– Тайник существует! – выпалил он. – И сокровище тоже! Вот сам увидишь!
Чэнь Ло прикрыл глаза ненадолго, припомнил кое-что и сказал:
– Раз ты так уверен… Тогда разделим и сокровище.
– Что?! – потрясённо воскликнул Сяоцинь. – Мало тебе противоядия, так тебе ещё и золото подавай?
– Я же не прошу делить сокровище пополам, – возразил Чэнь Ло, – одной горсти золота будет достаточно. На обратную дорогу. И на жизнь, если не получится вернуть себе имя.
Он ещё подумал о Цветке Лотоса, но вслух говорить об этом не стал. Мальчишка и так от жадности трясётся. На бедность он, быть может, ещё отжалеет золота, но уж точно не на выкуп продажной женщины из цинлоу.
– Сгодятся даже бросовые вещицы, – добавил Чэнь Ло. – Быть может, там простые слитки есть. Я не хочу роскошествовать. Мне бы только найти своё место в жизни, если не удастся вернуть украденное.
Сяоцинь вздохнул и проворчал:
– Ладно уж. Не злодей же я какой-нибудь. Если бросать тебя на произвол судьбы, так не стоило бы и спасать. Но горсть я сам отмерю. На большее не рассчитывай.
Чэнь Ло не удержался от смеха. Мальчишка выглядел таким забавным, когда важничал и строил из себя скупердяя. А ведь сокровищ в тайнике может и не оказаться. Если только он вообще существует, этот тайник.
А если и противоядия нет? Что тогда? Чэнь Ло оборвал смех и прикусил нижнюю губу. Пилюли, которыми его кормит Сяоцинь, останавливают распространение яда, и если верить мальчишке, то Чэнь Ло сможет продержаться на них всю дорогу до Разлучённых гор. Масштаб на карте указан не был, но, судя по всему, путь займёт несколько месяцев. Но если они продлят его жизнь на эти несколько месяцев, не смогут ли они в таком случае продлить её и на несколько лет?
«Если противоядия там не окажется, – подумал Чэнь Ло, бросив быстрый взгляд на Сяоциня, – свяжу мальчишку и заставлю его служить мне».
– Что? – опять взъерошился мальчишка, заметив его взгляд. – Сказал же, не смотри на меня так!.. И перо отдай. Оно моё.
Чэнь Ло вернул ему золотое пёрышко, и Сяоцинь сейчас же его припрятал, для надёжности ещё и рукой прихлопнул. Поднялось облачко пыли. Чэнь Ло расчихался и спросил недовольно:
– Ты когда в последний раз выбивал пыль из одежды?
Сяоцинь оглядел себя, похлопал ладонями по одежде. Пылевое облако накрыло их обоих с головой.
– Не здесь же! На улице выбивать нужно! И сняв одежду!
Мальчишку эти слова так поразили, что он застыл на месте. Глаза его округлились, а руки взметнулись и накрыли грудь и плечи крест-накрест.
– Ра-раздеваться? – заикаясь, промямлил Сяоцинь. – За-за-зачем ещё раздеваться?
– А как ты собираешься выбивать пыль из одежды, если она на тебе надета?..
– Го-голым на улице? Бесстыдство какое! – выпалил мальчишка, краснея до ушей.
Чэнь Ло опешил:
– Что? Почему голым?
– Я же сниму одежду, чтобы выбивать из неё пыль.
Чэнь Ло широко раскрыл глаза, сражённый наповал этими измышлениями. Излишняя стыдливость мальчишки казалась смехотворной. Да кого заботит голый мальчишка, выбивающий пыль из одежды? Разве только зевак-ворон.
Губы Чэнь Ло подрагивали смехом, когда он спросил:
– А переодеться?
Сяоцинь оторопело посмотрел на него, потом сообразил, что бесстыдство сам надумал, и так покраснел, что стал похож на кипящий чайник. Чэнь Ло проводил его глазами и потом долго слушал, как мальчишка шуршит где-то в доме, вероятно, переодеваясь в чистое, а потом с оглушительным треском выколачивает пыль о ближайшее дерево.
Чэнь Ло усмехнулся, тут же спохватился и приподнял край покрывала, которым был накрыт. Штаны на месте, так почему же у него такое чувство, что он лежит нагишом? Он знал ответ. Пальцы накрыли лицо, губы покривились.
Без маски – всё равно, что голый.
Без маски – всё равно, что мёртвый.
16Любая кровь смешивается
Чинно вернувшийся в дом Сяоцинь на вытянутых руках пронёс выбитую от пыли одежду куда-то за ширму. Переоделся он в белое – в штаны, две рубахи, нижнюю и верхнюю, и поверх – аптекарский халат, который представлял собой узкую полосу ткани, сшитую по бокам и надеваемую через голову. Шапка осталась прежней, но из неё явно тоже повыбили пыль: углы её торчали в разные стороны, как уши у беспородной собаки – один вверх, другой – в сторону. Но в отличие от аптекарей, носящих сандалии, мальчишка был в сапогах.
«Хорошие сапоги, – подумал Чэнь Ло машинально, – крепкие, такие будто созданы для дальних странствий».
Он чуть приподнял голову, поглядел за лежанку. Его собственные сапоги одиноко стояли в углу, дожидаясь хозяина.
– Когда я смогу встать? – пробормотал Чэнь Ло, пытаясь упереться локтями в лежанку, чтобы приподняться и оглядеть дом, ставший его пристанищем. Что скрывается за этой высокой плетёной ширмой? Но тело плохо его слушалось, локти разъехались, и он повалился всей спиной обратно на лежанку, чувствуя, как перетянутую повязкой грудь заливает неприятный жар.
– Эй, эй! – воскликнул Сяоцинь, быстро подходя к нему и прижимая его за плечи к лежанке – излишняя предосторожность, у Чэнь Ло не хватило бы сил на вторую попытку сесть. – Нельзя тебе ещё вставать! Если что-то нужно, я подам. Рана вскроется – что тогда? Ты и так много крови потерял. Эй, ты меня слышишь?
Чэнь Ло крепко зажмурился. В ушах зазвенело, голос мальчишки, искажённый звуковым заслоном, казался резким, как свинячий визг. К горлу начал подбираться липкий комок.
– Меня сейчас вытошнит, – сдавленно произнёс Чэнь Ло.
Сяоцинь сейчас же подставил ему миску и терпеливо ждал, пока приступ тошноты у Чэнь Ло пройдёт.
– А не будешь резко вскакивать, – назидательно сказал он, вытирая Чэнь Ло губы мокрой тряпкой.
– Долго мне ещё лежать? – спросил Чэнь Ло. – Когда я смогу вставать?
– Вставать? – протянул Сяоцинь, поигрывая бровями. – Ты хотя бы сидеть научись.
– Почему всё моё тело ослабело? Я ведь ранен в грудь.
– А про яд позабыл? Тебя почти парализовало. Сейчас ты хотя бы видишь, слышишь и можешь разговаривать. В первые дни ты лежал бревно бревном, даже дышать с трудом мог.
При мысли, что он мог остаться парализованным, Чэнь Ло содрогнулся.
– А стрела, которой я был ранен… – начал он.
Сяоцинь пошарил под лежанкой и вытащил завёрнутую в покрытый бурыми пятнами лоскут стрелу. С предельной осторожностью он её развернул и на раскрытых ладонях протянул Чэнь Ло, предупредив:
– Только наконечника не касайся. Он пропитан ядом.
Чэнь Ло, помедлив, взял стрелу и повернул из стороны в сторону. Древко было наполовину белое, наполовину бурое, и он сообразил, что это его кровь пропитала и затемнила древесину.
– Не удалось отчистить, – словно оправдываясь, сказал Сяоцинь.
– Так даже лучше, – сказал Чэнь Ло. – Это доказательство, что я был ею ранен. Я слышал, в магистрате могут определить, кому принадлежит кровь.
Мальчишка скептически поиграл бровями:
– А я слышал, что по крови можно определить убийцу.
– Как это? – удивился Чэнь Ло.
– Будто бы если к трупу подойдёт убийца, то из раны хлынет кровь, – охотливо объяснил Сяоцинь. – Говорят, так покойники взывают к отмщению.
– Но… я ведь не покойник, – озадаченно возразил Чэнь Ло.
– А кто называл себя мертвецом?
Чэнь Ло понял, что мальчишка над ним просто насмешничает, и нахмурился. Сяоцинь, поблёскивая жёлтыми глазами, продолжал:
– Метод магистрата ненадёжен. Любая кровь смешивается в воде. Каждый аптекарь это знает.
Существовало мнение, что по крови можно определить родство. Для этого наполняли чашку водой и добавляли каплю крови одного человека, а к ней каплю крови другого. Если кровь смешается – они родственники, если нет – чужие люди. Способом этим широко пользовались в спорных вопросах установления отцовства или наследования. Магистрат использовал этот способ для установления личности жертв, а иногда и предполагаемых преступников.
– Если хочешь, можем проверить, – предложил Сяоцинь. – С тобой-то мы уж точно не родственники.
– А давай, – согласился Чэнь Ло.
Ему не понравилось пренебрежение, с каким мальчишка говорил о научных методах следствия. В магистрате служат умные люди, они своё дело знают, и если используют кровь для расследования, то, значит, этот способ работает. А он всего лишь подмастерье у аптекаря, что он может знать о науке? Их кровь не смешается, потому что они не родственники, и мальчишка будет посрамлён начисто!
Сяоцинь прежде забрал у Чэнь Ло стрелу и с прежней осторожностью припрятал её под лежанку, а потом сходил и принёс чашку воды и аптекарскую иглу, длинную и тонкую, такими зашивают края ран. Чэнь Ло заметил, что иглу стоило бы прокалить над огнём, но мальчишка уже проткнул себе указательный палец и стряхнул в чашку выступившую каплю крови. Красное пятнышко расплылось в воде. Сяоцинь протянул иглу Чэнь Ло.
– Обтёр бы хоть, – проворчал Чэнь Ло, прокатив иглу по краю лежанки. Он знал, что некоторые болезни передаются по крови, особенно недуги цветущей ивы[19]. Но вряд ли этот мальчишка был настолько искушённым.
Кончики пальцев Чэнь Ло всё ещё были вычернены, поэтому он проколол себе ладонь и подержал её над чашкой, пока капля крови не скатилась в неё.
– Я же говорил, – назидательно сказал Сяоцинь. – Любая кровь смешивается.
Чэнь Ло, хмурясь, смотрел, как две капли крови стягиваются друг к другу и закручиваются в единую спираль. Его кровь была темнее, вероятно, из-за яда, и казалось, что капли образовали символ Инь-Ян. Но в следующую секунду это уже было бесформенное пятно.
Ну и кто был посрамлён?
17О сыновней непочтительности
Раздосадованный Чэнь Ло замкнулся в молчании, всем своим видом показывая, что не желает разговаривать с мальчишкой. Тот нисколько не смутился, даже не заметил этой отстранённости и продолжал выбалтывать аптекарские секреты.