В течение следующей недели турецкие I и IV армейские корпуса безостановочно двигались до Измира, а V кавалерийский корпус обходил отступающих греков с правого фланга. Кемаль осуществлял преследование примерно так же, как Наполеон преследовал прусскую армию после разгрома под Йеной и Ауэрштадтом в 1806 году. 9 сентября турецкая кавалерия освободила Измир. Город был охвачен пожаром, обстоятельства возникновения которого невыяснены до сих пор. Турки обвинили в поджогах отступающих греков, а те, в свою очередь, утверждали, что Смирну подожгли разграбившие ее кемалисты. Остатки греческой армии были оттеснены к небольшому порту Кушадаси, откуда были эвакуированы британским флотом. На северном участке фронта турки тоже разбили греков, вынудив их отступать к Бурсе. Бурса была оставлена 9 сентября. 10 сентября туркам сдались около 6500 солдат и офицеров 11-й пехотной дивизии, не сумевшие прорваться в порт Муданья. Главные силы греков отступили в город Бандырма, который был взят турками 16 сентября. Северная группировка турецких войск освободила полуостров Кочели и вышла к побережью Мраморного моря, в волнах которого потонули мечты о Великой Греции. После себя греки оставляли выжженную землю. Многие турецкие жители были убиты отступающими греками. В свою очередь турецкие войска также убивали местное греческое население.
Итак, 26 августа 1922 года началось Великое турецкое наступление, как его называют турецкие историки и публицисты. В тот же день был освобождён Эскишехир. Темп наступления был стремительным. Турки выиграли сражение у Думлупинара и заняли Кютахью. 9 сентября был освобождён Измир, а 16 сентября – Бандырма, последний пункт на территории Турции, находившийся в руках греков.
9 сентября 1922 года Мустафа Кемаль-паша входит в Измир. Когда в Измир вошли первые эскадроны турецкой кавалерии, в городе было тихо. Прибытие Кемаля, окруженного эскортом кавалерии с шашками наголо, нарушило тишину. Толпы жителей с восторгом приветствовали его. Освобожденный турецкий Измир встречал своих освободителей.
Для Мустафы Кемаля подготовили резиденцию на севере залива, в комфортабельном пригороде Каршияка. Выйдя из машины, Кемаль увидел греческий флаг, расстеленный на ступеньках лестницы, ведущей в дом. Ему объяснили, что король Константин, входя в этот дом, растоптал турецкий флаг. Кемаль возмутился: «Ошибку короля я не повторю. Флаг – это гордость и честь нации. Его нельзя швырять на землю и топтать. Уберите флаг!»
Нередки были грабежи и расправы с нетурецким населением. Нуреддин-паша приказал выселить греков и армян из города. В панике тысячи людей устремились в порт.
Освобождение Измира стало важным событием и в личной жизни Кемаля. В те дни он познакомился со своей будущей женой. Грандиозный пожар, начавшийся в Измире, и поиски места для размещения штаба привели Кемаля в уцелевший дом богатого турецкого купца Муаммера Ушакизаде, занимавшегося грузоперевозками и международной торговлей. В доме также находилась его 24-летняя дочь Латифе. Она выглядела старше своего возраста. Это была невысокая брюнетка, подкупающая шармом европейских манер. Она говорила по-французски, как настоящая француженка, и заняла бы достойное место в любом салоне Парижа или Лондона.
«Я хочу пригласить командующего армией к нам, в наш дом». – «Очень хорошо, поговорите с Нуреддином-пашой, это он командует армией, вошедшей в Измир». – «Нет, я хочу пригласить главнокомандующего – Мустафу Кемаля-пашу!» И Кемаль согласился переехать в дом Ушакизаде в Гёзтеп.
Свидетельницей первых встреч Кемаля с Латифе была Халиде Эдип, сопровождавшая его штаб в Измире. Вечером 10 сентября она встретила Кемаля-пашу необычайно радостным. Он сообщил, что познакомился с молодой женщиной по имени Латифе, которая только что вернулась с учёбы из Франции, где слушала право. Это был просто идеал женщины, по мнению маршала, – европейски образованная, но из традиционной исламской семьи. Халиде вспоминала: «Он по секрету рассказал мне, что на шарфике Латифе заметил свой портрет, и, подойдя к нему, она показала шарфик и спросила – вы не против? Почему я должен быть против? Он счастливо рассмеялся. Она гостеприимно предложила ему и его штабу разместиться у них в доме. Он уже вообразил, что она в него влюбилась. Но в то время турчанки могли носить его портрет на своих шарфах не только потому, что все поголовно были влюблены в него. Ведь он был национальным героем. Тем не менее я подумала, что это было лучшее из того, что могло в эти дни случиться с ним… Так Мустафа Кемаль-паша стал гостем Латифе-ханым».
Забегая вперед, скажем, что 29 января 1923 года стало известно о женитьбе Мустафы Кемаля и Латифе-ханым (Ушаклыгиль). «Всё свидетельствовало, – вспоминала Халиде Эдип, – по крайней мере, о начале создания домашнего очага для сурового воина. Неправда, будто Мустафа Кемаль-паша женился на ней потому, что её отец был богатым человеком, это она упрочила своё богатство и стала богатой после замужества и была богаче, чем он. Его преданность ей свидетельствовала о его сердечности и полном бескорыстии».
Свадебная церемония 29 января 1923 года состоялась в доме отца невесты. Свидетелями от Кемаля были близкие друзья – маршал Февзи Чакмак и Казым Карабекир, а от Латифе-ханым – Мустафа Абдульхак Ренда и Салих Бозок. Свадьба прошла без пышной церемонии. На ней присутствовало всего человек десять. Присутствовал также кадий (верховный судья) Измира. Когда кадий спросил, какой выкуп готов заплатить Кемаль за невесту, тот ответил: «Десять серебряных дирхемов!» – назвав самую скромную сумму, предусмотренную мусульманским обычаем. «Недорого ты платишь за невесту!» – воскликнул Кязым Карабекир. После благословения, произнесенного кади, Кемаль приглашает своих свидетелей, Февзи и Кязыма, остаться на ужин:
– Я хочу оценить таланты молодой жены.
– Но, паша, разве этот вечер не предназначен для развлечений?! – воскликнул Февзи.
– Жена военного проводит вечер после свадьбы на кухне, – заявил Кемаль.
Вряд ли такая перспектива особенно вдохновляла Латифе.
Непростые взаимоотношения молодых не укрылись от внимания окружающих. Так, когда Кемаля с Латифе пригласили к его старому другу Эмину-паше, коменданту крепости Измира, в просторном салоне, выходящем в сад, жена Эмина предложила молодоженам шампанское. Кемаль с бокалом в руке сел на диван перед окном, выходящим в сад и на улицу. Он увидел толпу, узнавшую о его приезде и собравшуюся его поприветствовать. «Кемаль, Кемаль, – крикнула Латифе, – не показывай свой бокал, тебя видят с улицы!» Паша на крик жены не обратил никакого внимания и и продолжал пить. «Этот брак долго не продлится», – заметила жена Эмина после их ухода. И как в воду глядела. Но Кемаль и Латифе расстались не сразу.
В Мюнхене, где в санатории проходила лечение от туберкулеза бывшая возлюбленная Кемаля, Фикрия, случайно узнав из газет о женитьбе своего бывшего любовника, она летом 1923 года приехала в Анкару. Встреча была мучительной. Фикрия тяжело переживала происшедшее и собиралась уехать в Стамбул. Вдруг перед самым отъездом она захотела последний раз увидеться с Кемалем. Когда она прибыла в Чанкая, главный адъютант Кемаля заявил: «Это невозможно, необходимо заранее договориться о приеме». Вскоре после этого труп Фикрии был обнаружен в ее фаэтоне. По другой версии, она вернулась в гостиницу и застрелилась из купленного в Германии пистолета. Выстрел был не слишком удачен. Несчастная умерла лишь некоторое время спустя, в больнице, жестоко мучаясь от раны. Кемаль был настолько потрясен этой смертью, что однажды назвал жену Фикрией.
Латифе возмущалась: «Я хочу развода… Ты не делишься со мной своими мыслями, ты ведешь себя по отношению ко мне как восточный мужчина, ты отгораживаешься от меня своей работой, я нахожусь в заточении, словно в гареме». Не нравились ей и ужины мужа в мужской компании, то с друзьями детства, то с однокашниками по училищу, то с однополчанами и адъютантами, с которыми можно было расслабиться и отдохнуть. Реджеп Зюхтю, Джевад Аббас, Салих и другие помогали Кемалю выплеснуть избыток энергии и снять напряжение, они могли сказать ему все, что о нем думали, но зато были бесконечно преданы ему.
Латифе поддерживала Кемаля как лидера новой Турции. Однако частые попойки с друзьями ее не радовали, тем более что, уходя в кафе, он запирал ее дома. Да и супружеской верностью он не отличался. Латифе часто впадала в депрессию. Когда она поняла, что не в состоянии изменить мужа, их брак разрушился. Уже через два года Кемаль и Латифа развелись. В дальнейшем Кемаль говорил, что женился не на одной женщине, а на всей нации.
Кемаль усыновил восемь детей, в том числе будущую знаменитую турецкую летчицу Сибину Гёкчен. Замечу, что Кемаль ел немного и по-европейски и был достаточно неприхотлив в быту. А еще работал каждый день до двух часов ночи.
Один американский журналист так охарактеризовал Латифе в дни, когда она была женой Кемаля: «Чрезвычайно привлекательная юная супруга Мустафы Кемаля-паши представляет собою достойный пример полной эмансипации. Она не только отвергает покрывало и свободно совершает поездки вместе с мужем, но и устраивает приёмы в доме в европейском стиле. Она – лидер женского движения Турции и в интервью отстаивает прогрессивные идеи относительно той роли, которую женщина должна играть в республике. Её муж разделяет её взгляды, которые, как он полагает, не противоречат местным идеалам».
Как пишет автор книги об Ататюрке С. Айдемир: «Эта женитьба закончилась так же неожиданно, как и началась. Латифе-ханым искала в муже хозяина дома и главу семьи. А Мустафа Кемаль привык к тому, что сопровождало его всю жизнь. При таких условиях единения душ, естественно, не могло произойти». Он приводит случай, когда Латифе, переживая нервный срыв, пожаловалась своему духовному наставнику Веледу Челеби, близкому другу отца. Тот ответил, что она права как жена, но ее муж – это “не муж, а тигр”, а на тигра узду не накинешь».
Неудивительно, что этот брак продлился недолго. Первое время они часто бывали вместе и в Анкаре, и во время поездок Кемаля по стране. Но затем супруги стали редко появляться на публике, а 5 августа 1925 года они развелись, о чём 11 августа 1925 года Мустафа Кемаль о