Аромат Кэт
1
Я зверь, я привык ко всему принюхиваться. Здесь, в городе, подмоченном серыми небесными кошками, нельзя иначе. Жить чутьем – моя участь. Обонянием я пытаюсь уловить малейшую опасность, исходит ли она от латексных дубинок ментов или от бритых черепов скинхедов. Выйдя из квартиры, я вдыхаю ноздрями воздух темного подъезда. Все чисто.
Странно, но мне нравится как запах озона, так и запах бензина. Я люблю запахи всех времен года. Лето пахнет только что сваренным вишневым вареньем и свежескошенной травой. За зимой тянется шлейф принесенного с мороза свежевыстиранного белья, горьких мандаринов и маминых гераней. Осенью после дождя разбухают ароматы сырости, мокрых зонтов, выхлопных паров и прелой листвы. А весной я люблю запах талого снега и пробудившихся почек. Когда утром выходишь на улицу и чувствуешь – головокружительно несет весной и свежестью.
Я обожаю запах зажженной спички и запах жженой резины на подошве кроссовок. Может, поэтому мне так нравится резиновый половик у двери квартиры. Он мне напоминает медленно работающую беговую дорожку, когда я выхожу на лестничную площадку и, переминаясь на месте, вхолостую проворачиваю ключ в замочной скважине.
Не так-то легко привыкнуть к новому замку в рай. К приятному запаху бетона, свежепобеленного потолка и только-только нанесенной краски: видимо, недавно здесь сделали ремонт.
В лифте я опять натыкаюсь на тонкий шлейф изысканных духов. Я тащусь от запаха женщин с цветочными и свежими нотками. Я люблю букет только этого лифта. И никакого другого.
Я подхожу к подъездной двери с пакетом, полным мусора. Мне нравится запах железа пустых консервных банок из-под корма, нагретого в руке, запах сырой рыбы, когда ее чистишь, и запах полиэтилена из-под дисков. Мусор – это не только старые газеты и обертки. Как выяснилось из пребывания в квартире Леонардо Грегора Стюарта, я люблю запах использованной чайной заварки с ароматом жасмина и розы.
Наводить идеальную чистоту после себя и выкидывать малейший накопленный мною мусор я решил как можно чаще – а вдруг хозяин вернется? И теперь я знаю, что люблю запах благовоний и афродизиаков, запах стирального порошка, банного мыла и ландышевого освежителя воздуха.
2
А также – поймете ли вы меня? – я люблю запах свободного дня и новых мест.
Стоит мне выйти на свежий воздух, как на меня обрушивается запах улицы и осени со всеми поздними цветами и соцветиями. Запах вечернего города наполняет мои легкие надеждой и переносит в страну мечтаний и их исполнения.
Меня оглушают грохот жизни и аромат венского кофе с ванилью и яблочным пирогом, что доносится из соседнего кафе. Меня будоражит запах свежеиспеченного хлеба и свежеиспеченных газет и журналов, когда только что напечатана новая страница и бумага еще не подсохла, как осенние листы под ногами.
Но это не только свежая типографская краска. Если открыть такую книгу, то можно почувствовать аромат скандальной новости, острого слова, вдохновения и мастерства.
У подъездной двери я чуть не натыкаюсь на округлый зад соседки, склонившейся над коляской. Коляска, как и та часть, в которую я чуть было не уперся, большая и разделена на две половины. В коляске двойня. Мальчик и девочка. Витя и Вика. Им около шести месяцев.
Я люблю запах грудничков. Запах сладенького молока и пареных пеленок. Запах свежевыглаженного белья – думаю, женщины меня поймут.
Витя лежит довольный, с двумя погремушками-тамтамами в обоих кулачках. Вика плачет, у нее ни одной игрушки. Мама на этот раз на стороне Вики – она с сигаретой во рту склоняется над коляской, чтобы передать одну игрушку дочке. Теперь очередь Вити переходить на визг.
Как странно держать сигарету во рту, склонившись над коляской, – смотрит с осуждением сквозь лобовое стекло водитель машины у подъезда. На его лбу целую секунду видна вся гамма недоумения, пока он вдруг не высказывает, жестикулируя, что-то себе под нос, потому что слов не слышно. Его машина тоже недовольно начинает фырчать – заводиться.
Теперь уже очередь мамы смотреть со злостью на водителя. Как можно так грохотать и газовать рядом с маленькими детьми? Водитель машины и мама двойни – видимо, мои соседи, муж и жена. Я говорю им «здрасте», улыбаюсь и иду дальше. Через Шведский переулок на Малую Конюшенную, на которой пацаны в спортивных трусах и футболках что есть силы лупят по мячу. Мяч весело отскакивает от брусчатки. По возгласам ребятни я понимаю, что они иностранцы. Немцы или австрийцы. У себя дома они привыкли, что в каждом дворе есть детская площадка.
3
Я люблю запах мяча, потому что он ассоциируется у меня с запахом детства и теплых бесконечных вечеров. И еще – думаю, мужчины меня поймут, – я люблю запах пота, своего собственного или конского пота. Я уже успел разгуляться и вспотеть. Октябрьское солнце припекает на фоне стремительно наползающей тучи. Душно, как перед грозой.
Сейчас бабахнет гром, стоит только одному из горе-футболистов залепить что есть мочи в небо и дать мячом звонкую пощечину туче. Воздух наэлектризован.
Меня это не может не радовать. Я тоже наэлектризован. Я люблю запах дождевой воды, запах непонятно откуда появившегося порыва ветра и уличной страсти. Я бегу навстречу прекрасной женщине. Я люблю твой запах, Кэт!
– Привет!
– Привет!
Разве мог я представить себе раньше, что такая девушка, окинув меня проницательным взглядом с ног до головы, улыбнется своей – о, два «о»! – офигительно-очаровательной улыбкой! Раньше, видя подобных девушек, совершающих свой променад по Невскому, я затравленно вжимался в стену, когда был не при делах, или громко кричал «Эй, посторонись!», когда старался побыстрее протащить мимо них свою тачку.
– Как настроение?
– Прекрасное. А у тебя?
– Ты еще спрашиваешь. Лучше не бывает!
«Так же, наверное, заключаются браки между богатыми, – с иронией думал я, боясь сморозить какую-нибудь глупость. – Им даже не надо встречаться, достаточно через поверенных проверить состояние наличного счета и имущества друг друга».
Ирония мне помогла. Катя смущалась. Мы шли с ней по городу, почти ни о чем не разговаривая. Только глядя друг на друга и обольстительно улыбаясь. Было ясно без слов, что мы друг друга стоим.
– Может, сходим в кино? – предложил я спрятаться в темноте зала, не выдержав лучезарности ее улыбки. – Или посидим в кафе?
– Давай в кино. – Мы как раз проходили мимо Дома кино.
Но, к сожалению, все билеты на ближайший сеанс были уже распроданы. И тогда я, не подумав, ляпнул: «Слушай, я тут недалеко живу. И думаю, у меня найдется что посмотреть».
– Можно, – неожиданно легко согласилась девушка, взяв меня под руку. – Пойдем. Но сначала давай выпьем по чашечке кофе или чая. Ты знаешь какое-нибудь хорошее кафе в округе?
4
– Еще бы я не знал хорошие кафе в округе! – поднял я недоуменно бровь. Хорошие кафе в этом районе – мой хлеб. – Здесь есть неплохое кафе «Мама Рома».
– Мама кого? – переспросила Катя.
Спустя пять минут мы уже сидели при свечах. И при десерте с фруктами, часть которых предназначалась Элиоту. Мы пили жасминовый зеленый чай «Сокровища шейха», который очень хорошо бодрит, и ели блины с шоколадом и грецкими орехами…
– Ну что? Пойдем посмотрим кино, – предложила Кэт, когда я расплатился с официантом. – Или ты меня поучишь самой увлекательной игре? Что так удивился? Я имею в виду шахматы.
Я удивился, потому что раньше и представить себе не мог, что такие девушки согласятся хоть пять минут стоять со мной рядом. Не то чтобы пойти домой. Подобные девушки казались мне совершенно недоступными. Будто из другого мира. И тут на тебе. Сразу домой.
Мы вышли под руку из кафе и проследовали мимо стоящего на обочине моего знакомого велорикши Ашраба.
– Господа, домчу с ветерком куда прикажете, – обратился он к нам. – Недорого.
К счастью, рикша меня не признал.
– Я не использую рабский труд, – отрезал я.
По благодарному взгляду девушки было видно, что этим резким мужественным ответом я заработал еще несколько очков в свою копилку.
Всегда приятно после изысканного ужина прогуляться по вечернему городу. С залива дул освежающий ветерок. Романтично и полезно, пусть даже туфли слегка натирают ноги.
5
Но вот, скинув босоножки, она проскочила внутрь комнаты.
– Уютненько, – слушал я ее щебетание, развязывая шнурки и одновременно вытирая испарину со лба. – У тебя так много всего! И Горький тоже!
– Да, – сказал я больше с иронией, чем с гордостью.
– Слушай, какой ты молодец! Ты любишь Кислевского?
– Обожаю. – Опять ирония. Хотя я действительно сладкому предпочитаю что-нибудь острое и кислое. Мясо с горчицей, например, и клюквенный морс.
– И я очень люблю, давай его посмотрим.
Вот так она добралась до фильмов. А я чуть было не сказал, что Кислевский мой самый любимый, после Горького, соус.
– Давай посмотрим «Красный»! – предложила она. – Это мой любимый.
– Думаю, даме больше подойдет «Синий», – решил я пошутить, увидев бретельку ее лифа. – Сегодня я предпочитаю синее.
– Я не против, – согласилась она, доставая с полки диск. – Всяко лучше, чем «Белый» в таком настроении.
Я опять попал в точку. Оказывается, у этого Кислевского было не только кислое красное и горькое белое, но еще и синее.
– А шахмат, похоже, у тебя нет.
Я взглянул в ее лицо и увидел, как она внимательно осматривает все стеллажи.
– Признайся, ты сказал про шахматы, чтобы заманить меня сюда и воспользоваться?
Я промолчал.
– Ты что, меня обманул? – Ее взгляд изображал всю гамму разочарования.
– Шахматы будут, – испугался я. – Но потом. Давай сначала посмотрим фильм. Потерпи немного.
– Не хочу и не умею терпеть, – заявила она, чуть успокоившись.
6
Из кино мы в итоге выбрали мультик «Мадагаскар» – о том, как животные подняли бунт и сбежали из золотых клеток нью-йоркского зоопарка назад к себе в дикую Африку. Это чтобы не забивать голову и не бояться потерять нити сюжета в поисках друг друга. Фильм начался, я сделал кофе и принес его в комнату на подносе. Мы сидели на диване и пили кофе. Затем наши предплечья соединились, а потом она уперлась своей хрупкой трепетно-костлявой спиной мне в грудь, и я приобнял ее за плечи. Никогда еще мне не было так естественно и хорошо. А когда она прижалась к моему бедру своим теплым бедром, предательски завибрировал мобильник.
«Вот так всегда, – впал я в оцепенение, – в самый ответственный момент случается какая-нибудь лажа. И тебя норовят спустить с небес на землю. Сейчас начнут звонить в дверь, а еще хуже – барабанить».
– Ты не возьмешь? – оторвалась от моих объятий Катя.
– Да, конечно, – полез я за мобильным, деваться было некуда.
Достав телефон, я заметил, что на меня смотрит пристальным зеленым взглядом не только дисплей, но и попугай.
– Алло, – прижал я трубку к уху как можно сильнее.
– Добрый вечер, – загромыхал голос на другом конце. – Это Леонардо Грегор Стюарт?
– Возможно, – предположил я. Мне казалось, что Катя все прекрасно слышит через мою голову. Пришлось, словно невзначай, отойти в дальний от нее угол комнаты.
– Вас беспокоят из фирменного магазина П.А. Карабанова. Вы где-то месяц назад купили у нас один шахматный набор.
– Неужели? – оживился я.
– Каждый год, в день основания магазина, у нас проводится осенняя лотерея, и мы включили вас в список участников. Вы выиграли один существенный приз. Но тут возникло одно непредвиденное обстоятельство. Мы могли бы с вами встретиться и поговорить?
– Спасибо. Не нуждаюсь! – Мне не терпелось закончить разговор.
– Почему? – Голос на том конце выражал явное недоумение.
Я хотел было сказать, что не верю в удачу и бесплатные призы, но, посмотрев на красавицу Катю, осекся. Что она такое, как не приз за все мои мытарства?
– Не вижу смысла, – пробурчал я в трубку. – У меня уже есть все, что я хочу.
– И все-таки я настаиваю. Я не отниму у вас много времени. Думаю, это важно.
– Насколько важно? – огрызнулся я.
– Очень важно! – быстро скороговоркой заговорил досаждающий голос. – Вам угрожает опасность! За этими шахматами развернулась настоящая охота! По крайней мере, наш магазин уже пострадал! Вам угрожает опасность! Если мы могли бы встретиться и обсудить меры предосторожности, как только я буду в Санкт-Петербурге.
– Спасибо, но я в этом не нуждаюсь, – побледнев поспешил сбросить я трубку, пока разговор не приобрел разрушающего мою легенду накала.
7
– Значит, ты меня не обманул, – пригрозила мне кулачком Катя, – и шахматы все же есть.
– Баловство все это, – не желал я вдаваться в подробности, хотя Кате очень хотелось знать о владельце незнакомого голоса как можно больше.
– Да ты что! – дернула она меня за рукав. – Вдруг ты выиграл хороший приз. Нельзя отказываться от предоставленного шанса.
– Я уже получил все, что хотел, – поддался я навстречу ее порыву.
Мы поцеловались. Фруктовый аромат светлой перламутровой помады ударил в голову. А еще я подумал – вдруг Катя права: если пошла такая полоса, может, я выиграю еще что-нибудь.
– Давай посмотрим с тобой шахматы, – оттолкнула меня Катя. – Ты же обещал научить меня играть.
– Понимаешь, – замявшись, соврал я, – как раз на днях я дал их поиграть своему другу.
Не мог же я при ней начать искать шахматы и тем самым косвенно признаться, что не я хозяин квартиры.
– Какому другу? Ты что!!! Забери их немедля же! Вдруг они принесут тебе удачу? Ну или мне. Вдруг ты выиграешь украшение, подходящее к моей кофточке…
– Но для этого я должен рассмотреть тебя поближе, – крепко прижал я Катю, потому что с ней я готов был изменить своей судьбе…
8
Ибо я всегда мечтал о такой необычной девушке, которая создаст, родит, откроет для меня новый мир. Ну на худой конец расцветит прежний мир новыми красками, наполнит его новыми звуками и запахами. Звуками своего голоса и смеха, запахами своего тела и волос, красками своей помады и теней.
Я сразу, с первого взгляда почувствовал: Кэт сыграет в моей жизни судьбоносную роль. С ней или после нее все изменится.
– Я первый раз остаюсь у кого-то дома сразу после знакомства, – сказала она, когда я стелил постель. – И мне все равно, веришь ты мне или нет!
– Что ты, – улыбнулся я. – Мне еще никогда не было так легко и естественно.
– Так ты мне веришь? – засияла она.
– После сегодняшнего вечера я готов верить во что угодно. В любое чудо.
Обнимаясь, мы переместились на ковер. Я приподнял ее блузку, провел рукой по гладкой коже живота и вдруг наткнулся на какие-то царапины.
– Что это? – спросил я шепотом. – Следы после операции?
– Так, не обращай внимания!
– Мне нравится в тебе каждая черточка, каждый штрих, – сказал я, прикасаясь к шрамам губой.
Катя была острой девочкой, и мы не могли безболезненно продвигаться в мир наслаждений. Приходилось преодолевать пороги, ублажая ее шрамы и раны руками и поцелуями.
А когда мы рассоединили наши потные тела, я сразу провалился в беспамятство. Вечер и правда получился незабываемым. Но, заснув, я почему-то увидел шикарный стол, основным блюдом которого была человеческая голова.
До сего дня я никогда так плотно не ел перед сном. Может быть, чересчур сытный ужин или царапины на теле Кэт стали причиной ночных кошмаров…