В сентябре 1926 года впервые в Турции, в Анкаре, была введена в строй автоматическая телефонная станция. Она в 1933 году обслуживала 1697 абонентов. Радиовещание было представлено в столице сначала маломощным передатчиком в 5 квт, установленным в 1928 году фирмой «Тюрк тельсиз телефон ТАШ», причём часть акций фирмы принадлежала Деловому банку. В 1936 году радиовещание перешло в руки государства.
Перенос столицы страны в Анкару вызвал здесь настоящий строительный бум. Ведь в качестве столицы город приходилось отстраивать почти с нуля. Сначала турецкие строители работали только в качестве служащих иностранных строительных фирм, а затем и сами становились подрядчиками.
Мировой экономический кризис больно ударил по экономике Турции. Тогда Ататюрк и особенно Исмет больше внимания стали уделять государственному регулированию экономики. Эта политика получила название этатизма. Правительство значительно расширило государственный сектор в сфере промышленности и транспорта, одновременно открыв рынки для иностранных инвесторов.
В 1933 году, по окончании Великой депрессии, было объявлено о проведении первой пятилетки по образцу СССР. Этот план был разработан для того, чтобы стимулировать компании увеличивать добычу и переработку турецкого сырья. Первыми крупными турецкими компаниями стали заводы по производству сахара и цемента. В 1928 году правительство начало строить мощные электростанции, чтобы обеспечить новые производства электроэнергией. По всей стране стали строиться литейные, сталелитейные, керамические и химические заводы, наладилось производство бумаги. Благодаря проводимой Кемалем Ататюрком экономической политике в 30-е годы Турция заняла третье место в мире по темпам промышленного развития.
Ататюрк полагал, что в условиях Турции нельзя полагаться лишь на результаты экономической деятельности индивида, поскольку успех больших и важных дел обеспечивается участием государства.
Заметим, что впервые применил термин «этатизм» в Турции премьер Исмет Инёню. В речи 30 августа 1930 года он заявил: «Либеральные взгляды трудно воспринимаются в нашей стране. В экономике мы практически умеренные этатисты… Каждый в нашей стране ищет повсюду помощи у казны. Город, не имеющий электричества, район, лишённый порта, человек, не находящий работу, – все обращаются к правительству… Можно ли понять эту страну, если полностью отказаться от этатизма и любое благополучие ожидать от деятельности владельцев капитала?»
Во время обсуждения в октябре 1930 года правительственной программы Инёню заместитель министра экономики Шереф говорил о том, что понятие национальной экономики означает не замену частного предпринимательства государственным, а их сотрудничество, поскольку государственное вмешательство должно поощрять и укреплять частную инициативу. В то же время он отмечал, что «в экономике существуют определенные доминирующие позиции… Никогда правительство не позволит частной инициативе свободно и бесконтрольно занимать эти позиции… Государство всегда и полностью будет владеть ими и благодаря этому сможет поддерживать и частную деятельность… Если важнейшие позиции в экономике отдать в анархическое распоряжение либерализма, то за один год будут растрачены результаты усилий, предпринятых за десятилетие».
О начале этатистских мероприятий в экономике говорил и Кемаль-паша. В январе 1931 года он заявил: «Программа нашей партии по своему направлению – полностью демократическая и народная программа; вместе с тем, с экономической точки зрения она – этатистская». Кемаль также подчёркивал, что этатизм не противостоит частной инициативе: «В развитии страны большое значение имеет деятельность крупных торговцев, владельцев фабрик, крупных землевладельцев, владельцев чифтликов. Нормально работающие и использующие технику владельцы капитала пользуются льготами и поддержкой».
В сельском хозяйстве Кемаль поощрял механизацию в деревне, которая проводилась главным образом в интересах владельцев современных ферм. В рамках этой программы освобождались от воинской обязанности крупные землевладельцы; предоставлялись таможенные льготы на ввоз горючего и химикатов, используемых в механизированных хозяйствах; и предоставлялись государственные льготы при закупках земледельцами сельскохозяйственных машин.
На конгрессе правящей Народно-республиканской партии в мае 1931 года была принята обновленная партийная программа, в основе которой лежала концепция этатизма. Локомотивом экономики был назван промышленный сектор, а его основным инвестором – государство.
С 1933 года преобладающее, а порой монопольное участие государства в создании новой экономики за счёт бюджетных ассигнований приобрело плановый характер и сопровождалось активной пропагандистской поддержкой партийных структур НРП, народных домов и т. п. Переход к этатистским мерам в экономике сопровождался полемикой в печати. Этатизм оспаривали идеологи Либерально-демократической партии (ЛДП), созданной в августе 1930 года с согласия Мустафы Кемаля его сподвижником Фетхи (Окьяром). Кемалисты вновь пытались создать послушную оппозиционную партию, на этот раз названную Либерально-демократической. Однако, как и в 1925 году, карманная оппозиционная партия в короткое время стала центром притяжения и для реальной оппозиции, что предопределило ее судьбу. К тому же идеи либерализма казались неактуальными в условиях мирового экономического кризиса и краха либеральных экономических концепций. Поэтому партия Фетхи уже в ноябре 1930 года вынужденно объявила о самороспуске.
Либерально-демократическая партия рождалась так. Кемаль попросил Фетхи направить ему письмо с проектом создания новой партии. Тот согласился, но тотчас обратился к председателю Народно-республиканской партии с пожеланием, чтобы обе партии работали в тесном сотрудничестве. Тот согласился, а Кемаль уверил Фетхи: «Я буду вам искренне помогать, для начала вам необходимы деньги, скажите, сколько вам потребуется».
Кемаль был очень доволен и объяснил: «Очень хорошо иметь две партии в Национальном собрании. Это позволит обсуждать проблемы, критиковать недостатки и изыскивать новые возможности развития. Таким образом, мы сможем избежать вооруженных выступлений против нашего режима». И пообещал: «Я дам вам сорок или пятьдесят наших друзей… Сколько депутатских мест хотели бы вы на будущих выборах?» – «Нужно сто двадцать депутатов, примерно треть нынешнего состава, чтобы партия смогла работать серьезно и быть достойно представлена в Совете министров», – пояснил Фетхи. Исмет, однако, счел, что новоявленной оппозиции хватит и 50 мест. В конце концов сторговались на 70.
«Обе партии будут как мои приемные сыновья, – объяснял Кемаль Фетхи и Исмету. – Я буду словно ваш отец и буду одинаково относиться к обеим партиям. Уверяю вас». Друг Кемаля Нури стал генеральным секретарем Либерально-демократической партии, а его сестра Махбуле стала членом новой партии.
11 августа 1930 года Кемаль писал Фетхи: «Я рассматриваю как принцип республиканского режима, что партия, созданная на его основе, свободно обсуждает национальные проблемы». И напомнил, что президент Народно-республиканской партии – Исмет, а потому он, Кемаль, заверяет, что будет беспристрастен к обеим партиям, причем Либерально-демократическая партия будет свободно действовать на всей территории Турецкой Республики.
Новая партия выступает за то, чтобы снизить налоги, замедлить темп промышленного строительства, привлечь иностранные капиталы, уменьшить вмешательство государства в жизнь граждан и частных предприятий, расширить политические права женщин и активизировать сотрудничество с Лигой Наций. Когда оппозиция критиковала диктатуры Сталина и Муссолини и высказала крамольную мысль о контроле парламента над правительством, Исмет ответил: «Иностранные капиталы – это займы, угрожающие национальному суверенитету; только промышленное развитие, осуществляемое государством, способно эффективно защитить нас, а европейская демократия – всё еще слишком большая роскошь для нас». «Вы – идеалист, вы совершенно не знаете жизни, – заявил Исмет одному из лидеров ЛДП Ахмету Агаоглу, когда тот упрекнул его в том, что он предоставил только десять минут в Национальном собрании для дискуссии по важному закону. – Люди хотят денег! А политики претворяют в жизнь свои прихоти. Этого вы так и не поняли».
Когда Фетхи 5 сентября прибыл в Измир, сорок тысяч энтузиастов на лодках устремились к его кораблю с лозунгами: «Да здравствует наш спаситель, да здравствует свобода!» Его автомобиль с трудом проехал сквозь толпу, так как все стремились поцеловать ему руку, дотронуться до его одежды. Вдруг произошло столкновение между сторонниками Фетхи и манифестантами, мобилизованными правительством и НРП. Докеры объявили забастовку, а здание партийной газеты «Анатолия» окружили демонстранты. Полиция стреляет по демонстрантам, когда они атакуют редакцию. В результате был убит четырнадцатилетний подросток, его труп отец приносит Фетхи со словами: «Вот первая жертва. Мы готовы на другие. Только спаси нас!»
Губернатор Измира, бывший адъютант Кемаля, запретил Фетхи выступить с речью. Тогда глава ЛДП обратился к Кемалю. Тот приказал Исмету, министру внутренних дел и губернатору, разрешить Фетхи высказаться. Они нехотя подчинились. Исмет оправдывался: «Я вынужден был его остановить», – и показал Кемалю фотографии демонстрантов с оружием в руках и разгромленной типографии «Анатолии». В ответ Кемаль определился со своей партийной принадлежностью: «Я – президент Народной партии, наследник Общества защиты прав Анатолии и Румелии. Я связан с ними историей, и ничто не может и не сможет порвать эту связь». 10 сентября Кемаль снова стал президентом партии. Фетхи он объяснил: «Народ потянулся к вам. А партия, поддерживающая государственную власть, нуждается в моей помощи…»
В 1930 году Ататюрк пошел на эксперимент с «управляемой демократией», попытавшись создать ручную оппозиционную партию во главе со своим давним другом и соратником Али Фетхи. Но видя ее немедленный и ошеломляющий успех, Ататюрк поспешил упразднить ее. Вся проблема «карманной» оппозиции заключается в том, что правительство не предполагает ее прихода к власти, но деятели оппозиции власти хотят и стремятся завоевать популярность у народа. Тем самым они невольно дестабилизируют политическую ситуацию и авторитарный режим, и это становится началом их конца. ЛДП в этом отношении не была исключением.