Восстание курдов быстро разросталось. Саид во главе 30 тысяч повстанцев двинулся на Дьярбакыр и разорил Хлат. Кемаль был уверен, что Лондон спровоцировал восстание курдов, чтобы показать Лиге Наций, что курды не хотят турецкого суверенитета в Мосуле, и что только Англия должна контролировать этот регион.
2 марта НРП критиковала бездействие премьер-министра Фетхи в присутствии Кемаля. Фетхи подал в отставку и был заменен Исметом, который бросает против курдов более 45 тысяч солдат и несколько эскадрилий самолетов. К 15 апреля восстание было подавлено с исключительной жестокостью. Чтобы покарать восставших курдов, кидавшихся в атаку с криком: «С вами ваши великие паши, а с нами наш Великий Аллах!», правительство переселило часть мятежников в Западную Анатолию.
В районе Дьярбакыра 25 тысячам солдат регулярной турецкой армии противостояли 15 тысяч плохо вооруженных повстанцев. Парламент предоставил Кемалю право вводить чрезвычайное положение. Он приказал беспощадно подавить восстание курдов. Шейх Саид и 46 его ближайших соратников были схвачены и повешены по обвинению в измене. После этого по отношению к курдам Кемаль проводил «политику отрицания», продолжавшуюся до 2009 года. В ее рамках отрицалось существование курдской нации, курдского языка и культуры.
Только в 1925 году суды независимости осудили 800 человек, в том числе 70 человек – к смертной казни. Всего по закону о чрезвычайном положении было арестовано 7446 человек, и 660 из них были казнены.
3 марта 1925 года Фетхи ушел в отставку с поста премьера, его сменил Исмет-паша. На следующий день был принят закон о введении чрезвычайного положения, восстановлены суды независимости, близкие по своим функциям к военным трибуналам. Подавив курдское восстание 1925 года, власти вскоре запретили Прогрессивно-республиканскую партию. Не помогли заявления ПРП о необходимости подавления курдского восстания. 3 июня 1925 года партия была запрещена. Были также закрыты оппозиционные стамбульские газеты, а некоторые журналисты задержаны в рамках закона о чрезвычайном положении. 28 июня 1925 года суд независимости приговорил шейха Саида и его сподвижников к смертной казни, и приговор был приведен в исполнение той же ночью.
В связи с этим Республиканская народная партия оставалась единственной партией в парламенте до 1945 года, установленную конституцией 1924 года систему можно лишь формально считать многопартийной. Оппозиционные партии в ее рамках если и возникали, то существовали очень недолго. Лишь в 1950 году прежде оппозиционная Демократическая партия стала лидером парламента, по сути изменив политическую систему. В течение 1930 года некоторое время существовало несколько небольших партий, однако все они были распущены либо запрещены.
20 мая 1926 года Кемаль прибыл в Бурсу после короткой поездки по югу страны. Он провел там три недели. Вечером 13 июня Кемаль выехал в направлении Балыкесира, чтобы затем посетить Измир.
Тайные организации, такие как «Каракол», все еще действовали в Турции. Возмжно, они были причастны к неудавшемуся покушению на Кемаля, вызвавшему беспрецедентную волну репрессий. События лета 1926 года вошли в историю как «заговор против Кемаля». Непосредственными исполнителями покушения принято считать иттихадистов. Учитывая нестабильную экономическую и политическую обстановку в стране, Кемаль решил одним ударом вывести из игры всех своих политических конкурентов.
Сначала заговорщики планировали обстрелять автомобиль Кемаля в Анкаре при выезде президента из резиденции в Чанкая. Также рассматривался вариант его убийства в президентской ложе в меджлисе. Однако в дальнейшем было решено, что в столице Кемаля слишком тщательно охраняют, и легче будет устранить его во время поездок по стране. По утверждению Али Фуада Джебесоя, была версия, что покушение готовилось правительством.
На пути в Измир Кемаль почувствовал себя плохо и задержался в Балыкесире. 15 июня властями Измира была получена информация о готовившемся заговоре с целью покушения на президента. В нескольких отелях Измира были арестованы наёмные убийцы. Из полученных потом показаний киллеров следовало, что покушение готовилось более года.
На следующий день, вопреки предусмотренной программе, Кемаль задержался в Балыкесире. И тут он получил телеграмму от губернатора Измира о раскрытии заговора. Хозяин моторной лодки, который должен был помочь заговорщикам бежать из Турции после покушения, пришел с повинной и выдал четырех непосредственных участников подготовки покушения, которые тотчас были арестованы. Заговор возглавлял бывший депутат Зия Хюршид, один из лидеров «Второй группы» в период войны за независимость. 16 июня Кемаль прибывает в Измир, где его встретила восторженная толпа. Он заявил: «Придет день, когда мое скромное тело превратится в прах, но Турецкая Республика останется навсегда, а турецкая нация пойдет по пути цивилизации согласно принципам, гарантирующим счастье и безопасность».
Еще за год до заговора в Измире Кемаль уже говорил, что смерть не пугает его: «Есть два Мустафы Кемаля. Один из них перед вами, это тленный Мустафа Кемаль. Но есть и другой, но это не я, это вы, кого он олицетворяет, все те, кто понесет во все уголки страны новый идеал, новый образ мышления. Я представляю вашу мечту. Все, что я предпринимаю, направлено на то, чтобы реализовать их надежды».
Заговорщиков на выездной сессии судил Анкарский суд независимости. Председателем суда был Али Четинкая, бывший член «Единения и прогресса» и адъютант Нури-паши. Он отличился в войне с греками и был безгранично предан Кемалю. Его считали безжалостным человеком. В составе суда были также депутаты меджлиса.
Арестованных группами направляли в Измир. К началу процесса было арестовано около 200 человек, включая 15 депутатов меджлиса. В их числе были бывшие активисты ПРП, члены «Второй группы» и иттихадисты. Процесс начался 26 июня 1926 года в зале кинотеатра «Милли синема». «Не может быть и речи о парламентской неприкосновенности, когда это касается явного преступления», – заявил спикер Национального собрания. Среди арестованных оказались видные участники войны за независимость: Рефет, Бекир Сами, Али Фуад, Кафер Тайяр, бывший министр и член «Единения и прогресса» Кавит, Исмаил Канболат; Кара Васыф и Ариф. Узнав об аресте Кязыма Карабекира, своего старого друга и героя войны, Исмет приказал освободить его. Ордеры на арест были выписаны также для доктора Аднана и Рауфа, находившихся за рубежом, и Кары Кемаля, который успел бежать.
Суд независимости грозил арестом самому Исмету за «обструкцию правосудию», выразившуюся в освобождении Карабекира. Но Исмет сумел убедить Кемаля, заявив: «Я не думаю, что организаторы заговора могли быть связаны с лидерами партии прогрессистов». Тем не менее до суда Карабекира вернули в тюрьму.
Суд обвинил Партию прогрессистов и иттихадистскую организацию Стамбула в том, что они стали вдохновителями заговора и предали, из чувства зависти и собственных амбиций, обновление страны и реформы, предпринятые Кемалем.
11 июля суд вынес пятнадцать смертных приговоров, что было на три больше, чем того требовал прокурор. За организацию заговора против конституции и правительства, а также Национального собрания, в тот же вечер Зия Хюршид, Исмаил Канболат, Ариф и десять других заключенных были казнены. Кара Кемаль, которому смертный приговор был вынесен заочно, покончил с собой, оставаясь на свободе, а первый губернатор-националист Анкары, также осужденный заочно, был арестован и казнен 13 августа. Один из осужденных заявил палачу: «Если ты хочешь что-нибудь сказать своему деду, скажи мне, так как я скоро его увижу». Старая дружба с Кемалем спасла Али Фуада, Рефета, Кафера Тайяра, Бекира Сами и Казыма Карабекира, которые были оправданы. На следующий день после казни заговорщиков они были оправданы и освобождены. Но до смерти Ататюрка эти люди фактически были лишены возможности участвовать в политической жизни.
Суд обвинил в участии в заговоре Партию прогрессистов, но оправдал подавляющее большинство ее лидеров. Кемаль не хотел казнить или сажать в тюрьму старых соратников, которые непосредственно в заговоре не участвовали. К тому же он опасался, что их казнь может вызвать недовольство в армии, которая оставалась его главной опорой.
Второй процесс по Измирскому заговору начался уже в Анкаре 1 августа и длился до 23 августа. На это раз перед судом предстали пятьдесят арестованных, в их числе Рауф, доктор Аднан, Кавит и другие, являвшиеся в прошлом членами «Единения и прогресса». Процесс в Анкаре стал еще более политическим, чем в Измире. На нем было осуждено поведение лидеров «Единения и прогресса» во время мировой войны, их будто бы существовавшие «заговоры» против Кемаля во время войны за независимость, связь Энвера с Коминтерном и действия против Кемаля и новой Турции, предпринимавшиеся иттихадистами с 1923 года. 26 августа четверо обвиняемых приговорены к смертной казни, среди них Кавит, бывший министр финансов и эксперт турецкой делегации в Лозанне. Даже вмешательство Ротшильдов и французского правительства не спасли его. А Рауф был заочно приговорен к десяти годам тюремного заключения.
Непосредственным организатором неудавшегося покушения был Зия Хуршид, непримиримый и последовательный критик Кемаля еще в первом Национальном собрании, постоянно обвинявшем его в создании культа собственной личности. Когда после сакарийской победы все депутаты вышли приветствовать Кемаля, Хуршид один остался в зале и написал на школьной доске: «Народ сам создает себе идола, а потом сам же ему поклоняется». 1 сентября 1926 года Гиритли Шевки, сообщивший о заговоре, получил награду в 6500 лир.
За рубежом процессы в Измире и Анкаре и осуждение Рауфа и Кавита вызвали широкое неодобрение, но в Турции многие говорили: «Мы ничего не понимаем, мы не знаем деталей; но если они действительно участвовали в заговоре против Мустафы Кемаля, то должны быть наказаны». Кемалю уже верили безоговорочно.
После разгрома заговора власть Кемаля упрочилась и более никем не оспаривалась. Исмет Инёню позднее писал в своих мемуарах, что не считает, что недавние соратники Кемаля действительно участвовали в заговоре на его жизнь. Он полагал, что причины их конфликта с Кемалем заключались в том, что президент отказывался согласовывать с ними принимаемые им принципиальные решения о судьбах страны. «Они считали, – писал Инёню, – что с самого начала были вместе с Кемалем, вместе с ним одержали победу и все вместе должны заниматься строительством нового государства, а потому должны иметь равное право голоса в принятии решений». Ататюрка, однако, подобное коллективное руководство не устраивало, и он решил избавиться от соперников. Но он обошелся с ними по-божески, не только не расстреляв, но даже не посадив никого из тех, кто ранее действительно был ему близок, в том числе свидетеля на своей свадьбе Карабекира.