Сарай и вправду замешкалась. Она не забыла, каково ей было находиться в его снах, – как там душно и тесно, словно в гробу. А еще помнила, как он спорил с Лазло у окна, прямо перед ее смертью. Юноша вел себя так настороженно, так язвительно и холодно.
Но сейчас он выглядел другим. Не говоря уж о том, что он спас ей жизнь.
– Если ты этого хочешь, – ответила она.
Каликста тоже попросила разрешения присоединиться, итого их стало девять: пять божьих отпрысков и четверо людей. Двое шелковых саней и одна брешь в небе. Вот и вся математика их спасательной операции, и нельзя было терять ни секунды.
56. Пираты Пожирателя
В каждом мире серафимы проделали по два портала: переднюю дверь и заднюю, так сказать, – путь из предыдущего мира и путь в следующий. Путешествовать по Континууму можно в двух направлениях: не на север и юг, вправо и влево, вверх и вниз, а ал-Мелиз и эз-Мелиз. К Мелизу и от Мелиза. Дом серафимов, с которого началось путешествие Искателей, единственная точка на компасе, имеющая значение.
Прореха в небе над Плачем была порталом Зеру эз-Мелиза. Мир по другую сторону звался Вар-Элиентом, и не весь состоял из красного моря и тумана. Но дорога через алое море, Арев-Баэль, занимала много недель и поглощала больше кораблей, чем пропускала. В давние времена серафим Такра окрестила его Пожирателем и отреклась – или так говорилось в легенде – уничтожать монстров, которые в нем обитали.
Гордость Вар-Элиента – чудища, которых не осмелились уничтожить даже боги.
Быть может, так оно и есть, или же Искатели слишком устали после уничтожения монстров Зеру.
Только безрассудные и отчаянные решались пересекать Пожирателя после возникновения воздушных кораблей. В течение долгого времени в том мире существовал высокий налог на прохождение через портал и процветающий транспортный бизнес по перевозке иноземцев на остров, который на самом деле и не являлся таковым, а был просто срезанным стеблем тезерла – одним из гигантских белых стеблей, что росли из моря. Они прилетали, чтобы покупать волшебных детей. Это не было секретом. Никто в Вар-Элиенте не мог позволить себе купить их для себя, но они полагались на налоговые и транспортные доходы. А затем все прекратилось.
Жители винили Нову, и не безосновательно, поскольку это она приземлилась на украденном змее-скифе на остров, захватила его, убила стражей и всех, кто приходил после, и коллекционировала их воздушные корабли, словно это была портальная гавань.
Но, если говорить откровенно, это не ее вина. Портал Вар-Элиента, который был дверью ал-Мелиза, закрылся до ее прибытия и таким и остался. Аукционам Скатиса пришел конец. Она обнаружила трех детей в клетках и освободила их, но только в определенной мере. Она могла бы увезти их куда-то – куда угодно, – чтобы они обрели другую жизнь. Но Нова предпочла остаться, а что они могли поделать? Она сделала выбор за всех, чтобы оставаться рядом с порталом, когда тот вновь откроется, – в чем Нова никогда не сомневалась.
Таким образом Киско, Верран и Рук стали пиратами Пожирателя и росли, захватывая воздушные корабли над бурлящим красным морем. Они были слепо преданны Нове, как любые дети – своей спасительнице, но когда они вернулись домой из Зеру на военном корабле из божьего металла, их вера перестала быть такой слепой.
– Это была Минья, – прошептала Киско себе под нос, пока Нова направляла серафима к их острову, чтобы пришвартовать его, словно очередной корабль, захваченный для флота. – Мы только что украли корабль у Миньи.
Верран покачал головой. На секунду он поверил, что это она, но факт отрицал сам себя.
– Как это возможно? Она должна быть нашей ровесницей. – Он осторожно прижимал к себе руку, после укуса призрака его запястье превратилось в кровавое месиво. – Это была какая-то маленькая девочка.
– Может, она дочь Миньи, – предположил Рук. Если посчитать, в таком случае она должна была бы родить в четырнадцать или пятнадцать, что звучит сомнительно, но не невозможно.
– Не будьте дураками. Все мы знаем, что это была она.
– И что, если так? – спросил Верран с воинственностью, порожденной замешательством. – Что мы теперь-то можем с этим сделать?
– Вернуться? – предложила Киско, обхватив себя руками и расхаживая туда-сюда. Она отключила гравитационные ботинки, и каждый шаг эхом отдавался в комнате цитадели. – Убедиться, что все в порядке?
Слова «все в порядке» встали поперек горла. Киско кинула смущенный взгляд в сторону Лазло. Тот лежал неподвижно, будто мертвый, положив руку на лицо, чтобы спрятать его. Если то, что он говорил, – кричал, – правда, то они отнюдь не в порядке.
– Мы не можем вернуться, – отрезал Рук.
– Почему? – Киско остановилась. – У нас полно кораблей.
– Суть не в этом. – Юноша покосился на Нову.
Голова пульсировала, суставы болели, пальцы онемели от электрического разряда, который отбросил его в сферу. Это напомнило ему о пятилетнем себе в клетке, пока стражи учили его, чего стоит бояться. Нова освободила его.
Все молча наблюдали за ней. Она не проронила ни слова за все время перехода между мирами, и ребята ее не беспокоили по той очевидной причине, что ей нужно было сосредоточиться, чтобы протолкнуть гигантский корабль через узкое отверстие. Но это не единственная причина. Им не хотелось этого признавать даже себе, но они были встревожены.
В женщине чувствовалось что-то неизвестное и неприкасаемое. Они прожили с ней большую часть своей жизни, но не большую часть ее существования. Им двадцать лет, двадцать один. Ей… что ж, они не знали, но Нова уже старая. Ее жизнь уходила далеко в прошлое, которое они не могли себе представить. То, что они знали о ней, было как… как капли дождя на крышке цистерны. Ребята даже не видели темную воду внизу, не говоря уж о том, чтобы догадываться, что там на дне. Иногда ее взгляд становился отсутствующим, иногда источал смерть. Она могла быть забавной, а могла резать глотки или же хранить молчание на протяжении нескольких дней. Но какой бы она ни была, прежде всего Нова оставалась целеустремленной.
У Новы есть цель, или, точнее, была цель: найти сестру. Так что же она будет делать теперь?
Корабль остановился, и Нова вздрогнула впервые за много минут. Женщина парила в центре комнаты, белая птица выписывала вокруг нее бесконечные круги, но теперь она развернулась и подплыла к ребятам, ждущим у выхода. Лазло по-прежнему лежал на дорожке, и Киско обрадовалась, увидев, что Нова его освобождает.
Но лишь на долю секунды.
Она выпустила его ноги из металла, и, почувствовав это, Лазло убрал руку с лица и сел, но в процессе этого от дорожки отсоединились два шара божьего металла, размером с его голову, облепили его плечи и руки и подняли в воздух, да настолько, что его ноги оторвались от пола.
– Отпустите меня! – закричал юноша сиплым от всех бесполезных криков голосом.
Нова обошла его стороной, и Лазло попытался схватить ее, но не достал, а женщина будто и не заметила его стараний или криков. Просто приказала металлу тащить его вслед за ней.
Киско, Рук и Верран стояли в ряд в дверном проеме. Им нужно было подвинуться, чтобы дать ей пройти, но с секунду никто из них не двигался. Они переводили взгляд с измученного горем лица Лазло на лицо Новы, которое выглядело очень усталым и… безучастно добрым. От этой неправильности ребята приросли к месту. Нова остановилась перед ними, ожидая, когда они уйдут с дороги.
Почему она не горевала?
Несмотря на то что они боялись, в какую форму выльется ее скорбь, ее отсутствие потрясало. Не говоря уж о том, как она бесцеремонно захватила контроль над юношей, бывшим одним из них. Они не знали его, но какое это имеет значение? Он невиновен и, кроме того, имел более чем схожие черты с Верраном, что скорее всего означает, что они братья. Нова освобождала, а не порабощала. Разумеется, ситуация становилась хуже, если Лазло сказал правду: похитив корабль и оставив ребят позади, они обрекли на смерть как минимум одного.
– Нова, – неуверенно обратилась Киско. – Что ты планируешь с ним делать?
– Делать? – Нова посмотрела на Лазло. – Ну, полагаю, это зависит от него. Я всегда мечтала запереть Скатиса в птичьей клетке.
Это не было ответом на вопрос. Они бы помогли ей запереть Скатиса в птичьей клетке.
– Но это не Скатис, – заметила Киско.
– Нет, но он кузнец Мезартима, а это очень редкое сокровище.
– Сокровище? – повторил Рук. В ходе своей пиратской жизни они награбили множество сокровищ, но никогда не похищали людей. Поскольку их самих спасли от рабства, эта мысль казалась анафемой. – Но ты не можешь просто оставить его, – выпалил он, словно нет ничего более очевидного.
– Придется, – ответила Нова. – Он мне нужен, чтобы найти Кору.
Рот Рука открылся и закрылся. Наступила изумленная тишина, которой Нова воспользовалась, чтобы протолкнуться между Руком и Киской, ботинки которых будто примагнитило к полу, даже когда мимо пролетели извивающийся Лазло и птица.
Верран тихо спросил у Киско:
– Ты уверена, что Корако мертва?
В конце концов, в отличие от Киско, они с Руком не слышали мысленный хор голосов: «мертва, она мертва, она мертва», и не видели воспоминание о ноже, пронзившем ее сердце.
– На сто процентов, – ответила она, похолодев до глубины души.
– Тогда что это было? – поинтересовался Верран. Все они чувствовали, будто у них из-под ног вырвали некую фундаментальную истину, и теперь ребята находились в свободном полете.
– Она свихнулась, – сказал Рук. – Видели ее глаза? Это чистое безумие.
– Это скорбь, – ответила Киско. – Она в шоковом состоянии.
– Это похищение, – подал голос Верран. – Это рабство.
– Знаю, – кивнула девушка, и все последовали за Новой.
Дорога казалась сюрреалистично знакомой. Они дошли до перекрестка коридоров и резко замерли, охваченные одним и тем же воспоминанием. Все трое шли по этому же пути вместе с Корако. Слева находились ясли. Киско наполнило странное ощущение, что если она пойдет в ту сторону, то обнаружит их точно такими же, как в тот далекий день, когда Минья кричала и отбивалась от Корако.