армии наносил вспомогательный удар с севера. II корпус передавался из 2-й армии в 1-ю и должен был составить резерв для развития главного у