Я спросил у Стоукса разрешения выйти за сигаретами и, удостоверившись, что все готово, вернулся в вагон.
— Сэр, я думал, вам будет интересно узнать, — сказал я, — что мистер Харви Клейтон тоже едет в этом поезде, в следующем вагоне.
Харви Клейтон был его хорошим другом, вот только к этому времени он уже наверное мирно спал в своих апартаментах в Нью-Йорке.
— Харви Клейтон? На этом поезде? — удивленно переспросил Уинтон Стоукс.
— Да, сэр. Я заметил его в следующем вагоне, как раз когда возвращался обратно.
Уинтон Стоукс встал и направился в другой вагон. Я кинул быстрый взгляд на Микки Финниган и с облегчением вздохнул — этот толстый недоумок спокойно посапывал в своем углу.
Скрываясь за дверью, я наблюдал за тем, что произошло дальше на перроне. Как только Уинтон Стоукс вышел из вагона, он оказался между Питом Крампом и Носатым Тимкинсом, почувствовав, как те прижали холодные дула пушек к его ребрам.
— Теперь иди-ка за нами, и чтоб я не слышал от тебя ни вопля, или мы тебя продырявим, как кружевную занавеску! — шепотом приказал ему Пит Крамп.
Вокруг не было никого, кто бы мог увидеть эту сцену. Пит и Носатый взяли Стоукса под руки, по обе стороны, и сошли с поезда. Стоукс безропотно пошел с ними. Они удалились с темного перрона станции, со стороны выглядя как три закадычных друга. Никто бы не заметил, что две пушки под руками Уинтона упирается прямо ему в бока. Сотрудники станции ничего бы не заметили, даже если б не спали на ходу.
Я кинулся обратно к месту, на котором сидел Уинтон Стоукс, захватил его пальто, шляпу и чемоданчик и быстро последовал за своими ребятами.
Они отвели Стоукса к машине, припаркованной на неосвещенной стороне улицы, прямо за станцией. Прежде чем подойти к ним, я повязал платок вокруг лица и надел длинное пальто, которые они для меня приготовили, чтобы Стоукс не узнал меня по одежде.
Я запрыгнул в машину, и мы вчетвером укатили прочь в ночную тьму.
Во всем городишке было от силы две улицы, один универмаг и с десяток домов. Спустя лишь пару минут мы уже выехали за его пределы и неслись вперед по грязной дороге, на которой не было ни души. Издали мы видели, как поезд отбывает в Сан-Франциско, на сей раз без своего самого ценного пассажира. Длинная вереница подсвеченных окон вагонов уносилась прочь все быстрее и быстрее, вслед за вылетавшими из пыхтящего мотора красными искрами. Вот наконец он свистнул и пропал в ночи, вскоре стих и стук колес. Мы были одни в этой погруженной в сон стране, мчась на всем ходу, с включенными во всю мощь фарами. А вокруг — лишь пустынные равнины, редкие кусты и темный необъятный небосвод.
Мы все были в напряжении и пока что молчали. Один лишь Уинтон Стоукс оставался невозмутимым и казался даже заинтересованным во всем происходящем.
Мы остановились перед какой-то ветхой забегаловкой у дороги, всего лишь в паре миль от города. Я понятия не имею, на какую выручку могли рассчитывать владельцы заведения в этом богом забытом месте, но нам это было только на руку. Забегаловка была закрыта на ночь, мы легко взломали замок и запихнули внутрь нашего пленника.
В старой хибаре повсюду были грязные сковороды, шелуха от лука, хлебные крошки, заржавевшие консервные банки и неповторимый аромат дешевого растительного масла. Мы зажгли керосиновую лампу, чем растормошили целый рой мух и светлячков, которые стали порхать вокруг нее и долбиться о пыльное задымленное стекло.
— Мистер Стоукс, — произнес я, — вы здравомыслящий человек, как и мы. Вы осознаете, что находитесь целиком и полностью в нашей власти, и можете избежать кучи неприятностей, если мирно отдадите нам Ночного Короля, который, по сути, и так уже наш.
— От того, что вы переходите сразу к требованиям, — ответил Уинтон Стоукс, — все равно никакого толку.
— Да ну? — сказал я уже куда менее приветливо. — Если вы не отдадите камень нам сами, то он все равно будет наш, не пройдет и десяти минут.
— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил он.
— Хорошо, смотрите! — усмехнулся я.
По моему знаку ребята схватили его и стали обыскивать, в то время как я открыл чемоданчик и стал внимательно в нем копаться. Уинтона Стоукса, казалось, все это лишь забавляло, и на его лице заиграла та самая гаденькая улыбка, которую я так ненавидел.
Мы обыскивали все тщательно и аккуратно. В первые пять минут я бросал в сторону Уинстона насмешливые взгляды и насвистывал мелодию из какой-то комедии. Но по прошествии десяти минут я был вынужден остановиться. Через полчаса я понял, что кровь начинает холодеть у меня в жилах.
Мы просмотрели каждый миллиметр его одежды, разорвали подкладку пальто, изучали каждую крупицу пыли в чемоданчике — все безтолку.
— Да бросьте вы! — взорвался Пит. — Может, камень и мал, но он не мог просто в воздухе раствориться, разве не так?
— Мы найдем его, даже если нам всю ночь тут придется проторчать, — сказал я.
— Не спешите, мальчики, я тоже никуда не тороплюсь, — вставил свои пять копеек Уинтон Стоукс.
— Послушай, — угрожающе прохрипел я, — хочется, чтобы ты себе уяснил, что я отыщу этот чертов камень!
— А кто же вас останавливает? — осведомился он.
По истечении трех часов мы просто сели на пол и беспомощно смотрели друг на друга, уже абсолютно не зная, где еще можно искать. Мы разорвали все швы в его одежде, разломали к чертям чемоданчик, отодрали подошвы от туфель, смяли шляпу, как кекс, раскрошили все сигареты; разодрали мыло и полотенце, оставили от белья лишь ошметки, разбили все, что только смогли отыскать у него в чемоданчике. Вокруг лежали настоящие горы мусора, но нигде не было видно брильянта.
Пит взмок от пота, Носатого трясло, а я тяжело дышал. Уинтон Стоукс с безразличным и скучающим видом наблюдал за всем этим. Верите вы или нет, но один раз он даже зевнул.
— Будь ты проклят! — зарычал я. — Ты скажешь мне, где брильянт, или мы тебя самого так же в клочья разорвем!
— Я скажу тебе.
— Неужто?!
— Я скажу тебе, что ты дурак: ничто на свете не сможет разговорить меня, если я хочу молчать, — и ты это знаешь!
Ответная моя реакция была такова, что я даже не могу описать ее.
— Я уже давно думал, — сказал он вдруг, — что мне знаком твой голос.
И прежде чем я успел отпрянуть, он сдернул с моего лица скрывающий его платок.
Все самообладание Уинтона не смогло удержать его от изумленного вздоха. Он отступил назад и посмотрел мне в лицо.
— Что, удивлен? — усмехнулся я.
Он не ответил.
— Послушай, ты, — крикнул я, — всю свою гребаную жизнь я отдам за этот камень. Могу и твою в придачу забрать, если это поможет мне его найти!
Это вызвало у него приступ раскатистого хохота, оскорбительного и громкого…
Когда настало утро и первые холодные лучи солнца прокрались в хибарку сквозь пыльное окно, мы все еще были там, уже лишившись всякой надежды, униженные и раздавленные. Мы больше даже не разговаривали. Больше ничего нельзя было поделать. И оставаться здесь нам нельзя было долго, ведь владелец забегаловки вот-вот нагрянет сюда. Да и вообще, что нас здесь еще могло держать?
Не проронив ни слова и не глядя друг на друга, мы вышли из домика, сели в автомобиль и укатили прочь. Мы конечно же не взяли с собой Уинтона Стоукса. Помню, как я обернулся напоследок и увидел его, стоящего у двери домика, провожающего нас взглядом. Ветер слегка трепал его красивую каштановую шевелюру и все те ошметки, которые остались от его одежды.
Я почти обезумел к тому моменту, как вернулся в Нью-Йорк. Я бродил в оцепенении, а единственной мыслью в моей голове оставалось: «Ночной Король!» Он преследовал меня, как наваждение. Все круглое и черное, ровные пуговицы на одежде и изюм в булках казались мне черными брильянтами, искушающими, дразнящими, истязающими мой разум.
Часами я сидел в темном углу какого-то кабака, ломая голову над необъяснимой тайной черного брильянта, вновь и вновь пытаясь понять, что произошло. Где же мог быть этот камень? Где он сейчас, когда я себя заживо съедаю всеми этими вопросами? Я надирался, как настоящий пьяница.
А теперь, если у вас есть хотя капля воображения, представьте (ибо я просто не могу этого описать), что я чувствовал, когда на следующий день все газеты пестрели заголовками:
НОЧНОЙ КОРОЛЬ УКРАДЕН!
Уинтон Стоукс ограблен по пути на запад!
Да я что, с ума сошел? Я снова прочел газету, едва веря своим глазам. Каких-то особых подробностей в статье не было. Там рассказывалось лишь о том, что известный молодой миллионер Уинтон Стоукс ограблен по пути в Сан-Франциско и у него пропал Ночной Король. А полиция уже искала известного преступника, который и совершил налет, пока отказываясь называть его имя.
Прошло немало времени до того, как я наконец смог собраться с мыслями, но даже тогда ни черта не понял. Меня посетила мысль, что Уинтон Стоукс мог просто ввести прессу в заблуждение, дабы защититься от возможных ограблений в будущем. Но очень скоро понял, что это не так, потому что Стоукс вернулся в Нью-Йорк и никуда не собирался уезжать. Репортеры прознали, что он крайне возмущен, а вся полиция стоит на ушах и даже не думает останавливать поиски того самого преступника.
И затем меня будто по голове обухом ударило: это же Микки Финниган! Да, должно быть, это он. Только я никак не мог понять, как этому болвану удалось то, что не удалось мне. Невероятно. Но Микки и правда — единственная живая душа, помимо нас троих, которая знала этот секрет.
Я был вне себя от ярости. Затем смирился с тем, что все уже кончилось. Даже почувствовал себя чуточку счастливым от этого.
Первым делом я хотел узнать у кого-нибудь о том, где Микки сейчас скрывается. Тем же вечером я отправился в «Подвешенного кота», чтобы попытаться раздобыть информацию.
И как вы думаете, кого я там нашел, прямо в одном из темных уголков клуба? Микки Финнигана собственной персоной! Что ж, у этого кретина как раз только на это могло хватить ума. Он не спеша потягивал какой-то напиток, и его лицо не выражало ровным счетом ничего.