Чэнь Ло ответил неопределённым мычанием, которое можно было принять за какой угодно ответ. Карта-то была у Сяоциня.
– Но тогда вам придётся пройти через Дуаньцзиньскую пустошь, – отчего-то ужаснулся слуга.
– А что не так с этой пустошью? – не понял Чэнь Ло.
– Где-то там разбойничье логово. Лучше бы вам в обход пойти. Три дня потеряете, зато целее будете, – посоветовал слуга.
– Три дня? – нахмурился Сяоцинь и поглядел на Чэнь Ло.
– Идём напрямик, – поразмыслив, ответил Чэнь Ло.
Разбойники на такую жалкую добычу и не позарятся. Что взять со странствующих аптекарей?
Вот только он позабыл, что переменил одежду.
30Славные молодцы Дуаньцзиньской пустоши
Поскольку час был ранний, а пропускной пункт ещё закрыт, то Чэнь Ло и Сяоцинь решили прежде позавтракать. Ученик аптекаря велел принести самые дешёвые блюда, к немалому разочарованию слуги, который надеялся на щедрые чаевые. Но даже если бы у Чэнь Ло были свободные деньги, он бы ничего не дал слуге, отпускавшему столь гнусные намёки насчёт постояльцев.
Впрочем, дешёвый завтрак был лучше, чем полное отсутствие оного или то гороховое месиво, о котором Чэнь Ло до сих пор вспоминал с содроганием. Сяоцинь съел немного – что птица поклевала.
– Что, – спросил он, наблюдая, как ест Чэнь Ло, – теперь уже не воротишь нос от еды простолюдинов?
– Всё постигается в сравнении, – многозначительно ответил Чэнь Ло, не уточняя, что и с чем он сравнивал.
Он плеснул в чашку вина, пригубил и поморщился. Если с грубой пищей ещё можно было смириться, то дешёвое и явно разбавленное вино оскорбляло его тонкий вкус. Уж лучше запивать простой водой. Чэнь Ло сжал юцзы в кулаке, сквозь пальцы в чашку потёк мутноватый сок. Теперь у воды был кисловато-сладкий привкус, перебивший винное послевкусие. Сяоцинь последовал его примеру, но, отпив из чашки, сморщился – не пришлось по вкусу. Он вылил испорченную воду, сполоснул чашку и только потом напился.
– А ты, я гляжу, привереда, – заметил Чэнь Ло.
– Я желудок берегу.
В конце завтрака Сяоциня одолела скаредная жаба и принялась его душить. Он подозвал слугу и заплатил только за то, что съел. Всё остальное, в том числе и номер, пришлось оплачивать Чэнь Ло. Слуга сочувственно подмигнул ему. Чэнь Ло и знать не желал, какой смысл слуга вкладывает в это подмигивание!
– Общая повечеру кровать – благосклонность поутру, – пробормотал слуга себе под нос. Это была не присказка, а составленное им за годы работы в цзюлоу наблюдение.
Когда открылся пропускной пункт, Чэнь Ло и Сяоцинь были первыми. Служащий магистрата внимательно просмотрел их пропуски, столь же внимательно оглядел Чэнь Ло и спросил с сомнением:
– Сын аптекаря? Не похож что-то на сына аптекаря.
Тот возразил:
– А что, сыновья аптекарей обязательно должны наследовать семейное дело? Нам и двух аптекарей в семье хватит, – и за шиворот выставил перед собой Сяоциня, страшно недовольного подобной бесцеремонностью.
– А чем молодой господин занимается? – продолжал допрашивать служащий магистрата.
Сяоцинь с лёгкой тревогой бросил взгляд на Чэнь Ло, но тот преспокойно ответил:
– Иду в Дуаньцзинь наниматься в приказчики.
Служащий магистрата недоверчиво раскрыл рот, но Чэнь Ло засыпал его бухгалтерскими терминами, поневоле пришлось поверить. Сяоцинь был поражён не меньше служащего магистрата. По счастью, эмоции его скрывала мяньша, не то бы служащий магистрата заподозрил неладное: разве младший брат должен так удивляться учёности старшего?
– Так ты неглуп, – сказал Сяоцинь, когда они отошли от пропускного пункта.
– Вот спасибо, – рассердился Чэнь Ло. – За кого ты меня принимаешь?
– Я думал, молодые господа из богатых семей все никчёмные, а ты, оказывается, учёный. Так твой отец не просто так тебя наследником семьи хотел назначить… Моё уважение, – добавил он и совершенно серьёзно, без иронии, сложил перед Чэнь Ло кулаки.
Чэнь Ло хоть и был рассержен, но это ему польстило.
– Вот именно, – сказал он важно, – проявляй уважение к старшим, если уж решил притворяться моим диди[27]. Не то люди решат, что тебя дурно воспитали.
Сяоцинь эту насмешку проглотил, прямо-таки лучась послушанием:
– Да, гэгэ!
– Тьфу! – перекосило Чэнь Ло.
Квиты.
Дуаньцзиньский пустырь, на который они вышли через четверть часа пути, был безрадостным местом. Невозделанная каменно-глинистая почва растрескалась от солнца, чахлая поросль неизвестного кустарника уныло шелестела на ветру в унисон с иссушенной, объеденной ослами травой. Даже Сяоцинь не смог определить, что это за растения.
– Лучше бы нам эту пустошь пройти поскорее… – начал Сяоцинь.
И вот тут появились разбойники, не меньше дюжины верховых, с гиканьем окружили их. Поверх Чэнь Ло упала верёвочная петля, стянула ему руки, разбойник понукнул лошадь, потащил пленника следом. Другой верховой ухватил Сяоциня за шиворот. Мальчишка верещал, как подранок, брыкался и лягался, но разбойник закинул его поперёк седла и вознаградил за сопротивление увесистым шлепком по мягкому месту, а потом ещё и подзатыльником. Чэнь Ло было не до него – самому не упасть бы, не то протащат по земле волокушей, – он просто пытался удержаться на ногах и бежать наравне с лошадью.
Разбойники пели песню на местном диалекте, за топотом лошадиных копыт и гиканьем Чэнь Ло мог разобрать лишь: «Славные молодцы Дуаньцзиньской пустоши».
Чэнь Ло они были знакомы: бандитские рожи «славных молодцев» красовались на розыскных листах в Мяньчжао и Чанцзяне.
31Расхрабрившаяся мышь и тигру даст отпор
Разбойничье логово оказалось в ближайшем леске – выстроенный из толстых брёвен дом, скорее похожий на амбар, чем на обитаемое жилище, обнесённый высоким частоколом, за которым оказался просторный двор со стойлами для лошадей, тренировочное поле с соломенными чучелами, кузня, где чинили сломанное в набегах оружие. Под навесами были разведены костры, на которых готовили еду.
Едва натяжение верёвки ослабло, Чэнь Ло сбросил её с себя и встал в оборонительную позицию, за шиворот подняв с земли Сяоциня, которого разбойник небрежно свалил с лошади, как куль. Чэнь Ло трусом не был и мог за себя постоять, но разбойников было не меньше трёх дюжин. Они взяли пленников в плотное кольцо и обсуждали, что с ними делать. Улов оказался небогат: они порылись в аптекарских коробах, но ничего ценного не нашли. Кошели с обломками серебряных слитков их не впечатлили. О золотом пёрышке речь не шла, и Чэнь Ло понял, что Сяоциню как-то удалось припрятать своё сокровище. Карта Чжунхуа тоже их внимания не удостоилась, они её отбросили к выпотрошенным коробам.
– Старший белоручка, к работе непригоден. Мелкого можно продать в вацзы[28], – говорили они. – Надо посмотреть только, смазливый ли.
Разбойника, который потянулся, чтобы сорвать мяньшу с лица мальчишки, Чэнь Ло оттолкнул и сказал грубо:
– Руки прочь!
– Хорохорится ещё, белоручка, – сплюнул разбойник и решил проучить Чэнь Ло, познакомив его зубы со своим кулаком, но вместо этого сам свёл знакомство с его сапогом.
Чэнь Ло пнул разбойника в живот и за голову прижал Сяоциня к своему боку:
– Я младшего брата в обиду не дам.
– Ах ты сучий сын! – вскипел разбойник и выхватил нож.
– Уймись, – велел главарь, которого разбойники называли почтительно «старшой Да Гэ», грузный мужчина с красным, как у дверного бога[29], лицом. – Это всего лишь два мальчишки. Попортишь товар – вычту из твоей доли.
Чэнь Ло почувствовал, как внутри разливается гнев – и на разбойников, и на себя. Сяоцинь – его спаситель. Неужели он ничего не сможет сделать, чтобы уберечь мальчишку от позорной участи? О себе он не особенно волновался: у него по венам яд вместо крови течёт, хуже уже не будет.
Главарь разбойников пригляделся и потёр глаза. На какой-то момент ему показалось, что фигура Чэнь Ло окуталась тёмной дымкой. Но видение тут же рассеялось, и Да Гэ решил, что виной тому выпивка: допился до того, что в глазах двоится!
Чэнь Ло роздал ещё несколько пинков, лихорадочно размышляя, как спастись, ведь он был безоружен. Разбойники сжимали кольцо, похохатывая, они легко могли убить его или, повалив на землю, запинать. Но сопротивление пленника казалось им мышиной возней, и они ею забавлялись.
– Пошевеливайтесь, – прикрикнул Да Гэ на разбойников, – схватите их и бросьте в яму.
Чэнь Ло заметил, что главарь при разговоре вертит в пальцах игральные кости, а среди разбойников есть человек с характерным для лучников прищуром. Это навело его на одну мысль.
– Эй, – сказал он, по-прежнему не подпуская к себе разбойников, – дагэ или как тебя там? Вы себе сильно польстили, назвавшись «славными молодцами». Велика победа – всем скопом на двух мальчишек налететь. Белоручкой меня назвали? Я бы этими руками любого из вас в честной схватке уделал!
– Что ты делаешь? – зашипел на него Сяоцинь. – Станешь кулаками махать – кровь разгонится.
Чэнь Ло только хмыкнул и с вызовом продолжал смотреть на главаря. Да Гэ на провокацию не поддался:
– Тигр с мышью не тягается.
– Что, струсил? – покривил губы Чэнь Ло в такой гадкой ухмылке, что разбойники взъярились.
– Жить надоело? Никто ещё не обвинял славных молодцев Дуаньцзиньской пустоши в трусости!
– Заключим пари, – сказал Чэнь Ло, довольный эффектом, который произвели его слова, и сложил большой и указательный пальцы вместе. – Если выиграешь ты, можешь делать со мной что хочешь, но моего младшего брата отпустишь. Если выиграю я, освободишь брата.
– Спятил ты, что ли? – не выдержал Сяоцинь. – О себе не думаешь?
– Сильные должны защищать слабых, – уверенно сказал Чэнь Ло. – Не волнуйся, я тебя защищу.