— Я рад, — откликнулся Этьен. — Надеюсь, мы не станем врагами, мадемуазель.
— Я тоже, ваше величество. Но насколько я помню, раньше вы называли меня Симоной.
— А вы меня раньше — Этьеном.
— Не следует ли нам к этому снова вернуться? Ради мира, благополучия и того, что вы в долгу перед вашим сыном и его будущим ребенком.
— Неплохую карту вы решили разыграть, — задумчиво проговорил Этьен после паузы.
— Я знаю, — сказала Симона. — Сильный ход, верно? Но кто-то должен позаботиться об интересах Рафаэля. Он очень любит ставить на первое место желания и потребности других, забывая о своих собственных. Впрочем, он в этом никогда не признается. — Еще одна улыбка, на сей раз лукавая и адресованная Рафаэлю. — Найдется здесь местечко, где мы могли бы постоять и выпить по бокалу чего-нибудь освежающего перед ужином? Мне просто не терпится увидеть последние лучи солнца и посмотреть, как сумерки опускаются на долину. Такой замечательный вечер!
«Все правильно, — подумал Рафаэль. — Гармония была нарушена, оспорена и вновь восстановлена. Дипломатия — стиль Дювалье».
Ужин прошел хорошо. Еда была превосходная, обслуживание безупречное, компания исключительно приятная — после того, как досадный вопрос о допустимых границах был урегулирован. Этьен — прирожденный дипломат, да и Симона далеко не новичок в этой области. Оба они постоянно обращались к Рафаэлю, пытаясь заинтересовать его, вызвать отклик на те проблемы, которыми приходилось заниматься Этьену. Рафаэль намеренно бросал отцу вызов, то и дело заставляя его защищать свои позиции. Собственные позиции он при этом умело скрывал.
«Нечего удивляться, что советники Этьена пребывают в панике, — размышляла Симона. — Они наверняка поняли, какой логикой, проницательностью и силой воли обладает Рафаэль, и осознали его намерение не становиться марионеткой. Интересно, оценил ли в полной мере сам Этьен потенциал своего столь поздно признанного сына?»
Понаблюдав, она пришла к выводу: да, Этьен знает, каким сильным лидером может стать Рафаэль.
Общение двух де Морсе постоянно сводилось к некоей борьбе: Этьен пытался сломать хотя бы часть оборонительных барьеров Рафаэля, а тот не менее решительно старался вырвать ломик у него из рук.
Должно пройти время, чтобы установилось хоть какое-то подобие родственных отношений между этими двумя людьми. Тем не менее такой день обязательно настанет. В жизни Рафаэля произошло слишком много изменений, и он еще не успел перестроиться.
Симона решила попрощаться с Этьеном пораньше, чтобы дать отцу и сыну возможность побыть вдвоем, однако Рафаэль покачал головой, показывая, что в этом нет необходимости. Они проводили правителя Мараси вместе.
Этьен открыл входную дверь и тут же рядом с ним, словно из воздуха, материализовались телохранители. Несколько мужчин в черном окружили Этьена. В отдалении тоже виднелись темные фигуры.
— А когда мы сюда приехали, они были? — спросила Симона у Рафаэля, глядя, как Этьен вместе со своей охраной покидает замок. Раньше она никого не замечала.
— Были, — ответил Рафаэль. — Я говорил с начальником охраны. Он предупредил, что должны прибыть еще люди.
— Из-за Этьена?
— Из-за того, что с твоим появлением у охраны увеличился объем работы.
Симона инстинктивно прижала руку к животу:
— Мне что-то угрожает?
— Нет, конечно. Просто в Мараси очень серьезно относятся к таким вещам. Все это входит в обеспечение безопасности принцессы.
— Что еще там числится?
— Скрытые камеры в каждой комнате, бронированные машины, проверка всех блюд, доставляемых к столу…
— Что?!
Рафаэль улыбнулся. Симона шлепнула его по руке.
— Ладно, насчет проверки блюд я пошутил, — признался он.
— Лучше бы ты пошутил насчет камер.
— Хочешь, я скажу тебе, где их нет?
— Может, ты лучше покажешь, где их нет?
Рафаэль улыбнулся, словно осветив улыбкой этот вечер.
— Роза приготовила место для Руби внизу, — сказал он. — Главный садовник, похоже, неплохо поладил с собачкой. Он присмотрит за ней ночью и выведет, если понадобится.
— Будем надеяться, никто ее не пристрелит. — Симона разглядывала черные фигуры телохранителей, застывшие у стен.
— Охранники ее уже знают. Я больше тревожусь за цветочные клумбы.
Они направились в его комнаты. Оказавшись там, Симона первым делом посмотрела на потолок в поисках скрытых камер.
— Их здесь нет, — сообщил Рафаэль, остановившись в дверях.
Прекрасно!
— Я наблюдала за тобой сегодня, — сказала она небрежно.
— Я заметил. — На его лице не было улыбки. — И каков вердикт?
— Когда-нибудь ты станешь очень хорошим правителем. Если захочешь этого. И у нас с тобой может получиться политически сильный союз. Если мы выберем эту дорогу. И еще, принц ты или нет, но ты до сих пор можешь согреть меня одной своей улыбкой. — Она подняла руки и стала вытаскивать шпильки из волос. — Если захочешь этого. — Сброшенные туфли отправились под кровать. — Я знаю, ты не очень хотел видеть меня в своей спальне. Но я поняла, что одной ночи с тобой мне просто недостаточно. Я настаиваю на большем. Нам надо по-настоящему сблизиться. — Симона обвела взглядом его роскошную спальню и примыкающую к ней туалетную комнату с гидромассажной ванной. — Насколько, конечно, это возможно, если учесть твою нерешительность и мою озабоченность.
— Что же тебя заботит? Охрана?
— Немного. Это говорит о потенциальной угрозе нашей личной жизни.
— Я гарантирую тебе уединение.
— Спасибо, — мягко поблагодарила она. — Я прекрасно понимаю, что охрана — необходимость для члена королевской семьи, и все же… Впрочем, это не то, на чем я собираюсь заострять внимание.
— Нет?
— Нет. Я просто на минутку отвлеклась. Или, так сказать, попыталась свести воедино две проблемы. В основном это касается того, чего мы ожидаем друг от друга в этой спальне.
Ясность тут была необходима. Ее желание разделить с Рафаэлем постель ни в коем случае не должно выглядеть как проявление слабости. Симона хотела этого. Очень. Но и он должен захотеть.
— Я мечтаю снова заняться с тобой любовью, Рафаэль. Но как ты понимаешь, должны учитываться не только мои чувства. Поэтому я тебя и спрашиваю. — Она вытянула последнюю шпильку из волос. Темная блестящая масса каскадом скользнула по ее плечам. — Так чего ты ждешь от меня в этой спальне?
— А что ты можешь мне дать? — спросил он хрипло.
— Все, что угодно.
— Все? — Это слово прозвучало словно ласка, в нем крылись темные желания и страстный призыв.
— Все, о чем ты попросишь. — Она хорошо знала этого мужчину. И знала его сердце. Горячее, но не жестокое. Необузданное, но не склонное к разрушению. Ей была известна его потребность защищать тех, кого он любил. Симона Дювалье не принадлежала к их числу. Но в то же время она не сомневалась, что он никогда не причинит ей вреда. — Ну, так что?
Его глаза потемнели. Симона не предполагала, что весьма простая ситуация может стать для него пыткой. Ему всего-навсего надо попросить.
Но это же Рафаэль!
— Иди сюда, — пробормотал он.
Она подошла и остановилась перед ним. Но не прикоснулась к нему. Пока.
— Чего еще ты хотел бы?
На его губах появилась улыбка. Ему начинала нравиться эта игра.
— Дотронься до меня, — сказал Рафаэль.
— Где?
— Где хочешь.
Он сбросил рубашку и с вызовом посмотрел на Симону — полный сил голодный мужчина, пытающийся сохранить остатки самоконтроля.
Она положила ладонь на твердые мышцы его живота. Он вздрогнул, его веки отяжелели.
— Еще, — пробормотал Рафаэль.
Она опустила другую руку на его локоть и погладила плечо, рельефные мускулы — холмы и долины, которые стоили того, чтобы их исследовать.
— Чего еще ты хочешь?
— Еще…
— Нельзя ли немного поконкретнее? — Она легонько поцарапала его грудь. Он чуть не задохнулся.
— Забудь про игру, Симона. Сними с себя всю эту чертову одежду.
Не так уж мало хочет этот мужчина. Она разделась.
— Что теперь? — Симона слегка дрожала от прохладного ночного воздуха, ее соски затвердели. Но подбородок был гордо поднят. Она не боялась его просьб.
Рафаэль снова улыбнулся, медленно и чувственно:
— Холодно? Подойди ближе. — Еще одно приказание. Она снова повиновалась и была награждена долгим, волнующим поцелуем. — Скажи мне, когда остановиться, — пробормотал он. — Ребенок…
— С ребенком все будет хорошо, — прошептала Симона, прогнувшись в его руках. — И скорее уж ад замерзнет, чем я остановлю тебя.
Ему это было необходимо. Помощь, которую она ему так великодушно предложила. Ее страстность. Ее доверие.
— Это нечестная сделка, — заявил он, проводя пальцами по ее позвоночнику. — В этой ситуации я не вижу ничего положительного для тебя.
— Это потому, что ты не можешь видеть себя моими глазами, — пробормотала Симона, расстегивая его ремень и опуская руку все ниже и ниже. — Здесь есть много чего для меня… — Она нашла то, что ей было нужно, и медленно погладила пышущую жаром кожу. Его сердце учащенно забилось. — Много.
В то же мгновение губы Рафаэля прижались к ее губам. Где-то здесь была постель. Ему нужна постель. Он должен быть очень аккуратным с женщиной, которая носит его ребенка. Потребность защитить боролась с потребностью овладеть. Рафаэль не знал, какая из них победит.
Он поднял Симону и опустил на кровать. Положил на спину и лег рядом. Пробежал пальцами по ее телу — от плеча к животу и обратно, к маленькой упругой груди. Наклонив голову, обхватил сосок губами. Симона резко втянула в себя воздух.
— Приятно? — прошептал Рафаэль.
— Ты даже не представляешь…
— Еще?
— Да, — выдохнула Симона и вскрикнула от наслаждения, почувствовав нежную ласку его зубов и языка. Она вцепилась пальцами в его волосы.
Защитить или овладеть? Что выбрать? Рафаэль проложил дорожку из поцелуев к нежной округлости ее живота. Бедра Симоны раздвинулись в молчаливом приглашении.