а то время, которое пройдет до тех пор, пока мы умрем, другие войска и другие командиры смогут прийти нам на смену”».
Весь личный состав 57-го полка погиб к концу сражения. Впоследствии Кемаль писал о 57-м полке, что «этот славный полк был полностью смыт». Турецкая армия, как писал капитан Сейнобоск, «отважно выполняла свой долг и сражалась, презирая смерть, что вызывало уважение наших солдат».
Австралийцы, частично окопавшиеся на Корабельном холме, были застигнуты врасплох турецкой атакой. Некоторые из них и представить себе не могли, что турки могут контратаковать, думая, что, раз позиция захвачена, им теперь предстоит идти только вперед и вверх. Внезапно они оказались атакованы превосходящими силами неприятеля. У них не было толком оранизовано управление, поскольку в этом секторе оказались подразделения из семи различных батальонов. Не было ни линий связи, ни единого плана, ни единой системы обороны. Австралийцы были легко подавлены турками, действовавшими гораздо более целенаправленно. Быстрый рост турецкого ружейного огня убедил австралийцев в том, что к туркам прибыло подкрепление. Они могли лишь укрываться в только что открытых ячейках. Спасение виделось только в отступлении.
Капрал Херберт Хитч из 11-го Западно-Австралийского батальона 3-й бригады 1-й дивизии вспоминал: «Приказ об отступлении начал передаваться с правого фланга, где я в тот момент находился. Я вскочил и побежал. Пока я бежал, в воздухе было тесно от пуль, летевших над моей головой. Мы пробежали назад примерно 200 ярдов и достигли гребня другого холма. Мы открыли огонь и выпустили по шесть или семь патронов каждый, чтобы противник двигался не слишком быстро, а затем возобновили бегство еще на протяжении 150 ярдов, когда последовал приказ: “Внимание на левый фланг! Турки продвигаются слева!” Турки выглядели прекрасно. Они не бежали, но очень быстро шли. Когда они попадали под наш огонь, они отбегали назад, и я дважды выстрелил по бегущему человеку и оба раза промазал – мне показалось, что у моей винтовки изогнут ствол. Затем внезапно, словно по волшебству, с неба обрушились турецкие снаряды – их артиллерийский наблюдатель навел их на нас. Слава Богу, они опоздали с открытием огня, и шрапнель срезала кусты позади нас».
Кемаль писал: «Я ниоткуда не мог получить ясной информации. Из-за наступившей темноты я не мог видеть поле сражения».
Наименее стойким оказался 77-й турецкий полк, сформированный преимущественно из арабов. Многие из них, не горя желанием сражаться за турецкого султана, дезертировали.
К вечеру 28 апреля турки получили подкрепления. Лиман фон Сандерс, убедившись в способностях Кемаля, назначил его командующим войсками, противостоявшими АНЗАКу в Ари Бурну. 1 мая Кемаль, в чьем подчинении к тому времени были части четырех дивизий, провел ночную атаку. Он действовал в темное время суток, чтобы избежать огня корабельной артиллерии. Турки освободили долину Легге и несколько своих передовых постов, находившихся в окружении.
Усилив 5-ю армию свежими силами, Энвер-паша приказал ей во что бы то ни стало ликвидировать плацдармы, захваченные австралийцами и новозеландцами. Эсат-паша предполагал 19 мая предпринять массированную атаку силами четырех дивизий. Однако она не стала внезапной для противника и полностью провалилась. Из всех турецких комдивов в этой обстановке только Кемаль действовал вполне профессионально. В результате его дивизия понесла наименьшие потери. В качестве признания его боевых заслуг 23 мая Лиман фон Сандерс наградил Кемаля Железным крестом 1-го класса. А 1 июня 1915 года Кемаля произвели в полковники (миралаи). Получив высокую награду, Кемаль несколько потеплел по отношению к немцам. «Император Вильгельм – наиболее выдающийся командующий нашего времени, – признался он одной своей знакомой. – Немцы наградили меня Железным крестом, что для меня большая честь».
В течение трех месяцев в боях у Арыбурну, как писал позднее Лиман фон Сандерс, Кемалю удалось «успешно противостоять всем яростным атакам, оказывая упорное и жесткое сопротивление. Я мог полностью доверять его энергии и решительности!» А Кемаль вел себя так энергично не только по отношению к британским войскам, как в этом смог убедиться лично генерал-майор Ганс Канненгиссер, немецкий офицер связи при 9-й турецкой дивизии: «Я взобрался затем по крутому склону на Кемальери, место, названное так в честь Кемаль-бея. Кемаль был очень удивлен, когда я представился ему как командующий 9-й дивизией и выразил желание взять под свое командование мои войска. “Это совершенно невозможно, – заявил Кемаль, – 9-я и 19-я дивизии совершенно перемешались. К тому же я подготовил атаку на завтра!” Я понял, что нет никакой надежды на какие-то перемены в настоящий момент, и мы договорились, что он приведет мои войска, когда появится оказия». Кемаль попросил фон Сандерса перевести его на другой фронт. Тот написал Энверу, оговорившись, что «не может настаивать на этой просьбе», и объяснил, что Кемаль уверен в том, что «Ваше превосходительство не доверяет ему». Энвер в свою очередь не без издевки писал Кемалю: «Я очень огорчен, узнав о Вашей болезни… Надеюсь, Вы будете продолжать так же успешно выполнять Вашу миссию… во главе дивизии, находящейся под Вашим командованием, как Вы это делали до сих пор». Кемаль ответил с притворной покорностью: «Я благодарю Вас за то, что Вы уделили мне благосклонное внимание по случаю моей болезни. Я уверен, что Вы удостоите меня чести, предоставив возможность еще лучше служить Вашему превосходительству, поставив меня во главе новых сил, которые Вы учредите». В действительности Кемаль был взбешен и признавался одному из друзей: «Я думаю удалиться в какой-нибудь угол».
Однако никто, к счастью для турок и немцев, так и не стал переводить Кемаля с Галлиполийского фронта, и он успел совершить еще один подвиг.
Кемаль писал в штаб армии: «Я полагал, что будут сделаны новые попытки продлить фронт Анзак к северу, чтобы занять господствующие позиции над грядой Сари Баир. Эти мысли я довел до своих командиров и штаба. Иногда в дни затишья устраивал с полковыми командирами короткие игры на картах, с учетом этих идей». Но командующий 5-й армией Иззет-паша не верил, что противник может произвести высадку в этом районе. Начальники Кемаля не разделяли его страхов и не смогли в достаточной мере усилить северный фланг и оборону бухты Сувла.
Дивизия Кемаля удерживала северный сектор турецких позиций, и он очень беспокоился за свой почти неприкрытый правый фланг, о чем он неоднократно предупреждал Иззета-пашу. Кемаль указывал, что в существующий разрыв союзники могут бросить значительные силы и легко захватить незащищенный с этой стороны Койя Чемен Тепе. Иззет-паша не послушал Кемаля и оставил здесь лишь наблюдательные посты. Очень скоро он поплатился за бепечность, и эта ошибка едва не стала роковой для турок.
В начале августа 1915 года британские войска планировали атаковать на севере залива Сувла. Они полагают, что участок между заливом и двумя деревнями Анафарты почти непроходимый, и поэтому у турок там должно быть всего несколько сторожевых пунктов. 7 августа, узнав о продвижении британской колонны, Кемаль немедленно выслал ей навстречу все имеющиеся силы, рискуя оголить главный фронт, где австралийцы перешли в наступление для отвлечения противника. Британский историк писал о Кемале: «Редко в истории действия простого командира дивизии в трех различных случаях оказывали такое огромное влияние не только на исход одного сражения, но также, возможно, на исход всей кампании и даже судьбу целой нации».
Англичане решили ударить в турецкий фланг с одновременной высадкой нового десанта. 6 августа АНЗАК, поддержанный британским X армейским корпусом, нанес удар именно там, где и указывал Кемаль. Высадившись в районе Анафарталар, они пытались захватить господствующую возвышенность в районе Чунук Баир. Но англичанам не удалось осуществить свой план, поскольку командование обоих корпусов оказалось не на высоте.
Правда, и с турецкой стороны не все шло гладко. Из-за неясности вопроса, кто кому должен подчиняться, произошла задержка с переброской подкреплений. И, как уже стало привычно, понадобился Кемаль как пожарный для безнадежных положений. К утру 9 августа турки располагали четырьмя пехотными дивизиями в районе высадки.
В ночь с 8 на 9 августа Лиман фон Сандерс назначил Кемаля командующим группы войск района Анафарталар из четырех, а позднее из шести пехотных дивизий, и уже 10 августа он отбросил врага. В группу Анафарталар входили XVI корпус (7 и 12-я пехотные дивизии), 9-я пехотная дивизия и группа Виллмера в составе двух ослабленных пехотных батальонов, полка жандармов и четырех артиллерийских батарей. Фактически Кемаль, оставаясь полковником, командовал войсками, которые по своему составу превышали корпус. Кемаль сразу же провел мощную контратаку, которую сам же и возглавил, и выбил врага с захваченных позиций. 10 августа в грудь ему ударила шрапнель, но Кемаля спасли часы, находившиеся в нагрудном кармане. Аллах или судьба хранили его. Нисколько не смущенный этим инцидентом, Кемаль хладнокровно продолжал командовать. Фронт стабилизировался, а поврежденные часы Кемаль позднее подарил Лиману фон Сандерсу на память.
Новое наступление пришлось отражать Кемалю. Он вспоминал: «Принять на себя ответственность за выполнение новой задачи, с войсками, которые я не знал и в полностью не ясной и незнакомой ситуации, было непростой задачей. Это была ответственность за битву, которая продолжалась три дня и которая привела к расстройству и поражению все участвовавшие в ней части и их командиров, битву, которая была борьбой не на жизнь, а на смерть за существование нации, которая была начата другими и сейчас завершалась кровавым поражением. Я, однако, принял эту ответственность с гордостью».
Кемаль был назначен командующим северным сектором обороны, включающим бухту Сувла. Он командовал группой войск в Анафарте, а потом XVI корпусом.
К 18.00 9 августа оборона турок была прорвана. Несмотря на предшествовавшую бомбардировку, наступление оказалось для турок неожиданным, и они ответили не сразу. Кемаль лично двинул вперед 1-й батальон 57-го полка. Командир батальона майор Зеки-бей вспоминал: «Из штаба полка, расположенного у подножия Мортирного хребта, все было хорошо видно, но облако пыли от снарядов висело в воздухе в районе Одинокой Сосны, и сквозь него я ничего не мог видеть. Но когда бомбардировка на время прекратилась, мы услышали огонь пехоты – словно раскаты грома, когда начинается дождь. И наблюдатели рядом с нами закричали: “Англичане ворвались в наши траншеи!” Наше наблюдение за этой бомбардировкой привело нас к заключению, что солдаты в траншеях не смогут отразить атаку, поскольку они понесли тяжелые потери. В этот момент Мустафа Кемаль-паша отдал приказ по телефону: “Батальону резерва немедленно выдвинуться к Одинокой Сосне!” Батальон был готов выступить. Я приказал как можно быстрее выдвинуться к Одинокой Сосне. На марше мы примкнули штыки. Как только мы вошли в долину, мы попали под огонь англичан, расположившихся в верхней части долины. Недалеко отсюда я встретил командира одного из батальонов, который удерживал центральный участок фронта у Одинокой Сосны. Я спросил: “Что случилось?” Но он пребывал в шоковом состояни