В завещании упоминянута Улькю, дочь Васфие, воспитанницы матери и сестры Ататюрка. Когда Васфие выросла, она вышла замуж и несколько лет жила отдельно от семьи Ататюрка. Но личная её жизнь сложилась неудачно, и за восемь-девять лет до смерти Кемаля она обратилась к нему за помощью. Ататюрк принял участие в судьбе Васфие, выдал её вторично замуж и появившейся на свет девочке дал имя Улькю («Идеал»). Он был очень привязан к ребенку, и когда в 1937 году Улькю заболела возвратным тифом, ежедневно ездил, несмотря на протесты врачей, из пригорода Стамбула Флории во дворец Долмабахче, где она лежала. Почти до самых последних дней жизни Ататюрка пятилетняя Улькю находилась при нём.
Рукие и Небиле – этот две воспитанницы Ататюрка, получившие с его помощью образование и впоследствии выданные им замуж.
В 1957 году после соответствующего ходатайства Сабихи Гёкчен, где говорилось об «изменившихся условиях существования», Деловой банк увеличил вдвое суммы ежемесячных пособий оставшимся к тому времени в живых лицам, перечисленным в завещании Ататюрка.
Первая выплата ассигнований двум обществам, созданным Ататюрком, была сделана в 1940 году и составила по 49 тыс. лир каждому. В последующие годы ассигнования каждому из обществ достигали сотни тысяч лир, а начиная с 1964 года составляют ежегодно около 2 млн лир. До настоящего времени благодаря завещанию Ататюрка оба общества имеют возможности для проведения исследований по турецкой истории и лингвистике.
26 декабря 1938 года собрался чрезвычайный съезд Народно-революционной партии, на котором президент Инёню был провозглашён Национальным шефом (лидером) и бессменным Генеральным председателем партии. Свою основную задачу Иненю видел в том, чтобы, продолжая курс Кемаля, удержать Турцию вне надвигавшейся Второй мировой войны. Он решительно проводил его, несмотря на давление как союзников, так и Гитлера. Между прочим, турецкая газете «Джумхуриет» 22 июня 1941 года утверждала, что Гитлер – это единственный лидер, понимавший Ататюрка, хотя они не встречались.
Наметившиеся с середины 1930-х годов признаки переориентации Турции на Францию, а ещё более на Англию стали устойчивой тенденцией турецкой внешней политики. Инёню стал еще активнее сближаться с Англией и Францией.
В циркулярном письме МИД Турции от 4 мая 1939 года, в частности, отмечалось: «Правительство Республики с самого возникновения гитлеровского режима с полным беспристрастием отнеслось к наблюдаемой в Германии динамике, а позже таким же образом оценило наблюдающееся сближение между Римом и Берлином; оно не отказалось от продолжения своих дружеских отношений с обоими государствами, особенно с Германией, основанных на экономических связях, предоставив таким образом великим державам право самим решать свои разногласия».
Первым актом германской политики, привлекшим внимание Турции, стала ликвидация Чешского государства, поскольку это ясно показало, что Гитлер способен на неспровоцированную агрессию и не соблюдает даже такое выгодное для него соглашение, как Мюнхенское.
По мнению турецких историков, переговоры Сараджоглу в Москве с 25 сентября по 18 октября 1939 года «стали поворотным моментом в советско-турецких отношениях. До этого Турция действовала, постоянно консультируясь с Россией, всегда в своей внешней политике учитывала русские интересы, не входила в какие-либо антироссийские пакты, старалась не заключать каких-либо соглашений, не ставя об этом в известность Россию. Такое поведение привело Россию к убеждению, что она может добиться от Турции всего, что захочет. Россия же продемонстрировала, что её совершенно не интересуют турецкие интересы и она учитывает лишь интересы собственные». После неудачи в Москве 19 октября 1939 года в Анкаре был подписан англо-франко-турецкий договор о взаимной помощи. Этот документ, в частности, предусматривал, что Турции будет оказана помощь со стороны Франции и Англии, «если Турция будет вовлечена в военные действия с европейской державой в результате агрессии, совершённой этой державой против Турции»; также предполагалась помощь со стороны Турции «в случае акта агрессии, совершённого европейской державой и приведшего к войне в зоне Средиземного моря, в которую будут вовлечены Франция и Соединенное Королевство». Также этот договор обусловил помощь в ряде случаев Греции и Румынии со стороны Турции. После краха в 1940 году Франции о какой-либо помощи Турции Англией речи уже не шло. 18 июня 1941 года, за четыре дня до нападения Гитлера на СССР, германо-турецкий пакт о дружбе и ненападении был подписан. Турция лавировала между двумя блоками, стремясь сохранить свой нейтралитет и остаться вне войны, к активному участию в которой ее армия не была подготовлена. Тут сказалось то, что Ататюрк, занятый экономической и социальной модернизацией страны, не наращивал ускоренными темпами военных расходов и не участвовал в гонке вооружений. Он полагался на поддержание хороших отношений со всеми соседями и всеми европейскими великими державами, рассчитывая, что в случае возникновения мирового конфликта все его участники будут больше нуждаться в нейтралитете Турции, чем в ее участии в войне. Этот расчет в конечном счете оправдался, так как Турция в итоге объявила войну Германии только 23 февраля 1945 года, всего за два с половиной месяца до германской капитуляции, и участия в боях так и не приняла.
Ухудшение советско-турецких отношений было целиком спровоцировано советской стороной уже после смерти Ататюрка. Это выразилось в денонсации Москвой советско-турецкого договора о дружбе 19 марта 1945 года. Для Анкары не было секретом, что Советский Союз еще в годы Второй мировой войны стремился установить свой контроль над проливами и иметь там свои военные базы. Этот вопрос, в частности, обсуждался на переговорах главы Советского правительства Вячеслава Молотова в Берлине в ноябре 1940 года, и советское стремление укрепиться на Балканском полуострове и в проливах как раз и привело к решению Гитлера напасть на Советский Союз еще в 1941 году. Во время войны Турция, опасаясь как советского вторжения на Кавказ, так и действий германских и болгарских войск с территории Греции и Болгарии, вынуждена была держать свои войска в боевой готовности на всех возможных театрах боевых действий. Сразу же после окончания Второй мировой войны в Европе, в июне 1945 года, Советский Союз потребовал от Турции совместного контроля над проливами с размещением там советских военных баз, а также возвращения территорий в Закавказье, отошедших к Турции по Московскому договору 1921 года. Разумеется, в такой ситуации преемники Ататюрка поняли, что более невозможно придерживаться политики нейтралитета. Анкаре ничего не оставалось, как принять американскую военную помощь, а затем вступить в военно-политический союз НАТО.
Внешняя политика Ататюрка оправдала себя прежде всего тем, что в результате Турция осталась единственной страной Центральной и Юго-Восточной Европы, которой удалось практически до самого конца остаться вне Второй мировой войны и в то же время не допусить оккупации своей территории ни одной из противостоявших друг другу коалиций.
Инёню пришлось несколько отступить от политики, проводимой его предшественником. В армии снова появились священнослужители, в школе по требованию родителей вводили религиозное обучение, был создан факультет теологии в университете Анкары, таким образом, правительство Инёню отступило от жесткого лаицизма Ататюрка, но это не спасло его от поражения на выборах 1950 года. Собственно, Инёню стал первым турецким президентом, при котором в 1945 году с возникновением Демократической партии возникла реальная двухпартийность, а в 1950 году прошли первые действительно демократические выборы. При этом их удалось провести на основе конституции, принятой Ататюрком. У власти оказались Баяр и Мендерес.
Чтобы положить конец диктаторскому правлению Мендереса, армия совершила государственный переворот в мае 1960 года. Военный трибунал приговорил к смерти Мендереса и двух других министров – они были повешены. Джеляль Баяр, тоже приговоренный к смерти, был помилован в силу его преклонного возраста. Он умер в возрасте 103 лет в 1986 году.
В 1961 году, после того как был применен закон о защите памяти Ататюрка, чтобы запретить публикацию «Мемуаров» Кязыма Карабекира, и принята конституция прогрессистов, военные вернулись в казармы.
В дальнейшем в Турции периоды демократии чередовались с военными переворотами. Более или менее непрерывный период демократического развития наступил в Турции только с середины 80-х годов XX века. Демократизация в Турции, равно как и турецкое экономическое чудо конца прошлого века, во многом были обусловлены реформами, осуществленными Ататюрком.
Ататюрк показал себя не только выдающимся полководцем, но и, наверное, еще более выдающимся политиком. Он совершил то, что казалось невозможным, – поднял из руин Турцию, поверженную в Первой мировой войне, сделал из «больного человека Европы» жизнеспособное государство с немалым потенциалом развития. Ему и во внешней политике удалось достичь того, кто никто не ожидал: помириться со всеми бывшими противниками в Первой мировой войне, не ухудшив при этом отношений с Германией. А потом Турция стала единственной страной региона, которая не подверглась иностранной оккупации в годы Второй мировой войны.
Ататюрк оставил после себя светское республиканское государство и кемализм как турецкую национальную идеологию, не связанную с исламом. Исламская одежда, прежде всего, феска, не приветствовались, а турецкий был почищен от арабских и иранских заимствований, которым находили турецкие синонимы. Историю Оттоманской империи во времена Кемаля переписали, чтобы подчеркнуть тюркские истоки и достижения преимущественно турок. Тем самым Ататюрк создал турецкую историческую национальную мифологию.
Кемаль основал идеологию турецкого национализма, которую в его честь стали называть кемализмом. Это идеология ограниченного либерализма, основанная в значительной мере на учениях французских мыслителей Монтескьё и Руссо. Доныне она остается официальной идеологией Турецкой Республики. Кемализм представляет собой вариант радикальной революционной вестернизации традиционного азиатского общества, во многом остававшегося в условиях феодализма. В основе кемализма лежат «шесть стрел». Первые четыре «стрелы» были сформулированы Кемалем в 1927 году, а в 1931 году он добавил к ним еще две «стрелы». Доктрина «шести стрел» была закреплена в турецкой конституции 1937 года.