— Сергей Вадимович, — прощебетала она, войдя в кабинет, — вам целая куча корреспонденции.
Она вывалила на стол охапку плотных белых конвертов.
— Машка, оставь свой деловой тон за порогом! — желчно заявил я, стряхивая пепел на дорогой персидский ковер. Тоже, между прочим, раритет — семнадцатый век.
— Сережа, ты чего захандрил?! — Машка изменилась в лице. — Что за упаднические настроения?
— Кризис среднего возраста, — угрюмо буркнул я. Не до конца прогоревший уголек, упавший с кончика сигары, тлел на дорогом ковре, распространяя зловоние.
— С ума сошел? — рассердилась Машка, затаптывая очаг возгорания. — Пожар решил устроить? — На светлом ворсе проявилось уродливое прожженное пятно. — Такую красоту испортил!
— Купишь новый. Все равно бабки некуда девать!
— Сережа, ну что с тобой? Какой кризис среднего возраста? Тебе всего-навсего двадцать пять…
Ага! Держи карман шире! Мне уже давно за сорокет! Хотя, Машке-то откуда об этом знать?
Сереж, ты просто устал. — Она обошла мое кресло и принялась массировать мне шею. — Тебе нужно расслабиться… Ну, потерпи еще чуть-чуть! У тебя вечером столько встреч… Концерт в Кремлевке…
— Отмени все встречи. И на концерт я не поеду! — неожиданно заявил я. Буду жить как хочу, а не в угоду всей этой бражке!
— Ты что? — Машку даже оторопь взяла. — Там такие люди будут… Президент с премьером, заграничные гости, известные деятели культуры и искусства…
— Да идут они лесом, эти деятели! Подумаешь, президент! Да я в любой момент могу выставить на выборах свою кандидатуру. А рейтинг популярности у меня повыше, чем был у Рейгана в его годы… Но ты же знаешь, что я принципиально не лезу в политику. Нет, лучше я сам в тайгу съезжу, проветрюсь…
— И думать об этом не смей! — заявила Машка. — Закончится все — дуй на все четыре стороны: хоть в лес, хоть по лесу! А сейчас ты себе не принадлежишь — ты лицо публичное, ты — имя, ты — бренд…
— Какой я, к чертям, бренд? Я — бездарность, плагиатор… Правда, Великий Плагиатор, этого у меня не отнять.
— Нет, ну я, конечно, знала, что все гениальные люди с катушек слетают рано или поздно… — Она бессильно развела руками. — Но вот чтобы так внезапно… Ну-ка сейчас же возьми себя в руки!
— Может быть ты и права… — Я скинул ноги со стола. — Но мне надоело… Всё надоело! Я отваливаю. Прямо сейчас!
— Куда? — испугано спросила Машка — таким она меня еще не видела.
— Куда-нибудь, где меня никто не знает. Отдохну от всего! Да, скажешь Прохору, чтобы меня не искали… — распорядился я напоследок.
— А как же работа? — Машка растеряно хлопала длинными ресницами.
— Работа? А пошла она… Да, только скажи пацанам, что если еще не завязали играться с ГКО[1] — пусть завязывают, все финансы — в зелень! Никаких деревяшек! Ясно?
— Ясно, — кивнула растерянная секретарша. — А как же ты?
— Я исчез! Растворился в пучине мироздания! Умер для всех, одним словом… — произнес я напоследок, громко хлопая массивной кабинетной дверью.
— Сережа! Постой… — Машка следом за мной выскочила из кабинета. — Давай я тебе билеты закажу! Куда скажешь… Гостиницу…
— Отвали! — уже в каминном зале, стремглав «скатившись» по лестнице со второго этажа, не оборачиваясь, крикнул я. — На машине поеду!
— Ну, хоть скажи куда? — не отставала Машка.
Ничего не ответив, я схватил небольшую кожаную «барсетку» с документами (паспорт, права, небольшой запас денег) и выскочил из особняка на свежий воздух. Перебежав через выложенный дорогой гранитной брусчаткой двор, я остановился перед открытой дверью собственного необъятного гаража. Окинув взглядом внушительный автопарк, я с ходу отмел презентабельные «Бехи» и «Мерины», брутальные «Крузаки» и «Сафари» — такие машины в российской глубинке, где я хотел затеряться на некоторое, возможно, довольно продолжительное время, обязательно возбудят у местного населения нездоровый интерес. А я хотел пожить обычной жизнью среднестатистического россиянина. Вот оно: я задержал внимание на старенькой отреставрированной «Волге» Газ 21, которую я прикупил по случаю у одного умельца, остро нуждающегося в деньгах. На вид — отлично сохранившийся автоутиль, если не знать, что донором для кузова раритетного авто послужил полноприводный «БМВ». В итоге экземпляр устаревшего российского автопрома использовал всю силу и мощь современных технологий. И вот таких вот раритетных машинок, только с родной начинкой, еще немало колесило по дорогам нашей необъятной родины. Конечно, какой-никакой интерес они вызывают, но гораздо менее острый, чем тот же «Прадик» или «Сафарь». Решено — беру «Волгу»!
— Дима! — крикнул я, не обнаружив в гараже автомеханика. — Дим, ты где?
— Здесь, Сергей Вадимович, — отозвался автомеханик, выглядывая из слесарки, пристроенной к гаражу. — Куда-то ехать собрались? — спросил он, вытирая испачканные в масле руки чистой ветошью.
— Да, — ответил я, — хочу на «Волге» прокатиться. На ходу?
— Обижаете, Сергей Вадимович, — нахмурился автомеханик, — у нас все машины на ходу!
Что-что, а механик у меня действительно знатный — просто фанат своего дела.
— Ладно-ладно, шучу — знаю, что за тобой не заржавеет! Поэтому и ценю! — рассмеялся я, наблюдая, как Дмитрий расплывается в довольной улыбке. — Документы на нее где?
— Документы в бардачке, — ответил Дима. — Бак — полный! Гоняйте в свое удовольствие! Куда собрались, если не секрет?
— Не знаю, просто проветриться хочу…
— Надолго? — поинтересовался он.
— Скорее всего, — кивнул я. — Но ты это, не отлынивай тут без меня! — шутливо прикрикнул я. — Приеду — проверю!
— Сергей Вадимович, а то вы не знаете…
— Все, пока! — сказал я, устраиваясь на просторном водительском кресле. — Открывай ворота!
Дима щелкнул пультом управления, зажужжал электропривод, сдвигая в сторону металлический воротный пролет, установленный на роликах. Бибикнув на прощание, я выехал на дорогу.
— Сергей Валентинович, что так быстро? — удивленно приподнял брови генерал Кузнецов. — Неужели все вопросы успел утрясти?
— Все, не все, товарищ генерал, но кое-что любопытное в деле Юсупова появилось.
— Так, уже хорошо! — потер ладони Кузнецов. — Слушаю тебя, Сергей Валентиныч.
— Вот фотографии из семейного архива Юсуповых, относящиеся к 1989-му году. Самая ранняя фотография с кольцом сделана 1 сентября. Вот Юсупов с одноклассниками на школьной линейке, это, видимо, после… Так же в классе, за партой. На этой фотографии перстень отчетливо виден. А вот эта троица приятелей до сих пор работает на Юсупова.
— Ну, в общем-то, я так и думал, — признался генерал. — Сам-то книгу прочел?
— Так точно, Владимир Николаевич.
— Что скажешь по этому поводу?
— Слишком все… фантастично… что ли.
— А мы тут для этого и сидим. Эх, Сережа, да я тут за время службы такого насмотрелся! Такие дела расследовал — любой фантаст обзавидуется! Как в одной популярной песенке поется: «я знаю точно, невозможное — возможно»! А ты — фантастика!
— Так вы считаете, что это все — правда? Песенка тоже, кстати, принадлежит Юсупову.
— Вот как? Не знал. Что касаемо перстня: пока не доказано обратное, будем считать, что так оно и есть! Понял.
— Так точно! — с сомнением в голосе произнес Сидоренко.
Уловив эти интонации, генерал произнес:
— Сережа, привыкай, ты же не первый год в нашем ведомстве. Еще Шекспир говорил: на свете много есть такого…
— Что и не снилось нашим мудрецам, — закончил фразу Сидоренко. — Но эта история просто миф! Сказка, легенда! Сколько их еще существует — тысячи, миллионы? Только о кольцах Соломона я знаю несколько…
— Да что ты? — притворно изумился генерал. — Ну-ка, давай, блесни своей эрудированностью!
— Легко! — принял игру Кузнецова майор. — Например, в арабских источниках упоминается о перстне Сулеймана ибн Дауда, с четырьмя магическими камнями, которые преподнесли царю ангелы. С помощью этого перстня он мог понимать язык животных. Легенда повествует о том, как злой дух Сакр украл перстень. Когда Сулейман умывался, он, по обыкновению, снимал перстень и передавал его на хранение одной из жен, Амине. Сакр принял облик Сулеймана и, забрав кольцо из рук Амины, сел на царский трон. Пока Сакр царствовал, Сулейман скитался, гонимый всеми, и питался лишь подаянием. На сороковой день царствования Сакр бросил перстень в море, там его проглотила рыба, пойманная затем рыбаком и приготовленная Сулейману на ужин. Сулейман разрезал рыбу, нашел там перстень и вновь обрел свою прежнюю силу. Сорок дней, которые он провел в изгнании, были ему наказанием за то, что в его доме поклонялись идолам. Об этом, правда, Сулейман не знал, а знала одна из его жен. Коран, сура 38-емь, — назвал источник Сидоренко.
Генерал с улыбкой наблюдал за раскрасневшимся, возбужденным майором, подкрепляющим свою речь резкой жестикуляцией.
— Еще об одном кольце, — продолжал майор, — повествует другая легенда. В юности царю Соломону было подарено кольцо. Даритель преподнес его со словами, что когда царю будет очень трудно ли, грустно ли, страшно ли — пусть вспомнит о кольце и подержит его в руках. И вот как-то раз в царстве Соломона случился неурожай. Возник мор и голод: умирали не только женщины и дети, истощены были даже воины. Царь открыл свои закрома, послал купцов продавать ценности из своей сокровищницы, чтобы купить хлеб и накормить людей. Соломон был в большом смятении, когда вспомнил о кольце. Царь достал кольцо, подержал в руках… Ничего не произошло. Вдруг он заметил, что на кольце есть надпись. Древние знаки… Но Соломон знал этот забытый язык. «Все проходит», — прочел он. Через много лет, когда умерла его любимая жена, самая чуткая и близкая, ставшая его помощником и советчиком, он вновь взял кольцо в руки. С внутренней стороны кольца он заметил новую, ранее не виданную надпись: «Пройдет и это». С тех пор царь не расставался с кольцом. Оно истерлось, пропали прежние надписи. Сам царь превратился в древнего старца. Слабеющими глазами он заметил новые буквы, проступившие на ребре кольца. В лучах заходящего солнца царю удалось прочитать надпись на грани: «ничто не проходит».