Батраз даже не скрывал, что артефакт краденный. Из Эфиопии, говоришь? Видимо, это менее опасно, чем из запасников Эрмитажа.
Глава XXV,в которой главный герой переходит в решительное наступление
«Они все что, сговорились там что ли? — выходя из подсобки артефактора думал я, когда снова задержался у прилавка. — Или свихнулись? Опять эти проклятые сто тысяч баксов».
Покупателей уже не осталось, а новая «менеджер по работе с клиентами» что-то нервно печатала в ноутбуке, временами сверяясь с рукописной табличкой на бумажке. Девушка склонилась над своей работой так, что ее простая прическа рассыпалась и спадала двумя потоками справа и слева головы. То, что она не в курсе основных занятий своего босса, я не сомневался, — Батраз никогда не путал бизнес с профессией.
Я пару раз тихо щелкнул ногтем по прилавку. Услышав мои щелчки, девушка оторвалась от работы и сердито воззрилась на меня.
— По стеклу не надо стучать. Хотите что-то уточнить? — спросила продавщица.
— Хочу. Вам никто не говорил, что у вас очень интересный тип лица?
— Затасканный прием. Придумайте что-нибудь пооригинальнее.
— Я колдун и сейчас остался без напарницы. Мне нужна ассистентка. Не желаете немного подзаработать? Получите массу свежих впечатлений.
— Уже лучше, но тоже ничего нового. Знаете, мне работать надо, а времени не хватает.
Тогда я достал из внутреннего кармана свою визитку и положил ее чистой стороной вверх:
— Смотрите. Внимательно смотрите.
— И что я должна по-вашему здесь…
В этот момент визитка медленно поползла в сторону девушки. Та замолчала на полуслове и несколько секунд завороженно следила за прямоугольником плотной бумаги, потом прижала пальчиком, поддела ногтем и перевернула лицевой стороной. Там легко читались основные сведения обо мне. То, что обычно принято сообщать возможным клиентам. Я не самый большой любитель цветных визиток со всевозможными полиграфическими изысками, золотыми оттисками и вычурными шрифтами. Предпочитаю строгие буквы на белом фоне. Как же я был тогда благодарен Арине, что все-таки научила меня нескольким несложным приемам.
— Колдунов не бывает, — уверенно заявила продавщица. — Они или жулики, или гипнотизеры. Иногда — ловкие фокусники.
— Ладно. Сложите визитку пополам.
— Так? — девушка явно заинтересовалась. Очень хорошо. Кажется, Татьяна ее зовут. Что ж. Легко запомнить.
— Как угодно, можно и так. И еще раз… вот так, да. Теперь просто сомните и зажмите в кулак.
— И что будет? — посмотрела на меня девушка, явно не понимая, для чего я затеял всю эту комедию. Сжатый кулачок со смятой визиткой она подняла вверх на уровень своего лица.
— Ничего. Теперь разверните бумажку.
Татьяна расправила скомканную визитку и убедилась, что та абсолютно пуста. Для верности перевернула на другую сторону и снова недоуменно уставилась на мятую белую поверхность.
— Это как?
— Я же говорю — ничего. Пусто.
— Ловкий фокус, но как? — переспросила девушка.
Ну, вот. Попалась, моя милая. Чего, собственно, от тебя и требовалось.
— Сомните эту бумажку еще раз. Как угодно сомните.
Татьяна опять скомкала мою многострадальную визитку, скатала ее в плотный шарик и для верности придавила ноготком указательного пальчика.
— Очень хорошо. Теперь разверните.
— Вы смеетесь?
— Ну, разве что самую малость, — слегка улыбнулся я. — Смело разворачивайте.
Как несложно догадаться, текст на визитке восстановился полностью.
— Расскажете? — в глазах Татьяны читалось явное любопытство. — В чем секрет?
— Это долго, и так просто не расскажешь. Тут показывать надо. Вы когда сегодня заканчиваете?
Она сразу же ответила когда, что было очень хорошим признаком.
— Вот и здóрово. Я уже освобождаюсь к этому времени и жду вас… ну, скажем, у выхода. Заодно и поужинаем, я угощаю. Меню на ваш выбор.
«А она, оказывается, симпатичная, — вдруг подумалось мне, — необычная внешность, интересное лицо… это ведь только плюс. Странно, а почему у нее нет парня? Или с Батразом спит? Нет, вряд ли — не его тип, вообще-то».
Да, стиль совсем не его. Батраз предпочитал атлетически сложенных, спортивных и уверенных в себе брюнеток лет тридцати. Причем подобные пристрастия появились у него еще в юности.
— За себя сама заплачý. Телефон тут ваш? — девушка показала взглядом на мятую визитку. — Настоящий? Если что, перезвоню. А сейчас — извините, мне доделать надо. Босс срочную работу задал.
— Тогда до вечера, — сказал я и ушел.
Если что-то еще понимаю в людях, сегодня же вечером все и произойдет. Получалось так просто и гладко, что стало даже неинтересно. Неудобно как-то. Впрочем, в тот вечер у моей будущей жертвы еще сохранялась возможность уйти с намеченного пути. Сорваться с крючка. Я оставил ей такую лазейку, и если она ею не воспользуется, то извините, не моя вина.
* * *
— Вообще-то у меня педагогическое образование, — говорила Татьяна, пока мы пили утренний кофе у нее дома на кухне. Кстати, девушка оказалась вовсе не такой уж худой и нескладной, как показалось сначала. — Поработала учителем-предметником в средней школе. В неплохой школе, кстати, можно сказать, элитарной. Иногда по разным причинам приходится заменять других учителей. Ученики меня любили, да и мне там нравилось поначалу. Словами не передать, когда после урока в совершенно незнакомом классе подходили ученики и говорили, что я вся из себя такая крутая, и просили уроки постоянно у них вести. В эти моменты просто не знала, что ответить. Только улыбалась. Зато другие учителя меня возненавидели, как нетрудно догадаться, всякие провокации начали устраивать. Гадости разные. Даже школьники что-то почувствовали. А однажды прицепился один десятиклассник. Говорил, что влюбился, что жить без меня не может, и просил интима. А тут как раз и по телеку, и по интернету чередой пошли всякие истории о сексуальных связях педагогов с учениками. Развязки, как известно, были печальны. Ну, я и послала его, более того, обещала пожаловаться его родителям. Так этот паршивец пригрозил, что если я ему не дам, то он напишет письмо директору школы о якобы сексуальных домогательствах с моей стороны. Этот негодяй угрожал приложить аудиозапись, склеенную из нашего разговора так, что все бы подумали, будто это я его, малолетнего, совращаю.
— Написал?
— Нет, не успел. Как-то средь бела дня мне резко надоело работать. Тошно вдруг стало до ужаса. Противно как-то. Захотелось проветриться, прогуляться, но поскольку раньше времени никто бы меня не отпустил, разыграла трагедию. Настолько увлеклась, что сама поверила в свой бред. Разрыдалась, началась у меня истерика, и начальство отпаивало какими-то незнакомыми таблетками. Наш завуч даже к школьной медсестре за ними бегал. А из-за того, что никак не могла успокоиться, наверное, очень много этих таблеток проглотила. Когда подействовали, стала овощем. Вообще без эмоций. Из-за увлечения истерикой и последующего лекарственного отупения даже и думать забыла с работы отпроситься. Итог: идиотка. Пришлось потом увольняться и искать другую работу. С тех пор тружусь в этом магазинчике, — с горечью произнесла моя новая подруга.
— Да, а какой предмет ты вела?
— Вообще-то географию. Но ты не думай, могла работать за биолога и химика, иногда их и подменяла. Вот физику — вряд ли смогла бы вести. Хотя, если постараться…
— А литературу?
— Ну, скажешь тоже, литературу. Это уж если сильно и очень припрет. Литераторы, учителя русского языка, они же — русаки — элита среди педагогов. Филологи, как-никак, белая кость. Еще математики и историки на особом счету. К такому преподаванию абы кого не допускают. И связи нужны, а я совершенно одинока. Родители в другом далеком городе, бабушек и дедушек нет в живых. Да и друзей особо нет… — очень трудно мне с людьми общаться. Недавно начала ходить в качалку, встретила парня. Очень милый и умный, все у нас было отлично, но потом он взял да и спросил: «Ты чего ко мне привязалась? Тебе что, поговорить больше не с кем?» Пришла вот в эту пустую квартиру и просто плакала навзрыд. А ведь и вправду не с кем…
Я с внимательным видом слушал ее, иногда кивал, улыбался, а когда того требовал сюжет и чувство юмора, даже тихонько смеялся. Изображал заинтересованного собеседника. Временами, когда она замолкала, я принимался рассказывать сам, стараясь выбирать истории поинтереснее и посмешнее, чтобы развеять ее грусть. Татьяна не обманула моих ожиданий — смеялась там, где требовалось, прекрасно понимая, что я хочу сказать. Иногда перебивала и спрашивала, и тогда мы смеялись уже хором. Я слушал ее и вел себя как альтруист. Вообще-то альтруизмом принято называть поведение, что способствует приспособленности и выживанию одного индивидуума, но при этом приводит к затрате каких-либо ресурсов. Обычно это ресурсы кого-то другого. По сути, речь идет о сознательных действиях, причиняющих ущерб этому помощнику. Но не надо забывать, что существует и реципрокный, взаимный альтруизм, при котором индивиды ведут себя с некоторой долей самопожертвования в отношении друг друга, однако только в том случае, если ожидают ответного самопожертвования. В основе этого типа помощи другим лежит принцип «ты мне, я тебе». Люди тратят свои силы, время и ресурсы с неосознанным пониманием того, что и им могут помочь в последующем. Не самое плохое вложение, если подумать. По крайней мере, все честно.
— Забавно, но в школе мне тогда нравилось, что вообще-то редкость для современных учителей, — пояснила Татьяна. — Любила я свою работу, но пришлось уйти. Зато те, другие, что остались, сидят там, и будут сидеть до своих пенсий. Все они ненавидят и школу, и школьников. Особенно — всех своих учеников…
— А у Батраза тебе разве плохо? — неожиданно для самого себя спросил я.
Мне была нужна эта девушка, причем не просто так, а со вполне конкретной, весьма корыстной целью. Конечно, я никогда не питал иллюзий на свой счет. Да, я — негодяй, чудовище, каких мало. Часто занимаюсь какими-то подозрительными, а иногда и откровенно грязными делами. Кое-кто со мной может не согласиться, но это уж его личные проблемы.