— Черт, тетя Люда вообще Петькин лоток чистила?
— Не придирайся, она и так согласилась его кормить и гладить.
— Мяяяяяяяяяу!
— Что ты орешь? Это я последние пятнадцать часов провел в машине… Больше не соглашусь на такой подвиг.
— Ты просто на Ан-24 не летал.
— И уже не уверен, что хочу.
— А кто кричал, что в следующем году мы полетим на Камчатку?
— Мяяяяяяяяяу!
— Это будет в следующем году, я успею все позабыть… Полина звонит. Алло? Привет! Ага, я дома. Через полчаса? Пап, мам, а можно я через полчаса…
— Мяяяяяяяяяу!
— Иди. Можешь взять мою банковскую карту, своди Полину на свидание.
— Спасибо, пап! Да, Поль, да!
— Сколько вещей… В машине мне казалось, что их меньше. Как все это перестирать?
— Так я пошел в душ?
— Иди, Макс.
— Мяяяяяяяяяу!
— Ну я же просила…
— Пусть идет, Жень. Ему к Полине. А мы с тобой быстрее останемся вдвоем.
— Вдвоем?
— Ты обещала, что позволишь сделать тебе полноценный массаж... Ну же, Жень. Пятнадцать часов в машине...
На Горный Алтай они уехали безо всякого плана. Добрались почти до границы с Монголией, ночевали в палатке и в машине и даже один раз в юрте, где их приютили гостеприимные кочевники. Рассматривали петроглифы, посещали курганы, отдыхали у гейзеров и на берегах Катуни, купались в соленых озерах, покупали мед прямо на пасеке, а молоко у деревенских жителей, ездили на лошадях к водопадам, взбирались на горы, готовили на костре и на газовой печке, кипятили воду из ручьев для чая, лежали по ночам на надувных матрасах, кинутых на траву, и смотрели на звезды…
Макс пытался освоиться в новой реальности, где мама была с ними, и эта реальность ему нравилась. Он бы никогда никому не признался, даже отцу, но матери ему страшно не хватало. И вот — чудо свершилось. Объяснил бы еще кто — как и почему?
Вернувшись с практики, мама пришла к нему в комнату, закрыла дверь и долго говорила с ним. Макс думал, она потребует извинений, но вместо этого она рассказала, как он впервые толкнулся, будучи в ней, и пришлось это ровно на тот момент, когда она вела лекцию. Она рассказала ему то, о чем он никогда не слышал раньше: о беременности и родах и как впервые увидела его, несколько историй из его раннего детства, о том, как гордилась, когда смотрела на видео его выступления на утренниках в детском саду, и когда он получил свою первую медаль на соревнованиях… Мама показала его детские рисунки — Макс понятия не имел, что она их хранит, — и небольшой фотоальбом с его фотографиями. Она сказала, что всегда его любила, просто не была готова к тому, что он у нее появится. Что она не может исправить то, что было, но хочет исправить то, что будет, если он, конечно, позволит.
В какой-то момент Максиму захотелось побыть жестоким и заявить, что он не может ее простить. Но желание дать маме шанс оказалось сильнее желания наказать. Ведь это был шанс не только для нее, но для них обоих.
К тому же Макс детально мог воспроизвести все, что чувствовал с момента, как отец сорвался и улетел, до момента, когда он наконец услышал из динамика телефона мамин голос. Это были очень страшные два дня. И они многое ему открыли. Разумеется, Макс не поверил отцу, когда тот сказал, что ничего страшного не происходит. И все думал: насколько все серьезно? А если мама умрет? Это он будет виноват… Это он сказал… А как папа без нее? А он сам? Неужели он действительно готов к тому, что она здесь больше не появится? Хорошо, что Поля была рядом, а то он, наверное, совсем бы с ума сошел.
А мама вернулась. Но вернулась другой. И папа вернулся тоже немного другим. Максу было жутко интересно, что же произошло, но, разумеется, никто не спешил посвящать его в подробности. Однако не зря же он был сыном следователя и ученой. Он и сам умел подмечать детали. И быстро заметил, что папа от мамы не отходит, а мама пусть порой и делает вид, что сердится, но чаще улыбается, чем хмурится. Если бы Макс мог в это поверить, решил бы, что они влюблены. Но разве люди в возрасте его родителей влюбляются да еще и в собственных супругов? Что за бред…
Но родители и правда вели себя как придурки, даже неудобно порой становилось. А однажды Максим и вовсе стал свидетелем удивительного. Они остановились на обед возле реки, и он пошел искать место, где появится связь и можно будет скинуть сообщение Полине. Вернулся незамеченным и увидел, как мама подошла к папе и обняла его со спины.
— Ты в курсе, что некрасиво домогаться женатого мужчины? — со смешком поинтересовался отец.
Мама вспыхнула и отстранилась, попыталась уйти. Папа засмеялся и принялся извиняться, поймал ее за руку. А потом и вовсе притянул к себе и поцеловал. Максим смотрел на них из-за машины и не мог поверить своим глазам. Он впервые видел, как целуются его родители! Но отцовскую фразу он запомнил. Как оно хорошо прозвучало! Решил, что однажды тоже ввернет ее в разговоре с Полиной. Ну, как только можно будет…
В этот момент Полина выпорхнула из своего подъезда и кинулась к нему. Макс радостно подскочил с лавочки, на которой ее дожидался. Он соскучился. Очень-очень.
— Рассказывай, — потребовала Поля, поцеловав его.
— Что? — не понял Макс. Если уж совсем честно, он бы предпочел продолжить целоваться. — Я же тебе и фото, и видео слал.
— А я еще хочу послушать. Когда ты рядом.
— Тогда я еще раз тебе показывать буду, — решил Макс и полез в карман за телефоном.
Телефона там не оказалось. И во втором кармане тоже. И вообще.
Он забыл телефон дома…
А что же голову не забыл?!
Пришлось возвращаться. Рассудив, что родители только приехали, устали и вряд ли захотят кого-то видеть, он попросил Полину подождать у подъезда, а сам рванул наверх.
Хотелось поскорее забрать телефон и вернуться обратно. И найти бы где-нибудь место побезлюднее. Эх, как здорово им с Полей было на третий день родительского отсутствия, когда уже стало понятно, что маме ничего не угрожает и можно выдыхать. Зато по возвращении отец обнаружил, что до его стола Макс так и не дошел, и принялся допытываться, почему. Кошмар какой-то... И почему все вокруг уверены, что если они с Полей вместе, то уже давно обязаны были переспать? Они с ней, не сговариваясь, выбрали тактику замалчивания. Не отвечали ни да, ни нет. Выходило прикольно и таинственно. Только вот с папой так было нельзя. И в какой-то момент Максу даже показалось, что отец взглянул на него разочарованно. А потом вообще поинтересовался: «У тебя все нормально? Нет проблем?» Все у него нормально! Чего он лезет?! И про контрацепцию Макс уже давно все выучил, и про ответственность. И все их разговоры помнил наизусть. Только вот от них выходило еще хуже. И с каждым разом все это казалось сложнее и сложнее. Да и вообще, может ли это быть легко? Или с ним и правда что-то не так?
А вот мама сказала, может быть только одна причина лечь с человеком в постель… И тогда Максу показалось, что права она…
Максим поморщился. Это была та самая история, из-за которой он потом сорвался на мать. В начале мая он зашел на кухню, а она готовила и смотрела фильм. На экране девушка с парнем целовались, потом принялись раздеваться, и стало понятно, чем все закончится. Мама страшно смутилась, а Макса это неожиданно порадовало, и он остался, чтобы смутить ее еще больше, хотя ему и самому стало неудобно. Сцена была снята красиво. Максим заставлял себя смотреть и волей-неволей думал о Поле. Сможет он так же или нет? А вдруг ей не понравится, и она скажет, что это он виноват? А даже если не скажет… Поля говорит, у нее никого еще не было. Макс читал, что в первый раз оно бывает сложно и неприятно…
Черт.
Сцена закончилась. Герой уснул. А девушка отвернулась от него и вдруг тихо заплакала.
— Чего она? — ужаснулся Максим.
Если уж после такого девушки плачут, то он точно налажает…
Мама вытерла руки о полотенце. Она смотрела на экран и хмурилась, и Макс не мог понять, чего в выражении ее лица больше: грусти или недовольства.
— Она это сделала, чтобы его удержать, — пояснила мама. — А теперь, судя по всему, поняла, что оно того не стоило.
— Ей не понравилось?
— Дело не в этом. Она просто не была готова.
— Но он же… Ну…
— Да, — вздохнула мама. — В кино оно всегда красиво, — и перевела тему. — Есть будешь?
И Максим разозлился. В кои-то веке кто-то нормально заговорил с ним о сексе. Не о презервативах этих дурацких, и не о том, что ему рано становится отцом, и не про колоссальную ответственность за девушку, а про другую его сторону, про этот сложный непонятный женский внутренний мир, и тут же — есть будешь?
— А как он должен был узнать, что она готова? — в лоб спросил он, сам поражаясь своей смелости. — Чего она молчала?
Теперь выражение лица у мамы стало испуганным.
— А никак, — тем не менее ответила она. — Тут же про другое. Это она сама должна была не предавать себя, она-то ведь все про себя понимала. А теперь поздно, дороги назад нет.
— И он не виноват? — усомнился Макс.
— Нет, — ответила мама.
Макс выдохнул. А-то он то уже себе навоображал…
— Но есть вероятность, что теперь она от него уйдет, — вздохнула мама. — Сложно остаться с человеком, ради которого прошлась по себе.
— Но ты же только что сказала, что он не виноват!
— Да.
Макс засопел. Что за чушь?
Мама вздохнула.
— Думаю, может быть только одна причина лечь с человеком в постель, — негромко сказала она, — искреннее желание там с ним оказаться прямо здесь и сейчас. Наверное, это и есть готовность… — а потом смутилась окончательно, отложила полотенце, которое до сих пор комкала в руках. — Все готово, накладывай себе, если хочешь.
И ушла с кухни.
Максим досмотрел фильм до конца. Он был какой-то дурацкий. Девушка действительно рассталась с парнем, а потом снова с ним сошлась. Максу было интересно, что мама бы сказала об этом. Ей, оказывается, была ведома та сторона жизни, о которой не знал отец. А вдруг она еще что-то могла ему объяснить?