Он повернулся к ней лицом.
— Нет, спиной.
Рафаэль не пошевелился. Он уже знал, что за этим последует прикосновение, потом поцелуй, потом он окажется вместе с ней в постели, и все это закончится тем, что они займутся любовью. А он старался быть особенно осторожным в эти дни. Так рекомендовал врач.
— Знаешь, у меня появилась одна мысль… — начала Симона.
— Если насчет тату, я даже слушать не стану.
— Поверь, мысль стоящая…
— Нет. Ешь свои хлебцы.
— Мне уже надоели эти чертовы хлебцы, — буркнула она, передернув плечами.
Раф с беспокойством посмотрел на нее, должно быть предполагая, что сейчас она стремительно бросится в ванную. Но у Симоны было на уме другое.
— А что, если у нас будет девочка? — Она вернулась к излюбленной теме. — Тогда нам придется отказаться от имен архангелов. Метатронелла меня совсем не привлекает.
— Полностью с тобой согласен.
— К тому же мне вообще не нравится вереница имен — Дювалье, Александер, де Морсе и так далее. Почему бы нам не назвать малышку именем какого-нибудь цветка, месяца года, звезды или просто чего-нибудь замечательного? Что, к примеру, ты думаешь о Надежде?
— Оставь надежду навсегда, — промурлыкал Рафаэль.
— Тогда, может быть, Серена — спокойствие и безмятежность?
— Вряд ли она подарит нам спокойствие и безмятежность.
Симона решила, что хватит его дразнить.
— Мою мать звали Анжелина, — начала она осторожно. Мать умерла, когда Симоне не было и года, и она ее совсем не помнила. Однако она знала маму по рассказам, и то, что она знала, ей очень нравилось. — Анжелина Грэйс.
— Это неплохо. — Он одарил ее мягкой улыбкой, которую Симона очень любила.
— Я подумала и об имени мальчика. — Харрисон.
— И это тоже неплохо, — согласился Рафаэль.
— А ты помнишь, как первый раз поцеловал меня? — спросила она.
— Да.
— Нет, не в коленку, когда я свалилась со стены. И не в макушку, когда мы обыграли Люка и Габриель в футбол.
— Конечно. — Уголки его губ дрогнули.
— Это было на празднике урожая. Ты весь вечер старательно избегал меня.
— Я припарковывал машины, Симона. А ты была королевой бала.
— О, там была одна замечательная машина. — На мгновение она задумалась. — «Феррари», кажется?
— «Бугатти».
К тому времени, когда они закончили целоваться, он мог взять ее где угодно, хоть на капоте. Однако не сделал этого. Потребовалась еще одна неделя. Неделя отчаянной борьбы с его стороны и ожидания, граничащего с агонией, — с ее. Симона ненавидела ждать.
— Я и не думала, что ты собираешься заняться со мной любовью этим утром. — Она лукаво посмотрела на Рафаэля.
Ох, как хотел бы он заняться с ней любовью! Однако Рафаэль решительно покачал головой:
— Доктор сказал, что тебе три дня нужно оставаться в постели.
— То, что я имела в виду, как раз и предполагает активность именно на этом уровне.
Он рассмеялся и, тряхнув головой, повернулся, намереваясь уйти.
— Куда-нибудь собираешься? — спросила Симона.
— Под душ. И лучше — под самый холодный.
— Хочешь, я потру тебе спинку?
— Ешь свои хлебцы.
— Я думаю… — начала она.
— Ага. Я это уже заметил.
— Так вот, — не унималась она, — бал в Кавернесе состоится через пару недель, а мы к тому времени уже переберемся туда, и мне понадобится кавалер. Тебе не придется парковать машины, а значит… А значит, в этот раз мы могли бы сделать все, как следует.
— Ты имеешь в виду — на капоте «бугатти»?
Он не забыл. Симона улыбнулась:
— Я говорю о том, что если темного ангела вдруг отяготит букет красных роз и посетят не совсем чистые мысли, то я поддержу его.
— И надолго? — Настороженность вновь охватила его. Так всегда происходило, когда речь заходила о будущем.
— Это будет зависеть от того, — серьезно сказала Симона, — чего пожелает принц.
Глава 10
— Никак не могу понять, зачем тебе понадобится в пятницу «бугатти», — заявила Габриель. Они сидели в своем любимом кафе и ждали, когда им принесут кофе без кофеина и подсушенный багет, а для Габриель еще и оливки с анчоусами.
— Помнишь, как ты однажды собиралась на свидание с Люком? — спросила Симона. — Ты всех чуть с ума не свела — тебе непременно требовалось белое воздушное платье и волосы, поднятые вверх с помощью какой-то там жемчужной заколки. Ну, так вот, у меня то же самое, только мне нужен «бугатти».
— О, так бы сразу и сказала! Я-то думала, что тебе просто понадобилась машина.
— Моя цель гораздо серьезнее, — усмехнулась Симона.
— Неужели приближается финал операции «Соблазнение»? Кульминация и — аминь?
— Ты угадала.
— Ну что ж, мне это нравится, — заключила Габи. — Но зачем же покупать машину? Могла бы взять ее напрокат.
— Это идея. — Симона задумалась. — Только если все пойдет в соответствии с планом, было бы неплохо сохранить ее. Ну, как воспоминание.
— Господи, Симона! Зачем тебе как воспоминание иметь под боком это чудовище? — Габриель пролистала страницы лежащего перед ней антикварного каталога. — Ты хоть знаешь, сколько стоят модели пятьдесят шестого года?
Симона заглянула в каталог. Габриель ткнула пальцем в правый угол страницы.
— О! — Симона закашлялась. — Столько?!
— Да. Столько. К тому же трудно представить себе что-либо более уродливое. Нет, совсем не стоит покупать это. Только напрокат. А цвет обязательно должен быть голубой?
— Тот «бугатти» был голубой, а я стараюсь добиться аутентичности.
— Надеюсь, ты не забыла, что Жозе вела запись гостей на этих балах. — Габриель скрестила руки на груди. — Не говоря уже о специальных инструкциях для служащих, занимающихся парковкой. Она распределяла, куда и какую машину следует поставить.
— И на том празднике тоже? — уточнила Симона.
— Разумеется. Ведь она очень скрупулезна, — подтвердила Габриель с едва уловимой ноткой гордости. — Попробуй этот вариант. Найди записи. Найди владельца. Немного хитрости и настойчивости — и ты получишь к пятнице свой голубой «бугатти».
— Мне нравится эта мысль.
— Как она может не нравиться? По крайней мере, ты спасена от разорения. К тому же я не позволю тебе испортить вкус. Ну, серьезно, кто в здравом уме способен купить это чудовище?
Люк и Рафаэль стояли в центре антикварного салона, изучая выставленные на продажу автомобили. Большая часть моделей была выпущена до 1950 года. И ни одна не годилась для современных дорог.
— Серьезно, Раф, почему именно «бугатти»? — поинтересовался Люк, должно быть, уже в сотый раз. — Дорогие, уродливые, разработанные ужасным дизайнером. — Люк еще раз обвел салон взглядом. — А может, лучше купишь какой-нибудь новенький трактор?
— Мне нужен «бугатти», — буркнул Рафаэль, показывая на голубого монстра в дальнем конце зала. — Вон тот «бугатти».
Продавец поймал взгляд Рафаэля и тут же подошел к ним.
— Расскажите мне о «Бугатти-101», — распорядился Раф.
— О модели пятьдесят шестого года? Ну, что я могу сказать? Вы сделали прекрасный выбор, мсье. — Люк хмыкнул. Раф невозмутимо улыбнулся. — Все детали подлинные. Двигатель полностью восстановлен. Салон — тоже, и на него имеется десятилетняя гарантия.
— Сколько? — прервал его Раф.
Цена была названа. Люк фыркнул, и даже продавец не удержался от многозначительной гримасы.
— Но в то же время это можно считать серьезным вложением, — тут же принялся уговаривать он. — Особенно в такую модель. Последние двадцать лет на рынке не появлялось ни одного «Бугатти-101». Их было произведено всего шесть штук. Конечно, кое-кому цена может показаться чрезмерной, но эта машина действительно очень редкий коллекционный образец.
Рафаэль вздохнул. Ну почему, черт возьми, Симона не наткнулась на него, когда он припарковывал «феррари» или «ламборгини»? Или хотя бы какого-нибудь «англичанина», например «астон-мартин»? Но, увы.
— Мы могли бы организовать для вас пробный заезд во владениях нынешнего хозяина на специально оборудованной трассе, — сообщил продавец.
— А кто владелец? — Люк наконец перестал смеяться. — Возможно, я его знаю.
— Мсье, к сожалению, я не вправе сообщать его имя. Но если хотите, я мог бы сообщить ему, как зовут вас.
Люсьен назвал свое имя. Глаза продавца округлились. Потом Люсьен назвал имя Рафаэля, прибавив к нему вначале «принц», а в конце — де Морсе де Мараси.
— Месье, — засуетился продавец. — Позвольте мне сейчас же устроить для вас пробный прогон. — Он поклонился и устремился к своей стойке настолько быстро, насколько позволяли ему ноги.
— Удобно быть принцем, — заметил Люк.
— Весьма, — подтвердил Рафаэль и, тряхнув головой, беззаботно улыбнулся, как улыбался когда-то в детстве.
— Так ты скажешь, наконец, почему намереваешься купить этого монстра? — спросил Люк, ткнув его кулаком в бок.
Улыбка Рафа стала шире.
— Ни-ког-да.
Вечер, посвященный празднику урожая, обещал быть безоблачным, с сияющей в небе луной и яркими звездами. Габриель взяла на себя обязанности хозяйки бала, чтобы дать Симоне больше времени на обольщение ее принца. А тот, встав с постели, все утро вертелся около нее полуодетый, пока Симона, откинувшись на подушки, жевала рисовые крекеры. Потом он поцеловал ее в висок и сказал, что вернется вечером.
Оба они, и Раф, и Люк, отсутствовали весь день. Первые гости должны были появиться уже через час. Габриель нервно мерила шагами комнату — привычка, которую она, скорее всего, переняла от своего старшего брата.
— Люк обещал, что будет к пяти, — бросила Габи, наверное, уже в десятый раз.
Симона взглянула на часы возле кровати. Десять минут седьмого.
— А что говорил Раф? — спросила Габриель.
— Ничего.
Габи закатила глаза:
— Как это на него похоже! Так кто из нас будет звонить им?
— Разумеется, ты, — заявила Симона. — Ты — женщина замужняя. Это твоя обязанность — знать, где находится муж. Думаю, Люк даже обидится, если ты не позвонишь и не поинтересуешься, что там у них происходит.