В ярости Скатис выглядел просто омерзительно, его лицо больше походило на морду бешеного злого пса. Он сделал шаг в сторону Новы, и она действовала инстинктивно. Божий металл сомкнулся вокруг слуги, но без всякой грации или контроля. Достал до шеи. Сформировался в ошейник.
И начал сжиматься.
– Остановите ее! – выдавил Скатис.
Другие пытались. Рен уже выбыл из соревнования. Телепат по-прежнему держался за голову, словно та могла взорваться. Лицо стало пунцовым. Глаза зажмурились. Хаос в голове Новы отражался в его голове.
Солвэй с Анталем старались усмирить девушку. Даром Анталя был контроль над кинетической энергией. Он мог забрать ее, чтобы человек не двигался, или же усилить, чтобы он стал быстрее и сильнее. Слуга попытался обездвижить Нову. Солвэй была снотвором и могла погружать людей в сон. Обоих выбрали на эти должности за способность останавливать субъекта, чей дар вышел из-под контроля. Но когда они нацелили свои разумы на Нову, то обнаружили, что их таланты украли и, удвоив, направили против них – Анталь застыл на месте, а Солвэй мгновенно свалилась на пол.
Она просто уснула, но Нова, увидев ее падение, подумала, что убила женщину, и вскрикнула. Что бы ни происходило, она не могла это контролировать. Слуги не могли ей ни помочь, ни остановить, и чем больше она паниковала, тем сильнее реагировала сила.
Жители Риевы отступили от коробля-осы; тот начал съеживаться, его крылья складывались, как ножницы, – смертоносные лезвия из божьего металла размахивали в разные стороны, срезая крыши с ближайших домов и сбив с ног двух детей, чтобы скинуть их через пару метров. Раздались крики ужаса. Жители разбежались. Оса сделала рывок, раздавила дом и проехала через полдеревни, прежде чем наконец замедлилась и остановилась.
Внутри Кора держала Нову в своих объятиях, нашептывая ей на ухо снова и снова: «Я с тобой, я с тобой, все хорошо, моя Нова, успокойся, дорогая, моя сестренка», – пока родной успокаивающий звук ее голоса не пробился сквозь круговорот паники в голове Новы. Как веревка, брошенная в бушующее море. Нова ухватилась за нее и благодаря ей не утонула. Круговорот, море, все начало утихать – достаточно, чтобы дары слуг, которые она даже не заметила, как украла, начали утекать обратно к хозяевам тонкими струйками силы. Набрав приличное количество, Скатис приготовился действовать.
Он беспощадно призвал из стены позади девушек сгусток металла. Тот принял форму дубинки. Они даже не увидели. Дубинка ударила Нову по голове с жутким, резонирующим звуком. Ее глаза округлились, а затем потускнели. Она упала в руки Коре, и последние остатки украденной мощи вернулись к своим законным владельцам.
Рен смог поднять голову и снова открыть глаза. Выглядели они ужасно, белки полностью покраснели от лопнувших кровяных сосудов. Солвэй зашевелилась на полу и застонала, а Анталь освободился от паралича. Скатис сорвал ошейник со своей шеи и откинул его в сторону. Затем снял перчатку из божьего металла с руки Новы. Он не стал образовывать из нее диадему или ошейник, а просто вернул мезартиум себе.
Кора плакала, баюкая Нову на своих руках. Сестры представляли собой жалкое зрелище в этом рваном грязном белье и с мокрыми лицами – испуганным Коры и обмякшим Новы.
Солвэй поднялась на ноги и помотала головой, чтобы прочистить ее. Анталь помог встать Рену.
– Это было… неожиданно, – слабо произнес телепат.
– Вот поэтому существуют протоколы, – добавила Солвэй.
Скатис даже не смотрел на них. Его взгляд не отрывался от сестер. Кору охватил ужас. Она не понимала, как могла когда-либо считать это простецкое лицо безобидным. В нем горело что-то темное и дикое. Она никогда еще так не боялась.
– Что вы с нами сделаете? – выдавила она едва слышным шепотом.
Другие слуги внутренне сжались. Они знали ответ. Разумеется, Скатис убьет девушку, которая сделала его беспомощным, подобно смертному.
Но он не нападал, не подумав. Если бы гнев Скатиса был исключительно непостоянным, он бы не представлял такой опасности. Но нет, он был расчетливым. Разумеется, он хотел убить девчонку, но понимал, что в таком случае Кора станет бесполезной – остатком чего-то сломанного, что не принесет ему никакой пользы. Он жаждал власти. Скатис был юным и только начал подниматься по имперской карьерной лестнице. Его корабль невелик, трехмачтовое суденышко, а это подразумевает, что его будут и дальше отправлять на подобные задания – вербовать новичков в богами забытых местах. Если он надеется однажды управлять линкором, то должен завоевать божий металл и вырастить его, иными словами – перехитрить и превзойти всех других кузнецов во флоте. Это коварная игра, которую нужно вести ловко и беспощадно, и шпион очень бы помог ему в этом деле.
А кто же справится с этим лучше, чем астрал, размышлял мужчина, в особенности тот, который связан с ним обязательствами. Позже он разъяснит Коре: отныне жизнь сестры зависит от ее собственного послушания. Но сейчас ему просто хотелось убраться как можно дальше от этого проклятого места.
– Ты больше не «мы», – сказал он Коре.
Дно корабля расплавилось, открыв отверстие под Новой, чье безвольное тело тут же провалилось. Кора вскрикнула и попыталась поймать сестру, но мезартиум не позволял ей двигаться, пока затягивал Нову вниз. Она пролетела с добрых два метра, прежде чем приземлилась на твердую землю, и ее обмякшие конечности раскинулись во все стороны. Металл собрался, как при отливе, и Нова пропала из виду.
– Нет! – закричала Кора, тщетно царапая пол.
– Теперь ты моя, – заявил Скатис. – Твое единственное «мы» – со мной.
Они не задерживались, чтобы испытать других жаждущих Риевы. Не попрощались с деревенским старейшиной Шергешем. Оса просто присела, подогнув металлические лапки, пошевелила крылышками, причинившими столь сильный урон деревне, и взмыла в небо, забрав с собой Кору и оставив Нову без сознания в грязи.
Нова пробуждалась медленно.
Глаза слезились. Голова болела. Во рту пересохло. Она не могла сглотнуть. Девушка лежала на спальнике на полу в своем доме – в доме отца и Скойе. На улице светило солнце, в комнате было пусто, и все это неправильно. Они с Корой всегда вставали на заре – если была заря, – сматывали спальники и прятали их на места. На секунду, моргая, изнывая, страдая от жажды и недомогания, она забыла… все. Даже отсюда можно было учуять насыщенный смрад туш уулов, гниющих на пляже. Убой. В ее памяти: пляж, голубая вспышка в небе.
Небесный корабль.
Ее будто током пронзило. Нова попыталась произнести имя Коры. Вышло хрипло, но сестра не пришла. Она попыталась снова, на сей раз громче. Все равно хрипло, и все равно Кора не приходила.
Нова села – и чуть не упала, когда содержимое ее головы отказалось подниматься вслед за ней. Девушка покачнулась вперед, упираясь ладонями в циновку, чтобы не перевалиться. Когда комната перестала кружиться, раскрыла ноющие глаза и уставилась на свои руки.
Не лазурные.
Только заметив их – бледные, как всегда, – на нее нахлынуло мощное осознание того, что они были голубыми, одна сияла в перчатке из божьего металла, а другая оставалась обнаженной. Нова часто заморгала, пытаясь прояснить взор и понять, что же реально. Это казалось сном, образы появлялись вспышками. Орел Коры. Мячик из божьего металла. Гул под кожей. И… то, что произошло после. Все было как в тумане. И всегда будет. Вспышки собрались в картинку, и в ней набух кошмарный, тошнотворный ужас.
Где Кора?
Послышался быстрый детский топот, а затем Аоки, ее сводный брат, вбежал в комнату, увидел, что она сидит, развернулся и убежал. По дороге он кричал: «Мам! Она проснулась!»
Дверной проем заполнил силуэт Скойе. Ее руки упирались в бока. В данной позе читалось ликование.
– Все еще жива? – разочарованно спросила она.
– Где Кора? – прохрипела Нова.
– О, так ты не помнишь? – Не поймите превратно: Скойе была рада ей напомнить. – Ее забрали. – Она подошла ближе, и Нова увидела, что ее некрасивое лицо сияло от свирепого возмездия. – А тебя вышвырнули, как мусор. – Женщина нависла над ней. – Что случилось на том корабле, Новали?
Коры больше нет. Нова больше ни о чем не могла думать. Она чувствовала правду в этих слова. Отсутствие сестры было как пульсирующая пустота, которую ничто никогда не заполнит.
– Когда?
– Три дня назад, – ответила мачеха. – Они давно улетели. К этому времени она должна быть уже в Аке. Возможно, она нашла вашу мать, и теперь они вместе, без тебя. Вероятно, они купят дом и будут жить единой семьей, – жестоко продолжала она, но Нова не слушала. Казалось, будто кто-то вырвал клочок реальности, оставляя дыру, которая поглощала все звуки, все мысли.
Коры больше нет, а она по-прежнему здесь.
Неизбранная.
– А теперь вставай, – скомандовала Скойе. – Тебе повезло. Убой еще не окончен. Спускайся на пляж. Уулы сами себя не освежуют.
29. Искажение
Сарай все же дала Минье люльку – небольшую дозу, смешанную со сливовым сиропом, чтобы перекрыть горечь, если она сможет почувствовать вкус во сне. Затем прикоснулась к руке девочки и, исполненная ужаса, вернулась в сон, чтобы дождаться подле ее распластанного в яслях тельца, когда опустится серость и сотрет всю боль, вину, страх и другие чувства. Так лучше, это Сарай знала по собственному опыту: иногда ничто лучше, чем что-то. Все зависит от этого чего-то.
Она покинула разум Миньи, но не саму девочку. Сарай вызвалась следующей на дежурство и села рядом с ней, сказав Лазло, что ему не обязательно оставаться.
– Какое облегчение! – вздохнул он. – А я все думал, когда же у меня получится отдохнуть от любимой девушки, ставшей первым и единственным человеком, которого я когда-либо любил, с которой я с радостью буду рядом при любых обстоятельствах.
Сарай попыталась подавить небольшую улыбку, но без особых усилий. И Лазло остался бы с ней, но тут в дело вмешался Ферал: