Весной 1938 года уличные столкновения в санджаке переросли в настоящую войну между турками и арабами. Франции вновь пришлось уступить, чтобы не потерять поддержку Турции в восточном Средиземноморье. 3 июля 1938 года в Антакье (Антиохия) между французским и турецким генеральными штабами было подписано соглашение, предусматривавшее введение в санджак турецких войск в количестве, равном французскому контингенту (2500 человек). На следующий день, 4 июля, в Анкаре был парафирован франко-турецкий договор о дружбе, и турецкие войска немедленно вступили на территорию санджака. Состоявшиеся несколько дней выборы в парламент санджака принесли туркам абсолютное большинство. Из 40 мест в Законодательной ассамблее 22 получили турки, 9 – арабы-алавиты, 5 – армяне, 2 – арабы-сунниты, 2 – арабы-православные. Новое государство назвало себя турецким именем Хатай, приняло в качестве своего флага турецкий флаг и в качестве гимна – турецкий «Марш независимости». С этого времени санджак фактически стал турецким, хотя до 29 июня 1939 года формально продолжало существовать государство Хатай, которое затем было аннексировано Турцией с согласия Франции.
Демонстрацией союзных отношений между Грецией и Турцией стал визит в Афины в 1937 году турецкого премьер-министра Исмета Инёню. Греция и Турция, обеспокоенные аншлюсом Австрии, подписали 27 апреля 1938 года в Афинах новый договор, по которому взяли на себя обязательство вооружённого нейтралитета в случае нападения одной или нескольких держав на другую сторону. Греко-турецкий союз получил косвенное подтверждение в англо-франко-турецком договоре 1939 года, согласно которому Турция обязалась выступить на стороне Англии и Франции в случае возникновения военных действий в бассейне Средиземного моря и, в частности, если Англия и Франция начнут военные действия в связи с гарантиями, данными ими Греции (и Румынии).
Смерть и наследие
25 октября 1937 года произошла отставка правительства Исмета Инёню и был сформирован кабинет во главе с Джелялем Баяром, человеком относительно новым в близком окружении Кемаля, и одним из немногих, кто не был военным. Будучи первым руководителем Делового банка, а потом министром экономики, он хорошо знал экономические проблемы страны. К тому времени диктатура Ататюрка НРП сделала почти бесполезным существование меджлиса, где лишь штамповались правительственные законы. На выборах побеждали только кандидаты Народно-республиканской партии, а голосовало на выборах не более четверти избирателей.
Кемаль боролся с коррупцией. Некоторые губернаторы, мэры и начальники полиции были смещены за злоупотребление властью и взятки. Министр финансов запретил таможенникам получать бакшиш, но через девять месяцев пришлось назначать премии тем, кто будет доносить на чиновников, получающих взятки. А с расширением государственного сектора экономики поле для коррупции значительно расширилсь, так что борьба Ататюрка с ней напоминала борьбу Дон Кихота с ветряными мельницами.
Введение государственного контроля над производством сахара и бензина, выкуп у иностранных компаний 85 процентов железных дорог, налоговая реформа лежали в рамках политики огосударствления экономики. Налогом обложили даже публичные дома. Но в городах непрекращался ропот по поводу того, что государственные служащие должны платить меньше налогов, чем наемные работники. Промышленная палата Стамбула была недовольна, что от налогов были освобождены только государственные предприятия. В то же время крестьяне, преподаватели и военнослужащие были освобождены от налога с доходов. В дальнейшем всё возрастающий разрыв между бюджетными средствами и необходимыми затратами на управление железными дорогами вынудил правительство уступать дорогостоящие концессии иностранным компаниям.
Кемаль много говорил о «власти нации», «союзе здоровых национальных сил», «верховенстве парламента», но до конца жизни правил исключительно авторитарно, превратив меджлис в сугубо декоративное учреждение.
Кемаль создал в своей беседке в Ялова библиотеку из восьмисот книг. Ататюрк любил чтение, музыку, танцы, верховую езду и плавание, питал чрезвычайный интерес к танцам зейбек, борьбе и народным песням Румелии, получал большое удовольствие от игры в нарды и бильярд. Он был очень привязан к своим питомцам – коню Сакарья и псу по кличке Фокс. Ататюрк очень любил природу и охоту.
Свои отпуска он посвящал изучению турецкой расы. Летом 1928 года археологи обнаружили в Анатолии следы цивилизации времен палеолита. Кемаль больше не сомневается в том, что предки турок появились в Анатолии на заре цивилизации, а греки прибыли туда на несколько веков позже, хотя таких громких выводов ученые не делали. Кемаль создает специальную комиссию по истории турецкой нации.
При Ататюрке турки окончательно осознали себя нацией. Между тем армяне и греки справеливо считали себя коренным населением Малой Азии, а турок – пришельцами-завоевателями из глубин Центральной Азии. Вот что писал турецкий социолог Джахит Танйол об истоках национализма Кемаля: «Как и других представителей османской интеллигенции, Ататюрка беспокоила необходимость исторически обосновывать анатолийский тюркизм, его принадлежность Анатолии. Он боялся, что после того, как мы, турки, потеряли европейские территории империи, разделу подвергнется и Анатолия. Он боялся враждебности западного империализма по отношению к туркам».
Выходцы с Кавказа при Кемале считались турками черкесского происхождения и подвергались туркизации. Черкесская верхушка издавна занимала высокое положение в правящей элите сначала империи, а затем республики. В то же время в Турции были учреждены общества кавказской культуры. Однако подавляющее большинство черкесов утратило кавказские языки и перешло на турецкий.
После некоторого размышления Кемаль окончательно определил турецкую нацию как мусульманское население Анатолии, причём упор был сделан на этнических турок и их язык за счёт других мусульманских групп, прежде всего курдов и черкесов.
Именно благодаря Ататюрку почти официальной стала версия о том, что тюрки всегда в своей долгой истории стремились создавать самостоятельные государства – будь это Шумер (4000 лет до н. э.) или бейлики, ханства и империи, созданные тюрками – от древнего Тюркского каганата до дожившей до XX века Османской империи.
В начале июля 1932 года Кемаль открыл Первый конгресс истории в Народном доме Анкары. Он осознал, что нельзя строить будущее, не зная прошлого, и что турецкому народу необходимо испытывать гордость за свою историю, чего новые реформы не могли ему дать. Кемалю требовалась не подлинная история турецкого народа, а этническая мифология, максимально удревляющая тюркский этнос и утверждающая, что предки современных турок издавна жили в Малой Азии и на Балканах, задолго до появления там греков и армян. Согласно некоторым свидетельствам, Кемаль посвятил истории турок небольшую поэму:
Возможно, не ведаешь ты о том,
Что Дунай принадлежал туркам в течение веков.
История умалчивает об этом…
Но покровы сорваны, и правда появляется.
Прислушайся к голосу Новой истории…
Настало время, когда восторжествует правда,
Освободившись от лжи, и будет предана гласности!
На Кемаля сильно повлияли две книги знаменитого английского фантаста Герберта Уэллса, автора «Войны миров». Первая из них называлась «Очерки истории Вселенной». У Кемаля было пять экземпляров этой книги – один на французском, два на английском и два на турецком языках. Вторая книга Уэллса – «Краткая история мира». Он был потрясен этими книгами, в которых едва упоминаются турки-османы. И напротив, Уэллс посвящает длинные и лестные комментарии древним тюркам, вынужденным из-за невыносимой засухи покинуть Центральную Азию, где обитали их предки. Кемаль был поражен также «черной дырой», перед которой оказался Уэллс, как и все историки, когда пытались объяснить происхождение шумеров, хеттов или этрусков. В энциклопедии «Ларусс XX века», изданной в 1928 году, было сказано: «Происхождение шумеров пока неизвестно». Ненамного больше было информации и о хеттах, чей язык – «наиболее древний свидетель» индоевропейской семьи и чья столица находилась в нескольких километрах от Анкары.
Самым поразительным и сомнительным с научной точки зрения было утверждение о том, что «население греческих колоний Малой Азии состояло в основном из коренных азиатов, анатолийцев: теперь мы называем их турками». Подобная теория делает турок первыми поселенцами в Анатолии намного раньше, чем там появились греки, армяне, курды. Однако хетты принадлежали к индоевропейской языковой семье, а тюрки – к Алтайской, что исключает родство между ними.
Кемаль, однако, заставил себя и своих сторонников поверить в великий тюркский миф о самой древней в мире нации. А генеральный секретарь Ассоциации историков Турции в заявлении, переданном по радио, произнёс: «Последние научные данные позволяют признать две человеческие формации, различающиеся формой черепа. Одна из них заселяла равнину Центральной Азии. Коренное население этого региона всегда называлось турками». А после объяснения, что турки распространялись до Китая, Перу, Исландии, России и Греции, последовало столь же «научное» заключение: «Цивилизация зародилась в Центральной Азии. Тюрки – первая цивилизация в мире». В общем, теория, которая так нравилась Кемалю, сродни анекдоту о России – родине слонов.
В сентябре 1932 года, через месяц после конгресса истории, Кемаль созвал Первый конгресс по лингвистике, чтобы «изучить и определить словарь турецкого языка в соответствии с его происхождением и необходимостью учесть прогресс науки и цивилизации». Поскольку «Универсальный словарь Ларусс содержит 92 тысячи слов, а турецкий словарь – только 40 тысяч, то, по мнению участников конгресса, турецкому словарю недостает еще как минимум 52 тысячи слов. Через два года, накануне Второго конгресса по лингвистике, пресса с гордостью сообщила о том, что найдено еще 33 тысячи турецких слов. Один из выступавших даже развил теорию о связи языка майя с турецким языком.