Дашка между тем, уже ничуть не смущаясь, взяла бутылку, зачем-то взболтнула ее содержимое и налила себе очередную дозу спиртного. Выпив водку, не поморщившись и не закусив, поставила стопку и с вызовом сказала:
— Хоть я и проститутка, зато честная! Не то что ваша Оксаночка. Крутила вами как хотела, врала…
Я поморщился.
— Ладно тебе, умер человек, чего теперь обсуждать.
Но подвыпившую Дашку уже трудно было остановить:
— Нет, правда, чего она добивалась, обманывая вас? Зачем двойную игру вела?
Отпираться и выгораживать Оксану смысла не было. После моих рассказов о Ветровой и того, что Дашка узнала о ней из нашей с Паштетом беседы в подвале его дома, молодая женщина была в курсе всех наших с Оксаной взаимоотношений, и я откровенно признался:
— Понятия не имею. Но сегодняшней ночью все же попытаюсь пролить свет на приключившуюся со мной историю.
Зря я, конечно, про сегодняшнюю ночь ляпнул. Теперь находившаяся подшофе и на подъеме сил Дашка от меня ни за что не отстанет. Так и вышло. Глаза у девицы расширились, в них зажегся огонь человека, жаждущего найти приключений на одно место, а в лице даже какая-то одухотворенность появилась.
— И куда же вы пойдете? — полюбопытствовала она.
Наверняка за мной увязаться хочет. Но не таскаться же с пьяной бабой по городу. И я вильнул в кусты.
— Да никуда, так, по делам.
Однако мое нежелание говорить еще больше раззадорило любопытство Дашки.
— Ну, куда все-таки, скажите, — заканючила она.
Я стал сочинять историю:
— Видишь ли, мне нужно к мужику одному зайти, спросить у него кое-что. Ни фамилии мужика, ни даже его имени я тебе пока сказать не могу.
— Я с вами пойду! — живо откликнулась моя собеседница.
— Да, конечно, — тут же согласился я и сам потянулся за бутылкой водки. — Ты пей, Дашка, мы не скоро пойдем, мужик тот поздно с работы приходит. — Я улыбнулся и до краев наполнил стопку девушки.
Мы еще немного поговорили, потом, прихватив бутылку, перешли в комнату и включили телевизор. По «Культуре» шла передача, навевающая сон. Закончилась она около двенадцати часов. К этому времени уставшая за трудный сегодняшний день и к тому же «уговорившая» почти бутылку водки Дашка спала на диване беспробудным сном.
На всякий случай, чтобы она не проснулась от внезапно выключенного телевизора, я установил на нем посредством пульта таймер, который должен будет отключить «ящик» через пятнадцать минут, тихонько встал, оделся и, прихватив ключ от дома, выскользнул из квартиры.
Глава 21
Спускаясь в метро, я глянул на часы. Стрелки показывали ровно двенадцать часов. «Подземка закрывается в час ночи, — прикинул я, — ехать недалеко, всего три остановки, так что, если поторапливаться, вполне возможно, что успею еще и на метро назад вернуться».
Через десять минут выскочил на станции «Дружба народов». Недавно станцию соединили с вступившей в строй очередной веткой метро, открыли новые переходы, в них я еще не был, поэтому не сориентировался и выскочил на поверхность земли не там, где нужно. Но ничего, вон гостиница «Космос» стоит, ориентир хороший, так что не заблужусь. Я перешел дорогу, остановился во дворе высотного элитного дома и, закинув голову, глянул на здание. Подсвеченный огнями, дом уходил в черное небо и напоминал космический корабль, готовый к запуску.
Я обошел здание, поднялся на пригорок и, отыскав в заборе щель, прильнул к ней. Одноэтажный дом, стоящий по ту сторону забора, был темен, из него не раздавалось ни звука. Перелезать забор с этой стороны не имело смысла: во-первых, высоковат, а во-вторых, обратная его сторона увита хмелем — будешь слезать, шум поднимешь. Я прошел до конца забора и, свернув за угол, оказался с боковой стороны усадьбы. Знакомые места. Именно этой дорогой я покинул вчера утром этот дом. Не мешкая, я подпрыгнул, ухватился руками за край забора и, подтянувшись, заглянул во двор. Темнота, даже у кабинки туалета лампочка не горит. Будем надеяться, что никто не помешает мне совершить задуманное. Дело вроде бы несложное, а сердце от волнения стучит так, словно я на ковер защищать честь страны по вольной борьбе вышел, и на меня, как в былые времена, вся страна смотрит. Тьфу, тьфу, тьфу, пусть сейчас никто не видит!
Я взобрался на забор и бесшумной тенью скользнул в огород. Постоял немного, дожидаясь, когда волнение уляжется, а глаза как следует привыкнут к темноте. Наконец, стараясь ступать так, чтобы под ногами не хрустнула ни одна веточка, двинулся к бетонной дорожке. Ступив на нее, прошел до начала двора и вновь постоял, прислушиваясь. Но все было тихо, если в доме кто и был, то наверняка спал беспробудным сном. Пришло на ум, что всего два дня назад, вечером пребывая в этом доме, я был беззаботен, как младенец, находился здесь на правах почетного гостя, а вот сегодня вынужден лезть в этот дом как вор. Превратности судьбы, черт бы ее побрал…
Я прошел по двору, обогнул клумбу и двинулся в обратном направлении. Скользнув мимо крайнего окна дома, вошел в закуток под навес перед банькой и осторожно, чтобы не загреметь составленными там всевозможными тазами, большими кастрюлями и прочими предметами, приспособленными для стирки и кипячения белья, приблизился к задней стенке навеса. Достал из кармана кусок проволоки, которую, выходя из квартиры Татьяны, специально для предстоящего мне сейчас дела подобрал в подъезде, и, сунув ее в щель между брусом и отошедшим шифером, потыкал. Проволока во что-то упиралась. Определенно в щели был какой-то предмет. Вытащив проволоку, я изогнул ее на необходимую длину и вновь сунул в щель. После нескольких неудачных попыток мне все же удалось подцепить посторонний предмет, завалившийся в щель, и выудить его. Предмет, как я и предполагал, оказался мобильником, который никто за два прошедших дня так и не нашел. И слава богу! Будем надеяться, что с его помощью мне все же удастся пролить свет на таинственную историю, связанную с убийством Оксаны.
Я вздохнул полной грудью, сунул мобильник в карман и двинулся в обратный путь. Я настолько уверился в том, что в усадьбе мне ничто не угрожает, что утратил бдительность, погрузился в свои мысли и абсолютно не был готов к тому, с чем столкнулся в следующую минуту. Проходя мимо дома, я случайно поднял глаза, взглянул вверх на окно и замер как вкопанный. В черном квадрате окна выделялся белый силуэт. Это была старуха с абсолютно седыми длинными распущенными волосами, одетая в белую ночную рубашку. Из-за двойных стекол и отсутствия освещения картинка была зыбкой, смазанной и напоминала черно-белый негатив. Вместо носа, глаз и рта у старухи были провалы, отчего лицо смахивало на лик смерти или привидения. Скорее всего, последнее, ибо белое одеяние усиливало сходство с ним. Старуха стояла не шевелясь, безмолвно взирая на меня, и во всем ее облике сквозила безысходная тоска, горе и отчаяние.
Я прекрасно понимал, что в окне стоит человек, а не призрак, однако меня обуял животный ужас. Я хотел закричать, но крик застрял у меня в горле, дыхание перехватило, а по спине будто проползло какое-то громадное мохнатое существо, которое, добравшись до шеи, вскарабкалось на затылок и взъерошило волосы. Никогда в жизни не думал, что до такой степени можно испугаться.
Старуха, очевидно, была мамой Оксаны. В тишине любой шорох отчетливо слышен, и пока я доставал из щели телефон, скрежет проволоки о шифер разбудил женщину, а возможно, она не спала и теперь вот подошла к окну, чтобы взглянуть, кто там шебуршится.
С минуту мы разглядывали друг друга, потом я с испугу да сдуру слегка поклонился, словно здороваясь, однако женщина не пошевелилась. Она все так же печально и трагично взирала на меня, словно лик с иконы, и будто даже укоряла в чем-то. Мои губы сами независимо от моего желания вдруг еле слышно прошептали:
— Я найду, мать, кто убил твою дочь! Обязательно найду!
Не знаю, услышала мои слова женщина или нет, но, думаю, почувствовала сердцем, что я ничего плохого ей не сделаю; во всяком случае, она никого не позвала на помощь, а, по-прежнему не произнеся ни слова, отклонилась назад и растаяла в темноте.
Уже не таясь, я добрался до задворок дома и перемахнул забор.
Когда я вошел в квартиру Тани, телевизор не работал, а Дашка продолжала спать, подложив под щеку ладони, и, по-моему, за время моего отсутствия ни разу не пошевелилась. «Ангел! — подумал я и, ухмыльнувшись, добавил: — Пьяный ангел!»
Теперь-то я как следует мог рассмотреть свою находку. Я вышел на лоджию, включил свет и достал из кармана мобильник. Это оказался «Сименс» не самой последней, но и не старой модели. Выведя телефон из режима ожидания, я обнаружил, что аккумуляторная батарея разряжена более чем на три четверти. Чтобы не разрядить ее окончательно, я решил не лазить в записную книжку и пока вообще не пользоваться телефоном. Нужно было найти где-то шнур, чтобы подзарядить мобильник, в противном случае он отключится и, чтобы вновь активизировать его, потребуется ввести пин-код, которого я не знаю.
Вернувшись в комнату, я положил телефон на стол, разделся и лег рядом с Дашкой на диван валетом. Устал за сегодняшний весьма богатый на события день… Едва я закрыл глаза, как погрузился в крепкий сон.
Глава 22
Мне показалось, что проспал я всего несколько минут, но когда открыл глаза, на улице было уже светло. Глянул на часы. Половина восьмого. Пора вставать. Дашка все еще дрыхла, на сей раз вольготно расположившись на диване, раскинув руки и положив одну ногу мне на грудь. То-то мне всю ночь снилось, будто на меня тяжелая могильная плита давит… Я скинул ногу девицы, поднялся с дивана и отправился в ванную. В зеркало старался не смотреть — не хотелось лишний раз расстраиваться. Физиономия, кажется, у меня от побоев никогда не заживет.
Наскоро умывшись, привел себя и вновь испачканную после вчерашнего ночного вояжа одежду в более-менее сносный вид, вернулся в комнату и стал будить Дашку. Через пять минут мне с боем удалось растолкать весьма агрессивно настроенную девицу. Наконец «новая амазонка» уселась на диване, широко расставив ноги и тупо уставившись на меня. Нечесаная, с опухшими глазами и отечным лицом, Дашка представляла собой довольно неприглядное зрелище.