али, и меня не оказалось в списках, пришлось самой выбрать группу, а я хотела учиться со своей подругой, но там и так было много студентов, поэтому меня определили в другую. На следующий день, когда начались занятия и знакомства, опять увидела того парня. Он оказался с моего факультета и курса. Тогда и подумала, что совпадения все же бывают. Мы вместе учились, он мне нравился, но рядом с ним я всегда чувствовала себя неловко и скованно, пока не оказалась на вечеринке, где сборной компанией отмечали первую стипуху. Мы очутились рядом. Все там безобразно перепились, и проснулась я вместе с этим парнем… в обнимку. У нас был секс, но, как ни странно, все-таки мы подружились. Я вообще была белой вороной у нас на факультете. Потом происходило всякое разное, мы то сближались, то расходились, но чувства к нему всегда были при мне. То сильнее, то меньше, однако ничего хорошего так и не получалось. Лишь мы могли быть такими идиотами: любить друг друга — и предавать. Хотеть быть вместе — и разбегаться. Знать, что делаем ошибки — и упорно делать их дальше. Хотеть обнять, прижаться, а вместо этого, со знанием дела, предавать друг друга как можно чаще. Я выбрала живопись, а он — реставрацию. В какой-то момент поняла, что так продолжаться уже не может, и ничего с ним больше не получится. Потом начались другие отношения, и с ним уже не встречалась. Была любовь, счастье и мечты. Расставание, слезы и скандалы. С тех пор мое любимое занятие — это увлечение людьми, с которыми не то, что не надо, а просто пипец как нельзя. Затем еще новые знакомства, иные отношения и даже брак. После года взаимных упреков, скандалов и препирательств развод. Связь с тобой, перешедшая в какую-то хроническую «болезнь»… Слушай, давай поговорим о чем-нибудь другом?
Мне тогда вдруг почему-то сделалось немного стыдно, и я вообще перестал говорить. Хотелось просто молчать, зато моя собеседница принялась обсуждать блюда, что собиралась заказывать на завтра. Я хотел одного, она — другого, в результате ни до чего мы не договорились. Зато на следующий уик-энд решили смотаться в Питер, в гости к нашему общему другу — веселому пьющему скульптору, что давно уже нас звал, обещая предоставить ночлег в своей мастерской. В этой-то мастерской и довелось мне заприметить тот самый эмалированный таз.
С тех пор прошло много времени, но разговор наш запомнился очень хорошо. В результате вот сижу я у следователя в кабинете, вижу тревожную сигнальную надпись на футболке Маши, а сама она, в качестве возможной жертвы, участвует в этом любительском видеоролике, присланном каким-то неизвестным маньяком. И сидит она в том самом тазу, что использовал для технических надобностей мой приятель — скульптор Сильвестр. Еще мне вспомнилась ночь на хлебах у Зинки-Блохи, молодой вдовы тогда уже покойного Сильвестра. Кажется, этот же таз там тоже присутствовал. Или его там не было, а видел я его раньше, совсем в другом месте, и это все очередной коварный обман памяти?
Честно говоря, просто не помню, как оказался тогда дома. Не особо долго думая, я тут же купил электронный билет на ближайший экспресс до Петербурга.
Глава XIV.Кафе «Черный Перламутр»
Говорят, — Санкт-Петербург — это город-музей. Северная столица. Культурная столица России. Город белых ночей. А если подумать, то Петербург — город, сложенный из серых низких туч, пронизывающего ветра, нитей дождя, свинцовой безысходности, надрывного кашля, призрачных разочарований и мрачных дворов. Город бесконечных заводов и глухих заборов. Город таинственный и хмурый, иногда жестокий и высокомерный, смотрящий на суматоху мироздания с бездушной надменностью мертвеца. За фасадом Петербурга среди сплетений бесцветных улиц, в гулких недрах хмурых парадных и узких дворов-колодцев, в одряхлевших коммуналках прячутся безумные гении, приверженцы сумасшедших культов, беглые преступники и извращенцы всех мастей. Бездарные писатели, уличные музыканты и вечно голодные поэты. Этот мегаполис поражает воображение, околдовывает и постоянно убивает чужие жизни, превращая людей в подобия привидений, а привидения делает похожими на людей. Здесь скрыто ядовитое нечто, не доступное трезвому пониманию. Тем не менее, я стараюсь приезжать сюда. Я люблю этот город. Город, однажды и навсегда отравивший мою кровь своим очаровательным безумием, больше уже не отпускает. Петербург — это город-миф. Не в смысле, что в действительности не существует, а в том значении, что миф — он миф и есть. Говорят, по питерскому мифу кто-то даже диссертацию пытался защитить. Его, мифа, наличие много чего объясняет: и волнующую цельность сочинений питерских писателей на протяжении почти двухсот лет; и ощущение сна, фантасмагории, ужасов и предчувствий, связанных с этим городом; и ставшая неодолимой для многих тяга приезжать сюда снова и снова…
Кто-то давно и случайно установил, что путешествовать полезно для умственного здоровья, что также снижает риск сердечных приступов, инсультов, артритов и депрессий. Верю, очень похоже на истину. Мое путешествие из Москвы в Петербург началось неожиданно, сам не заметил как, и вот я уже на Невском.
Первое, куда традиционно направился в Питере, была уличная выставка-продажа картин. Похоже, это у меня уже входит в обычай. Тут часто тусовался один сведущий человек. Он, возможно, знал, куда подевалось барахло из мастерской того самого скульптора. Если и не знал, то мог хотя бы указать на тех, кто знает. Один раз он вот так же меня выручал. Сегодня картин было мало, зато почему-то тут оказались лотки с книгами. Не повезло.
Я остановился у одного такого развала и стал внимательно разглядывать разложенные издания. На месте торговца топтался крепкий дядька, похожий на типичного мотоциклиста. Одет он был в черную бандану с серыми черепушками, черную кожаную куртку с блестящими заклепками, такие же штаны и высокие, круто навороченные берцы с шипами. Именно так показывают байкеров в приключенческих сериалах и голливудских боевиках о жизни американских преступников. Правда, эмблема на куртке у него оказалась уж слишком добрая: не оскаленный волк, не злой медведь или рычащий тигр, а солнышко во всю спину, и ярко-желтый значок на груди с детской надписью: «Пусть всегда будет солнце!». Вообще, выглядел он как-то нарочито театрально. «Байкер» переминался с ноги на ногу и с надеждой посматривал на меня.
— Книгу купите! — в конце концов, не выдержал и начал напирать похожий на мотоциклиста мужик. — Если купите любое из этих изданий, то двадцать процентов от ваших денег пойдет на развитие мотоспорта в нашей стране. Во, обратили внимание на плакатик?
Над лотком действительно висел небольшой плакат с призывом всемерно содействовать мотоспорту в нашей стране. На постере абсолютно голая, коротко стриженая блондинка на черном мотоцикле вызывающе смотрела на зрителя. Фоном служил комплекс небоскребов Москва-Сити. Все это меня, конечно, интересовало, но не так чтобы очень. На самом же прилавке оказалась разложена всякая разная полиграфическая продукция. О мотоциклах и запчастях к ним, об экипировке, об интересных перспективных маршрутах… и какие-то дорогущие глянцевые альбомы с каталогами… календари на следующий год.
— Ну и как? Заинтересовало что-нибудь? — с надеждой в голосе спросил байкер.
Вместо ответа я молча взял одно из знакомых изданий. Примерно половина объема занимали иллюстрации. То была прекрасно оформленная книга Феликса Торна — «Сексуальные извращения как вид искусства» с цветной фотографией связанной обнаженной девушки восточного типа. В свое время она (книга, а не девушка) вызвала целую бурю откликов, причем как в средствах электронной информации, так и в бумажной прессе. И дело даже не в скандальности самой темы и не в болезненном интересе читателей к содержанию книги. Автора ругали все. Искусствоведы и художники — за «опошление» искусства и приравнивание некоторых его видов к самым отвратительным деяниям натуры человеческой, психиатры, сексопатологи и судмедэксперты — за раскрытие профессиональных секретов и «возвеличивание и поэтизирование» сексуальных отклонений и болезненных перверсий. Некоторые народные депутаты обвиняли автора, да и само издательство, в открытой пропаганде порнографии, «развращении читателя» и нарушении некоторых федеральных законов. Грозили судом. Феминистки и правозащитники — за «унижение женщин» (но не мужчин!) и «эксплуатацию нездоровой темы». Религиозные фанатики угрожали автору расправой. Сам же автор — известный в узких профессиональных кругах специалист, под псевдонимом «Феликс Торн», организовавший несколько персональных выставок и выпустивший в издательстве «Разбитый Кувшин» отлично исполненный художественный альбом своих работ. В конце концов, под тем же псевдонимом автор издал прекрасно иллюстрированную книгу — результат многолетних исследований, личных наблюдений и собственных экспериментов. Ту самую книгу, что я сейчас держал в руках. К настоящему моменту противники добились своего — издание попало в реестр запрещенной литературы. Было изъято из продаж и библиотек. На сегодня даже интернет-ссылки исчезли, оказались исключены из раздачи поисковиков. Лишь немногие счастливчики могли похвастаться наличием в собственности. На нелегальном рынке книга продавалась за сумасшедшие для современного издания деньги. Автор книги — специалист, который при изложении материала допускал очень много условностей, задавал вопросы, нагромождал концепции, многие его вопросы так и остались без ответа, но и масштаб освещаемой проблемы был достаточно велик. Так что любителям конкретики, возможно, книга и не понравилась бы, это не научный труд и не художественное произведение. Книга читалась достаточно легко, но иногда хотелось перелистнуть несколько страниц, когда автор принимался философствовать и писать одно и то же разными словами.
Самое забавное, что автора этого довелось видеть лично, и он ознакомил меня с этим своим трудом на презентации, произошедшей сразу после выхода книги. Дал подержать, посмотреть, немного полистать, но так и не подарил. Покупать же я тогда не решился. Книга стоила уж слишком дорого. С автором мы ни друзьями, ни даже приятелями не были, просто шапочными знакомыми. Давно, когда я пытался изучать разные молодежные увлечения и субкультуры (понадобилось для книги, что тогда писал), меня занесло в клуб любителей сибари — японского искусства эротического связывания. В качестве приглашенного зрителя, если кто не понял. Впечатления оказались сложные, но, в общем-то, не очень приятные. В практике там используются толстые длинные веревки, в основном — льняные. Как известно, эротическое связывание — это такая разновидность садомазохизма, а отличительными особенностями являются повышенная сложность процесса, большая длина вязок и эстетичность рисунка переплетений и узлов. Что-то типа макраме толстыми веревками по голому телу. Будущий автор скандальной книги выступал там в качестве мастера сибари, с очевидным удовольствием связывая голых девиц. Обычно толстых и некрасивых, которым вся процедура явно нравилось. И это несмотря на то, что ряд манипуляций, особенно подвешивание, требует от мастера предельной осторожности и внимания к партнеру. В частности — во избежание удуш