Увы, мое нехорошее предчувствие меня не подвело. Этот невыносимый ар теперь появлялся рядом со мной с завидной и раздражающей регулярностью. То он присылал мне в кабинет обед с посыльным, а потом, стоило мне раскрыть все коробки и удивиться количеству еды, заявлялся следом со словами:
– Ну,ты же всё равно сама всё не съешь.
То соблазнял коварно:
– А не хочешь на шпиль подняться? Вообще-то, для этого нужен специальный пропуск, но сегодня дежурит один мой приятель... Так что...
И прогонять его было бесполезно, а все попытки игнорировать заканчивались тем, что я краснела, проклиная свою реакцию на его ямочку на щеке и странно гипнотизирующий взгляд. Мне несколько дней понадобилось для того, чтобы осознать: если я не психую и спокойно – насколько это возможно,конечно, - общаюсь с Ианом, то и он ведёт себя вполне прилично. Ну,то есть не лапает прилюдно и не так часто интересуется, не хочу ли я его поцеловать.
Так что так или иначе, но я была вынуждена смириться с его присутствием в моей жизни. Тем более что ар дал несколько полезных советов относительно моей работы. Так, к примеру,именно он посоветовал не читать рукописи сразу, с чистовика.
– Если бы все читали с чистого листа, – заметил он. – То времени на поиски по-настоящему качественных «продуктов» попросту не осталось бы.
– И что ты предлагаешь?
– Читай копии, – Иан улыбнулся краешком губ. – Это же очевидно. Ты же не снимаешь «продукт» с напечатанной книги, правда? Ни с юридического справочника, ни с тех самых «Ста мифов о настоящих музах», которые я принёс тебе на прошлой неделе.
Я вздохнула и отвела глаза в сторону. Очередной подарок, от которого я не смогла отказаться. Что стало с моими принципами? Почему я о них постоянно забываю рядом с Ианом Джеро?
– То есть ты предлагаешь пропустить рукопись через принтер?
– Конечно. Или просто вели музам, чтобы сразу в двух экземплярах приносили. Рукописный и отпечатанный на машинке. Они, конечно, начнут тебе втирать о том, что печатные буквы не позволят тебе по достоинству оценить душу автора... Смело посылай. Они, в отличие от тебя, процент получают с каждой зарегистрированной рукописи. Даже с той,которая не пошла в производство.
– Так что же это получается, – всплеснула я руками. – Мне можно было вообще «Моих единственных» не читать?
Джеро хмыкнул пару раз, а затем, не выдержав, всё-таки рассмеялся. А я покраснела от досады. Кто ж знал, что мой совет использовать их вместо освежителя воздуха, произведёт такой фурор в области местного «продуктопроизводства»?! Оказывается, до меня никому такая идея даже в голову не пришла, и «продукты» употреблялись в пищу исключительно в жидком виде. Теперь же исследователи активно бросились изучать новые возможности. Ходят слухи, что мне заплатят очень хорошие деньги, если идея с аэрозолем приживётся. Мне и Пеле,конечно. Хотя меня до сих пор мутит от мысли, что моё имя так или иначе всплывает,когда заводят речь о «Моих единственных».
Но за совет я Иану была благодарна, пусть и все, как один, мои музы обиделись, услышав требование приносить тексты в двух экземплярах. И думаю, сегодняшнее собрание мне популярности тоже не прибавит.
Именно об этом я думала в тот момент,когда нашей четвёрке повстречался желтолицый ар Сау с огромным букетом белых лилий в руках.
Чтобы побыстрее отделаться от докучливого поклонника, я решила взять букет и выбросить его тут же, на глазах у ара Сау, благо дверца мусоропровода находилась в двух шагах от лифта. На языке вертелся с десяток не самых приятных слов, среди которых «надоедливый» и «занудный» были самыми мягкими, но тут Дашка сделала предельно (в силу физиологических особенностей своей расы) большие глаза, от чего сразу стала похожа не на злобного бурундучка, а на героя японского боевика, когда тот набирает в грудь много-много воздуха, а затем грозно лает что-то в стиле: «Омаэ. Но. Котога. Су-КИ да!» Что в переводе, как правило, означает что-то белое и пушистое. Например, ты очень нравишься мне, как может нравится лишь розовеющее на востоке небо и загорающаяся в полночь звезда, безмерно люблю тебя, о цветущая сакура моей души...
В общем, Дашка попыталась сделать большие глаза, сигнализируя мне о чём-то важном,и одновременно с ней как-то подозрительно синхронно заволновался Табо, а Камо шепнул мне одними губами: «Афродита».
О боже! Как я могла забыть!
– Благодарю за прекрасный букет, многоуважаемый ар, – пропела я и не удержалась от того, чтобы немного сморщить нос : ненавижу запах лилий. – Может, пообедаем сегодня?
По-моему бедняга перепугался, бросил на меня подозрительный взгляд и недоверчиво переспросил:
– Пообедаем? Вы не шутите?
– Шучу? Почему у вас такие странные мысли? - удивилась я.
– Может быть, потому, – проворчал мoй поклонник, - что за двенадцать дней, в течение которых я пытаюсь ухаживать за вами, вы даже ни разу не позволили проводить вас, а тут вдруг сразу свидание...
Я пожала плечами и грозно глянула на довольно лыбящегося Табо. Хоть бы не ляпнул чего!
– И еще у меня сегодня очень важная встреча, - продолжил ар Сау. - Хотелось бы иметь какие-то гарантии перед тем, как отменять её.
Какая честь!
– Οчень. Очень важная встреча, – повторил мужчина.
– Отменяйте, - милостиво разрешила я, а в следующую секунду с мягким шипящим звуком перед нами распахнулись двери прибывшего лифта. - В «Сотенке» в половину первого?
– Непременно! – ар довольно улыбнулся и зашёл вместе с нами в лифт, а я, немного раздосадованная тем фактом, что ещё придётся некоторое время терпеть присутствие поклонника и при этом ещё и вдыхать резковатый аромат лилий, недовольно засопела. Впрочем, букет смотрелся очень дорого, а потому, полагаю, идеально подходил на роль подарка для неприступной красавицы.
Уж не знаю, чем Афродита насолила близнецам – они наотрез отказались колоться (кстати, Дашка думала, что тут нет никакой тайны и они попросту в неё влюблены), но я тоже лично к этой арите нежных чувств не испытывала и называла её не иначе, как «мисс Продай девственность подороже».
С Афродитой я впервые столкнулась в бухгалтерии, куда принесла в конце первой рабочей недели один жалкий флакончик более-менее съедобного «продукта». Незнакомая арита окинула меня презрительным взглядом и, недовольно поджав губы, произнесла:
– О,так это и есть та звезда, из-за которой столько шума? – зацепилась глазом за мои собранные в хвост волосы и холодно заметила:
– А рыжий цвет уже давно не в моде.
Я опасливо покосилась в сторону висевшего на стене зеркала. Рыжий? Она без очков, что ли? Рыжиңы в моих волосах было так мало, что она становилась заметной лишь в очень солнечный день, да и то только в конце лета, придавая моим обычно каштановым волосам легкий янтарный оттенок.
– Я не крашу волосы, – предельно вежливо ответила я, - но спасибо, что просветили меня насчёт последних модных тенденций, арита-простите-не-знаю-как-вас-зовут.
– Афродита, - представилась красавица таким тоном, словно ожидала, что я сейчас упаду перед ней на колени. Ну или хотя бы грохнусь в oбморок от восторга. – Слышала обо мне?
– Α должна была? - осторожно спросила я не у рождённой из морской пены богини, а у Карины.
– Агата не очень интересуется ярмаркой наречённых, - попыталась оправдать моё невежество бухгалтер, а затем виновато улыбнулась и пояснила:
– Дита занимала первое место в списке до твоего появления.
Я ни о каком списке знать не знала, а потому нетерпеливо махнула рукой, призывая Карину не тянуть резину и продолжать. Честное слово, лучше бы я и далее оставалась в неведении, потому что местные традиции мне нравились всё меньше и меньше. Я думала, после новостей о том, что родители не заботятся о своих детях, бросая их на произвол судьбы, как в случае с Табо и Камо, меня уже будет сложно чем-то удивить. (Χoтя, уж если речь зашла о близнецах, возможно, родители поступили правильно : неизвестно, в кого бы превратились эти замечательные ребята, имей они доступ к родительским деньгам. За время учебы в институте я успела насмотреться на деток богатеньких папочек и мамочек. Они называли себя «золотой молодёжью», а мне больше нравилось выражение «бриллиантовые козлики»). Однако Карина с лёгкостью даже не удивила – шокировала меня.
– Это всё не совсем официально, но многие девочки, прежде чем заключать союз с аром, предпочитают совершить... как бы... мидзуагэ, понимаешь?
Краска ударила мне в лицо.
– Что?
– Ну, продают свою девственность, – неохотно пояснила девушка. - Что ты так смотришь? Во-первых, это всё совершенно добровольно, а во-вторых, это довольно распространённая практика, и позаимствовали её наши именно из твоего мира!
Я брезгливо скривилась.
– Лучше бы ваши из моего мира позаимствовали традицию не похищать людей, лишая их свободы выбора... И какая сволочь додумалась внести меня в этот ваш список элитных проституток?
Афродита пошла зелёными пятнами и зашипела, как бойцовая кошка:
– Проституток? Да как ты смеешь?
– Ну, извини, - пожала плечами я. – Если мне не изменяет память,именно так называют женщин, которые трахаются за деньги.
– Тра... тра...
– Трахаются, - с удовольствием повторила я. - Ты же в эротическом отделе работаешь, должна бы уже знать,что это такое!
– Всё совсем не так! – по кукольному личику пенорожденной потекли прозрачные, как хрусталь, слёзы. Какие-то они тут ңервные все, однако. - Ненавиҗу тебя!
Афpодита вылетела из кабинета, громко стукнув дверью, а я посмотрела на Карину,которая в тот день была на хозяйстве одна, без своей неразлучницы.
– Так что там насчёт списка,и как я в нём очутилась?
Карина недовольно нахмурила маленький лобик.
– Зачем ты так? – спросила она. - Дита хорошая девчонка, у нас вообще многие хотят подстраховаться... Что в этом тақого?