О темпах восстановления Москвы красноречиво свидетельствуют цифры количества занятых в 1817 году рабочих (крестьян, пришедших на заработки) разных строительных специальностей — 60793 каменщиков, столяров, печников, кровельщиков, маляров, мостовщиков и прочих профессий.
Государственные институты постарались использовать сложившуюся ситуацию в Москве и активно содействовали, чтобы «пожар способствовал ей много к украшенью» (как выразился А. С. Грибоедов устами одного из своих героев в «Горе от ума»). Уже в 1813 году была образована Комиссия для строения Москвы. Она располагалась в Успенском переулке, а ее деятельностью руководил директор — князь М. Д. Цицианов под кураторством генерал-губернатора. Им подчинялись чиновники и архитекторы, составлявшие присутствие комиссии, которая осуществляла работу до 1843 года. Этот орган взял под строгий контроль планировку и застройку города. С этой целью были разработаны подробные планы всех частей города, улиц, площадей, набережных, проекты фасадов зданий. Последнему придавалось особое значение. С целью придания единообразия фасадам наладили производство дверей, оконных рам, элементов лепнины. Кроме того, под руководством Комиссии работало пять кирпичных заводов. «Новые фасады заменили собой старые», — писал об этом Ф. В. Ростопчин.
По этой причине возникало, однако, и много недовольств. «Казалось бы, в теперешнем положеньи, — жаловался в письме знакомому один москвич, — как-бы нибудь люди строились, дабы иметь пристанище, но начальство, напротив, как-бы обрадовалось сему случаю, хочет из кривых улиц сделать прямые. Даже не позволяет на каменных домах сделать мезонинов деревянных и совсем уже сделанные сломали». Действительно, Комиссия, как бы следуя пословице «Не было бы счастья, да несчастье помогло», старалась уделять пристальное внимание улучшению внешнего облика зданий и благоустройству улиц. Была произведена нивелировка улиц со склоном к Москве-реке и Яузе, а их набережные облицованы камнем и решеткой. Также мастера возвели два новых моста — Москворецкий и Чугунный. Неглинку заключили в трубу.
Главное значение деятельности Комиссии в возрождении города заключалось в перепланировке центра и создании системы бульваров и площадей. После приведения в порядок стен и башен Кремля и Китай-города Красная площадь была очищена от лавок и воздвигнуты Верхние торговые ряды (ныне — ГУМ), ров возле Покровского собора (Василия Блаженного) засыпан, а на его месте появилась «обсадка деревьев». Рядом с Кремлем разбили Александровский сад и построили Манеж. Мастера-строители замостили «топь», существовавшую с незапамятных времен на месте теперешней Театральной площади, а саму площадь значительно расширили. Она обрела прямоугольные очертания. Комиссия регулировала застройку и других площадей, ею же было намечено и возведение новых кварталов на пустошах. Окончательно упорядочилась система бульваров по Бульварному кольцу, а на месте Земляного вала земля роздана частным владельцам с тем, чтобы те строили дома по сторонам улицы шириной в 12 саженей и разбивали сады, «дабы со временем весь проезд вокруг Земляного города с обеих сторон был между садами». Так в Москве возникло Садовое кольцо.
Постепенно исчезала «пустота незастроенных мест», и к середине 20-х годов последствия опустошительного пожара удалось ликвидировать. К 1830 году жилой фонд города был не только полностью отстроен, но и значительно увеличен, хотя еще оставалось 62 неотстроенных после пожара дома.
Восстановление послепожарной Москвы дало новый толчок российскому градостроительству. Работа комиссии пробудила таланты плеяды учеников знаменитого русского архитектора М. Ф. Казакова. Но главенствующую роль в этой когорте прославленных имен сыграл О. И. Бове. Итальянский уроженец, большую часть жизни проживший в Москве, Осип Иванович Бове в Комиссии был главным деятелем «по фасадической части» и возглавлял работу архитектурной мастерской комиссии. Именно через его руки проходили как все казенные, так и частные проекты. Кроме того, он создал многочисленные типовые проекты жилых домов, на основе которых возник оригинальный тип московских особняков первой половины ХГХ столетия и, в целом, сложился облик нового города. Спроектированный им ряд крупных архитектурных ансамблей превратил центр Москвы в целостную архитектурно-пространственную зону, кроме того, ему удалось вписать рациональные принципы планировки классицизма в исторически сложившуюся городскую структуру. Велик и личный вклад этого архитектора в московское строительство. Сам О. И. Бове выстроил до полусотни зданий, занимался реконструкцией Кремля, планировкой и перестройкой близлежащих к нему площадей. Наиболее запоминающимся его творением стала Триумфальная арка на Тверской заставе как символ возрождения послепожарной Москвы и один из главных исторических памятников победы русского народа в Отечественной войне 1812 года.
Восстановление древней столицы дало мощный импульс для дальнейшего развития градостроительной мысли в России. Благодаря деятельности и талантам О. И. Бове и его коллег-архитекторов, за короткий срок Москва была отстроена и заняла достойное место в ряду красивейших городов мира. Так усилиями русских строителей был восстановлен город, архитектура и образ которого являлись постоянным источником для вдохновения отечественных поэтов, писателей, музыкантов, художников, скульпторов и всех деятелей культуры, город, которым сегодня гордится вся страна.
«ЗНАНИЕ — СИЛА» № 11/2012
Алексей МитрофановКогда-то на окраине, ныне — в центре…
В самом центре нашей дорогой и более чем суетной столицы находится район, своим неспешным ритмом жизни напоминающий этакий провинциальный уголок, а то и деревню. Замоскворечье. Между Москвой-рекой и южным рогаликом Садового кольца.
Тут издревле селились купцы. Рано вставали, рано спать ложились. Одевались не по моде. Даже в начале нашего столетия — сюртук и сапоги бутылкой. Вместо театра — церковь.
Жильцы сменились, настроение осталось.
Даже сейчас, когда в столице (в том числе и в центре) вовсю идет строительство, в Замоскворечье все больше реставрируют. Подсчитано, что здесь сконцентрировано более двух третей древней городской застройки. Эта местность — памятник Москвы прошлого века. Памятник в полнейшем смысле слова. С соответствующей архитектурой, планировкой улиц, ритмом, масштабом и укладом.
Хотя есть и тут островки современности. Один расположился на Большой Полянке, по правой стороне. Это огромнейшие четырнадцатиэтажные дома, построенные в начале семидесятых. Из-за приземистого окружения они становятся гораздо выше, циклопичнее. «Кажется, будто, раздувая серые паруса, на кучу мелких лодочек наступает армада исполинских фрегатов», — писали путеводители времен застоя. Но со временем вокруг «фрегатов» появились маленькие катера-ларьки. Вероятно, они объявили войну тем фрегатам. Их становится больше и больше, но в какой-то момент вражья сила сметает их рой. А они, как партизаны, возникают вновь и вновь, словно из небытия. До следующего тотального уничтожения.
Недалеко, на Большой Якиманке, еще одно скопление новых домов. Возглавляет его краснобокий «Президент-отель», урожденная гостиница «Октябрьская». Ее построили в восьмидесятые, и проектировщики клялись: «Со временем гостиница станет как бы центром микрорайона… От Крымской набережной вплоть до новой гостиницы раскинется зеленый массив парка.»
Однако «центром» гостиница так и не стала. Парк же и впрямь появился — только не социалистический, а напротив, издевающийся над красными святынями садик, наполненный «застойными» скульптурами, выпихнутыми за ненадобностью из самых разных мест. Он расположен между «Президент-отелем» и набережной, рядом с Центральным домом художника.
Новое и большемерное не уживается с Замоскворечьем.
Культурный центр этого уголка — конечно, «Третьяковка», известное на весь мир собрание, начатое Павлом Михайловичем Третьяковым. Он происходил из купеческого рода, известного еще в семнадцатом столетии. В то время Третьяковы занимались льняным промыслом. Павел Михайлович преуспевал как коммерсант, однако же в историю вошел как собиратель живописи. Ему безумно повезло. Он обладал не только хорошими деньгами, но и большим художественным вкусом.
Здание «Третьяковки» было построено уже после смерти основателя, в начале нынешнего века, специально для коллекции. Видно, что автор теремка — сам незаурядный художник. Действительно, проект принадлежит Виктору Михайловичу Васнецову, автору известных «Трех богатырей».
Долгое время это здание было закрыто для посетителей. Тут шла одна из самых затяжных московских реконструкций.
«Третьяковка» открылась лишь полтора года назад. Первые посетители устраивали тут длиннющие очереди, но их поток вскоре схлынул. Кстати, завет Павла Михайловича бессовестно нарушается. Ведь за вход берут деньги. Не слишком большие, но все-таки деньги. А Третьяков еще в 1892 году передал свое собрание в дар Москве и завещал ни в коем случае не брать с посетителей платы.
Перед входом — маленький гранитный бюстик основателя «Третьяковки» работы скульптора Кибальникова. Он был открыт сравнительно недавно, в апреле 1980 года.
Однако жители Замоскворечья помнят, что несколько десятилетий назад тут стоял памятник совсем другому человеку, имевшему к собранию картин весьма отдаленное отношение. Разумеется, этим человеком был Иосиф Виссарионович Сталин.
Вообще-то отношения с людьми искусства тяжеловато складывались у Замоскворечья. Особенно с писателями. В доме № 52 по Большой Полянке лечился Сергей Есенин — тут был «санаторий для нервнобольных». Именно тут он написал стихотворение:
Не храпи, запоздалая тройка!
Наша жизнь пронеслась без следа.
Может, завтра больничная койка
Успокоит меня навсегда.
В доме № 50 по Большой Якиманке жил Чехов. Поначалу радовался своему жилью: «Квартира моя за Москвой-рекой, а здесь настоящая провин