— У босса? Ну, сам подумай, какие у него могут быть перспективы? Никаких. Сгодится, пока нормальную работу не найду. Хоть за задницу не лапает, и на том спасибо. А может, он пидор законспирированный?
— Не, я давно его знаю, — признался я, внутренне рассмеявшись. — Просто Батраз предпочитает женщин лет тридцати-тридцати пяти. Брюнеток спортивной накачанности. Ты же слишком молода и хрупка для него.
— А для тебя, выходит, что не слишком? — серьезно спросила Татьяна.
— Выходит, — засмеялся я уже вслух и поцеловал ее в губы. По-настоящему поцеловал.
Интересно, а сможет ли она сама украсть для меня артефакт? Не сейчас, конечно, а потом, позже? Или проще уговорить ее пропустить меня в святая-святых магазинчика Батраза? Главное — время не упустить и под камеры не попасть. Лучше бы сама… для меня лучше.
— Когда мы опять встретимся? — спросил я потом, когда уже сел на свое место и принялся за вторую за это утро чашечку кофе.
— А ты хотел бы?
— К чему вопрос? Или такой вариант не подходит?
— А к тому, что я рассматривала две версии дальнейших событий. Первая — мы сейчас заканчиваем завтрак и разбегаемся навсегда. Вторая — ты назначаешь мне свидание. Или пытаешься его назначить. До сих пор еще не решила, какой из путей меня больше устраивает.
— Как видишь, пытаюсь продолжить наше случайное знакомство.
— А тебе никто не говорил, что ты совершенно не умеешь ухаживать?
— Говорили, причем много раз. Так что?
— Ничего. Кстати, там, в ресторане, ты обещал сюрприз, и хотел показать мне кое-что необычное. Надеюсь, это не то, что демонстрировал сегодня ночью? Было неплохо, но на необычный сюрприз все-таки не тянет.
Вот черт. Придется что-нибудь делать, иначе она возьмет и скажет: «Иди-ка ты, откуда пришел, без тебя было лучше». Или, как вариант — «останемся просто друзьями». Вот уж чего у меня никогда не получалось после таких утренних кофе — так это «оставаться друзьями». Человек обычно терялся, и, как правило, терялся уже навсегда. А мне необходима эта девушка, причем требовалось как-то привязать ее к себе.
Что за гадство, как же я всего этого не люблю!
Мне мучительно хотелось взвыть, будто одинокому волку, а еще очень захотелось надраться в стельку. До потери памяти. Проспать беспробудно до следующих суток, а потом проснуться и не помнить прошедшую ночь. Даже не вспоминать. Хоть некоторое время не думать и не знать, что я подлец и мерзавец, которому плевать на других.
— Ну, раз обещал, — сказал я вслух, — только хочу предупредить: мой аттракцион не для слабонервных.
— Я сильно нервная.
— Хорошо, тогда смотри. Только очень внимательно смотри…
Глава XXVI,где главный герой делает странное признание
— Что это было? — вполне предсказуемо спросила побледневшая Татьяна, когда более-менее пришла в себя. Девушка все еще заметно дрожала.
— Как что? — стараясь напустить на себя безразличие, риторически спросил я. — Обещанный тебе «фокус». Сама же меня просила показать кое-что необычное.
— Это какой-нибудь гипноз? — с неуверенной надеждой пролепетала моя новая подружка. Кажется, я перестарался, и она перепугалась не на шутку.
— Никогда не занимался подобными глупостями, — вспомнил я фразу, не так давно сказанную мне самому почти так же, по очень похожему поводу. — Все так и есть, как ты сама видела.
— Ты вообще-то кто?
— Да никто. Так, фрилансер я, неустроенный. К тому же давний знакомый твоего босса. Иногда вот на всяких вечеринках фокусы за деньги показываю, — солгал я, — а тут без помощницы никак не обойтись.
— По-моему ты сейчас врешь, — неожиданно заявила Татьяна, — про фокусы и про вечеринки. Только вот зачем? Для чего это тебе надо? Никакой ты не профессиональный фокусник, а кто тогда? Демон, черт, дьявол? Не забывай, у меня педагогическое образование, психологическая подготовка присутствует, да и кое-какой практический опыт имеется. На патологического лгуна ты не тянешь. Обычно тот, кто так отчаянно лжет, давно загнан в угол и не имеет другого выхода. Погоди, ничего не говори. Есть одна хорошо известная притча, которую иногда я рассказывала ученикам. В некотором царстве, в тоталитарном государстве был обычай. Иногда преступник, приговоренный к смерти, тянул перед казнью жребий, что давал шанс на спасение. В вазу кидали два билетика: один со словом «жизнь», другой со словом «смерть». Если осужденный извлекал первый, то обретал свободу, если же имел несчастье достать «смерть», то приговор немедленно приводился в исполнение. У одного человека, живущего в этой стране, оказались враги, что оболгали его и добились смертного приговора. Зная, что осужденному предстоит тянуть жребий, враги не желали оставлять никакой возможности, дабы потом не открылись обстоятельства дела, и адвокаты не добились бы полного оправдания. В ночь перед казнью они подменили билетик со словом «жизнь» другим, со словом «смерть». Заговорщики не учли, что у осужденного существовали друзья, которым стали известны происки врагов. Эти неведомые друзья предупредили осужденного, что оба билета смертельны. Друзья уговаривали раскрыть подлог, но, к их удивлению, обреченный упросил хранить подмену в строжайшей тайне. Он уверял, что тогда обязательно спасется. Друзья решили, что бедняга уже спятил. На утро приговоренный, ничего не сказав ни о заговоре своих врагов, ни о подмене билетов, вытянул жребий и… был отпущен! Вопрос: как ему удалось благополучно выйти из, казалось бы, безнадежного положения? Ответ. Приговоренный вынул бумажку из ящика и, никому не показывая, демонстративно съел ее. Палачи, желая определить, что было на уничтоженном билетике, извлекли из ящика слово «смерть». Следовательно, — рассуждали они, — на вытянутом билетике было написано «жизнь», они же не знали о заговоре. Осужденный фактически соврал, чтобы выжить, это был последний, но беспроигрышный шанс. А ты способен делать с человеком такие удивительные вещи, и при этом зачем-то врешь?
— Я понимаю, что произвожу впечатление абсолютно безнравственного типа. Вру напропалую, сразу тащу в постель ранее незнакомую красивую девушку…
— Да нет, секс тут вообще ни при чем. Вовсе не значит, что ты не имеешь никаких нравственных устоев. Получается, что и я тоже? Просто ты относишься к таким отношениям проще, чем другие. Для тебя это всего лишь удовлетворение инстинктов. Как и для меня, кстати. Таких, как мы, много. Ведь люди в первую очередь — животные отряда приматов. Но животные обычно не лгут! Вранье — сугубо человеческое изобретение. Поэтому если хочешь как-то меня использовать… хочешь, хочешь, я вижу… расскажи мне всю правду. Не ври.
Тут меня очень удачно спас телефон. Мобильник позвонил так вовремя, что я не на шутку обрадовался. Обычно терпеть не могу всякие звонки, хоть бы они и приносили потом приятные встречи и платежеспособных заказчиков. На дисплее высветилась Стелла.
— Да? — спросил я свой девайс.
— Привет. Как дела? — и, не давая мне ничего ответить, сразу же перешла в наступление: — Ты обещал мне вечер в ресторане, помнишь? Не забыл еще?
— Не забыл, конечно, — второй раз за сегодня соврал я. — Просто занят был по самое, это самое. Чтобы не тянуть, давай завтра?
— Завтра не могу, а вот послезавтра — легко. Часов в семь вечера? Как тебе?
— Нормально, — кивнул я, боковым зрением наблюдая за Татьяной. Та демонстративно изучала свой собственный мобильник, а на самом деле внимательно слушала. — Сам хотел такое же время предложить. Я заеду за тобой.
— Нет, не надо. Вернее так: я потом позвоню и скажу, куда заехать, а ты столик заранее забронируй, знаю я тебя.
— Сделаем. Ну, пока, — и, не дожидаясь ответной реплики, я отключился.
— Это кто звонил? — с ледяным спокойствием спросила Татьяна.
— Это — Стелла. Мой партнер. Иногда мы работаем вместе. Она — частный детектив. Хочешь, я вас познакомлю?
— Не хочу. Она что, помогает тебе показывать фокусы?
— Нет, — засмеялся я, — она людей ищет. Должников, беглых бизнесменов, нечестных любовников. Иногда, очень редко, убийц, насильников и маньяков. Но в этих случаях сразу же передает сведения в полицию.
— Зачем в полицию?
— Так положено по закону. Иначе у нее отберут лицензию.
— А у тебя с ней чего общего?
— Ну, как. Я же должен знать, с кем работаю? Должен. Опять же наработаю на какого-нибудь дядю, а оный дядя платить не захочет, зато очень пожелает меня кинуть. Вот Стелла в данном случае просто незаменима.
— Она что, супер-вумен?
— Типа того.
— Но у вас же что-то было? Я правильно поняла?
— Было, но давно. С тех пор прошли годы, она вышла замуж, сейчас очень счастлива… И вообще мы не виделись более года.
— Женщина не бывает «очень счастлива», — наставительно произнесла Татьяна, — она либо просто счастлива, либо несчастна.
— Да?
— Да. А теперь я расскажу свою недавнюю историю, а ты в ответ — свою. Только правду! Договорились?
— Хорошо, — кивнул я. А что мне еще оставалось? — А можно спросить? Почему у тебя давно не было парня? Ты же такая красивая.
— Да ладно уж, «красивая». Это босс тебе растрепал, что у меня парня нет? Сказал, конечно. Это он всем говорит, понятия не имею зачем. Все так, чего уж теперь. Не знаю, почему, но парни как-то редко хотят со мной знакомиться. Я так одурела от такого своего состояния, что решила, как и все продвинутые люди, установила на телефон загадочный Тиндер. Знаешь наверно, это такое приложение Андроида, предназначенное для сугубо романтических знакомств. Начала ставить лайки всяким парням. Написал один, пригласил на чашку чая. Смотрю профиль: младше меня, студент МГИМО, летом улетал учиться в Лондон. Ну, думаю, парень хороший, умный, наверно, и свидание будет приятным, раз деньги на Лондон нашлись. Написал мне с предложением встретиться, типа чего тянуть, посмотрим, проскочит ли искорка. Я обрадовалась: вот, хороший какой этот Коля (да, его звали Коля), ценит свое время. Встретились мы у метро. Бритый налысо крепыш, я уж подумала, не скинхэд ли? Он не растерялся, тут же взял меня за руку и спросил: «Ну что? Куда пойдем: в Ка-Фэ-Цэ или в Макдак?» Конечно же, я ответила, что эти места не для свиданий. Тогда он предложил прогуляться до центра и заглянуть в Шоколадницу. «Ну, слава богу», — подумала я. Хоть как-то лучше Макдака. Но рано радовалась. По дороге он неожиданно меня остановил и полез обниматься. Я в шоке, неприятно и вообще неловко стало: мы на Пятницкой, а меня лапает малознакомый парень. Куча народу кругом, и все это выглядит довольно-таки странно. Понимала, что прохожим глубоко пофигу, но чувствовала себя отвратительно. Впрочем, то было лишь начало. Дальше завел он умные разговоры о Даниэле Дефо, о Ницше и Шопенгауэре. О феодалах, Никколо Макиавелли, государстве и праве. Я уже успела решить, что это такой педантичный зануда, который учит все лекции и сдает все на «отлично», причем любит грузить такими разговорами, и умереть мне сегодня от скуки. Ну, хотя бы в Шоколаднице, ага. Проклятая Шоколадница закрывалась через пятнадцать минут, так что Коля повел меня в Кофе Хауз, что, естественно, сильно хуже. Когда мы уже сели, он вдруг спросил: «Слушай, а деньги-то у тебя есть?» Я ответила, что имеются. Как девушка самостоятельная, заказала себе гречневую лапшу с овощами и латте. Он взял себе чайник облепихового чая и по-рыцарски предложил угоститься. Я гордо отказалась. Коля завел новый разговор, но на сей раз не про Макиавелли: «Ну, давай говори, когда у тебя был первый секс? И как?» Я обалдела просто. «И с чего бы я обязана тебе об этом рассказывать?» «Ну, я же поведал тебе о своем прошлом!» Ах да, его прошлое: он употреблял психоделики с пятнадцати до семнадцати лет. Где находил, только. Я отказалась отвечать на вопросы о сексе, тогда он начал было рассказывать о своем перво